Станислав Лем - Солярис. Эдем. Непобедимый (сборник)
Время приближалось к девяти, когда Роган, выглянув из-за очередной глыбы вниз, заметил на самом дне ущелья – оно тут заметно расширялось – светлое движущееся пятнышко. Руки у него задрожали; он достал из кармана маленький складной бинокль, нацелил его…
Это был человек. Бинокль давал слишком маленькое увеличение, лица нельзя было разглядеть, но Роган отлично видел, как он идет – медленно, слегка прихрамывая, будто волоча покалеченную ногу. Окликнуть его, что ли? Роган на это не решился. Нет, он пробовал: но голос его не слушался. Он ненавидел себя за этот проклятый страх. Но только знал, что теперь уж наверняка не уйдет. Он хорошо запомнил, куда идет этот человек – вверх по расширяющейся долине, к белесым конусам осыпей, – и бросился бежать в том же направлении по краю пропасти, перепрыгивая через зияющие трещины. Он бежал, пока дыхание, свистящее в мундштуке, не стало прерываться, пока не начало бешено колотиться сердце. «Это сумасшествие, я не могу так», – беспомощно подумал Роган. Он замедлил шаг, и именно тут открылась перед ним заманчиво широкая расселина. Ниже к ней с обеих сторон вплотную подступали черные заросли. Дальше наклон увеличивался… может, там есть карниз? Он окончательно решился, глянув на часы: почти половина десятого! Он начал спускаться, сначала лицом к пропасти, потом, когда наклон стал слишком крутым, повернулся и двинулся дальше, уже цепляясь руками, шаг за шагом; черная чаща была близко и словно жгла неподвижным молчаливым зноем. У него стучало в висках. Он остановился на косой каменной кромке, сунул левую ногу между ней и длинным выступом чуть повыше и глянул вниз. Метрах в сорока виден был широкий карниз, от которого спускалась отчетливо различимая нагая ступенчатая гряда, выступающая над кистевидными черными кустами. Но от этого спасительного карниза его отделял воздух. Роган поглядел вверх: он спустился уже метров на двести, а то и больше. Ему казалось, что от ударов сердца сотрясается воздух. Он несколько раз моргнул. Медленными движениями слепого начал разматывать канат. «Не будешь же ты уж настолько сумасбродным…» – заговорило в нем что-то. Боком двигаясь по кромке, наискось идущей вниз, он добрался до ближайшего куста. Его остроконечные отростки были покрыты ржавым налетом. Роган притронулся к кусту, неизвестно чего ожидая. Но ничего не случилось. Послышался лишь сухой скрипучий шелест, да из-под пальцев посыпалась ржавая пыльца. Роган потянул сильнее – куст сидел крепко; он обмотал его канатом у корней, еще раз потянул… во внезапном приливе смелости обмотал еще два куста, уперся и дернул изо всех сил. Кусты держались крепко, впившись в трещины скал.
Роган начал сползать вниз; сначала он еще мог тормозить, упираясь подошвами в скалы, но вскоре закачался и повис в воздухе. Он все быстрее пропускал канат под коленом, притормаживая его движением правого плеча и пристально глядя вниз; наконец опустился на карниз. Теперь он попробовал высвободить канат, дергая за нижний конец. Кусты не отпускали. Роган с размаху дернул несколько раз. Заело. Тогда он сел верхом на выступ карниза и снова начал дергать, всей тяжестью тела повисая на канате. Вдруг верхний конец каната, зловеще свистя, пролетел по воздуху и хлестнул Рогана по шее. Он весь затрясся. Сидел потом несколько минут – ноги так обмякли, что невозможно было двигаться дальше. Зато он снова увидел движущуюся внизу фигурку. Она уже немного увеличилась. Рогану показалось странным, что она такая светлая. И что-то необычное было в форме головы или, вернее, головного убора этого человека.
Он ошибся бы, если б думал, что худшее уже позади. Строго говоря, он этого не думал, но все же надеялся и, как оказалось, зря.
Дальше дорога была намного легче. Но вместо мертвых, