Сергей Павлов - Мягкие зеркала (полная версия)
Три коротких гудка. Андрей поднял глаза на часовое табло: девять утра корабельного времени, смена орбитальных вахт.
– Тринадцать-девять. Пилотажную рубку. Без обратной видеосвязи.
Бокал в руке вспыхнул радугой искр – перед столом возникло яркое стереоизображение двух пилотов-стажеров. Тяжелая экипировка (золотистые панцири противоперегрузочных костюмов и шлемы) делала парней похожими на крабов, угнездившихся в малахитовом футляре ложемента-спарки. У обоих позы и выражения лиц одинаковы, в глазах любопытство, рты приоткрыты. Андрей усмехнулся: Титан произвел на молодежь сильное впечатление. По лицам, шлемам и панцирям ползли багровые отсветы. Да, красочный лик Титана способен потрясти кого угодно. Тем более на сфероэкране как бы распахнутой в пространство пилотажной рубки.
– Вахта, связь.
Глаза вахтенных метнулись по сторонам в поиске изображения говорящего. Ложемент-спарка, блеснув наклонными цилиндрами амортизаторов, моментально совершил на поворотном круге полный оборот для обзора. Секундное замешательство. Привыкшая к видеосвязи молодежь чуточку растерялась:
– Пилотажная рубка «Байкала», вахта радиус-хода…
– На вахте?
Узнали голос – и едва ли не хором:
– Первый пилот-стажер курсант Алексей Медведев!
– Второй пилот-стажер курсант Олег Казаков!
Постарался придать голосу твердость и строгость:
– Первому доложить параметры орбитального хода.
Было видно, как стажеры ищут на сфероэкране и обшаривают глазами подвижные строчки цифро-буквенных формуляров полетной экспресс-информации. Медведев докладывал громко, с удовольствием и в основном грамотно.
– Хорошо, – похвалил Андрей. – Но много. Скажем, радиационная обстановка на витке – забота не наша, предоставим это координаторам. Казаков, скорость сокращения дистанции между «Байкалом» и орбитальной базой?
– Пять тысячных метра в секунду. Около двадцати метров в час.
– А допустимая?
– Не более одного…
– Почему в докладе об этом ни слова?
Медведев потупился. И вдруг с плохо скрытой надеждой:
– Разрешите снять блокировку с двигателей коррекции?
– Отставить! Коррекция через три с половиной часа. После причаливания и старта люггера.
– Тогда действительно нет смысла… – признал Медведев.
– Коррекцию проведете под руководством второго пилота Дениса Федоровича Лапина. Я покидаю борт «Байкала».
Парни переглянулись. Медведев сказал:
– Командир, мы не спрашиваем куда и зачем…
– И правильно делаете.
– Но есть ли надежда, что вы куда-то не очень надолго?
– У вас, повторяю, вместо меня пока будет Лапин. Ровно в десять, как обычно, капитанский час, вахтенная перекличка. Докладывать грамотно – не опозорьтесь перед капитаном. В общем, все как на вахтах крейсерского хода. Кроме экипировки. Я понимаю, вам по душе сверкающие доспехи, но другие наши пилоты-профессионалы, боюсь, этого не поймут. На орбитальном дежурстве противоперегрузочная экипировка выглядит несколько… экстравагантно.
На лицах стажеров обозначилось состояние, близкое к панике.
– Вы даже не представляете, как вам обоим к лицу обычный полетный костюм. Салют, курсанты! Конец связи.
– Салют, командир! Связи конец.
* * *Андрей поставил бокал среди хрустальной посуды, долил кумысом и принялся за еду. Посмотрел на ковш Большой Медведицы в экранном окне, приказал:
– Тринадцать-девять. Передний обзор.
Всю ширь обзорного поля заполнила собой дымящаяся выпуклость багровой атмосферы Титана. Красновато-оранжевый цвет плотной, как у Земли, газовой шубы создавал иллюзию, от которой сердце невольно сжималось в тревоге, – иллюзию мирового пожара. Казалось, «Байкал» совершает радиус-ход над планетой, застигнутой в момент уничтожительной войны. Крупнейший спутник Сатурна, медленно меняя панораму очень расплывчатых багрово-дымных уплотнений в глубинах газовой – почти полностью азотной – оболочки, неторопливо поворачивался навстречу орбитальному движению корабля. Словно демонстрировал глобальность внутриатмосферного пожарища, а заодно – свою планетарногромоздкую неохватность. Живописной противоположностью этому царству багровых красок был красиво переливающийся в верхнем, разреженном слое атмосферы шелковистый ультрамарин фотохимической дымки: местами с голубым отливом, местами – с фиолетовым и густо-синим, как павлинье перо. По мере движения корабля голубые, синие и фиолетовые расплывы то вытягивались в широкие, но быстро тающие эфемерные арки, то преобразовывались в гигантские и тоже эфемерные трехцветные пятна. Кое-где сквозь дымку просвечивали самые яркие звезды. Прямо по курсу «Байкала» с опережением в полкилометра шел спутниковый комплекс «Титан-главный» – флагман орбитальных баз лунной системы Сатурна, или попросту ФОБ на языке сатурнологов. Андрею вспомнилось, как вчера утром, после корректировки сближения, штурман «Байкала» Иван Ермаков отпустил по адресу ФОБа: «Сдается мне, эта штука сбежала из духового оркестра». А кто-то добавил: «И по пути разнесла продовольственный склад. Иначе откуда на ней такая прорва бидонов, бутылок, сосисок, колбас и консервных банок!..» Шутка была заразительна: теперь ему тоже казалось, будто безектор ФОБа «здорово смахивает на ненормальных размеров корнет-а-пистон», окруженный четырьмя бидонообразными громадами боковых корпусов и обильно увешанный пристройками самой причудливой формы, которые портили вакуум-архитектурную композицию этого впечатляющего космотехнического комплекса.
Верх спутника был освещен солнцем, и все там невыносимо блестело, а правый (ближайший к «Байкалу») корпус, куда прямые солнечные лучи не доходили, был залит сиянием фар, соффит-панелей, бестеневых фейержекторов, усеян разноцветьем светосигналов. Хорошо видны распахнутые вакуум-створы, лацпорты, обнаженные вакуум-палубы с ребрами параванов и причальных фиксаторов, квадратные отверстия потерн трюмного шлюзования, похожие на спрутов механизмы разгрузочных шип-лойдеров, двухъярусные аппарели с лихтерами, тендер-шлюпками и катерами в стартовых желобах, прозрачные колбы и торы диспетчерских ренделей, пузырьки кабин вакуумного обслуживания. ФОБ готовился к дистанционной переброске доставленного «Байкалом» груза. С Титаном все будет, наверное, просто. А вот как скоро управятся с челночной разгрузкой у Дионы и Реи – трудно сказать. Работы недели на две… Если не на три.
Андрей неторопливо жевал, разглядывая щедро иллюминированный ФОБ и отмечая, что изменилось в нем за год. Изменилось многое. Сверкал на солнце парус новой антенны ДС (дальняя связь). Дополнительные пристройки, которых не было прежде, густо, как пеньки опятами, обросли разнообразным оборудованием. Везде были натыканы штанги и мачты, чаши лидаров, странно мерцающие синими блестками шары на тубусных удлинителях, собранные в гроздья кристаллоподобные блоки, каких-то приборов. И еще там торчала в разные стороны всякая всячина. ФОБ начисто потерял силуэт корабля…
Семь лет назад этот космотехнический монстр не был ФОБом, а назывался «Дунай» и представлял собой экспериментальный корабль – первый из кораблей класса МКК-ДВС (скоростной многокорпусный контейнероносец для Дальнего Внеземелья). Проект МКК вызывал ожесточенные споры: скептики опасались вибрации боковых корпусов. И, как показали ходовые испытания «Дуная», опасались не зря: вибрация на два порядка превысила допуск. Даже скептики не были рады своей правоте – в конце концов Земле не нужна правота неудачи. Земле был нужен рентабельный космотранспорт для надежной связи с базами Дальнего Внеземелья. Рентабельный – значит более скоростной и более грузоемкий. То есть речь шла о строительстве многокорпусных сверхкораблей типа «люстра». Но результат испытаний «Дуная» кое на кого подействовал подобно ушату ледяной воды.
Узел противоречий вокруг проекта МКК-ДВС затянулся туго. С одной стороны, экономически соблазнительные преимущества лайнеров типа «люстра» в сравнении с однокорпусными лайнерами типа «моно». В том числе – неслыханная простота погрузочно-разгрузочных операций. Принять на грузовой орбите Луны предварительно загруженные контейнерами корпуса, быстро соединиться с ними в компактную «люстру», быстро доставить по назначению и так же быстро освободиться от них – что может быть проще? С другой стороны, фиаско «Дуная». Чем больше увеличивали жесткость конструкции, тем сильнее «люстру» трепала вибрация. Дело дошло до того, что кое-кто из признанных авторитетов в области космического кораблестроения публично отрекся от идеи «люстровых» сверхкораблей. Дескать, идея опередила свой век. Стереотип ситуации, известной по притче о лисе и винограде… В этот период произошла – в который раз! – очередная вспышка интереса к экспериментам по транспозитации материальных объектов через гиперпространство (от космофизической станции «Зенит» до космолаборатории «Дипстар»), хотя энергозатраты при таком способе транспортировки каждого килограмма полезной массы превосходили всякое воображение. Гиперпространственный виноград тоже был зелен. Тем не менее грозовая туча над проектом МКК-ДВС продолжала сгущаться. Комитет по освоению Внеземелья вынужден был притормозить финансирование проекта. Однако Сибирское отделение Главного конструкторского бюро УОКСа решительно этому воспротивилось. Проведя скрупулезный анализ ходовых испытаний «Дуная», оно объявило, что берет на себя всю программу нового проектирования и подготовки строительства «люстровых» кораблей. Финансовый тормоз был снят в мгновение ока. Во-первых, сибирякам по давней традиции доверяли, а во-вторых, и наверное в главных, Земля привыкла вкладывать средства туда, где берет верх правота удачи.
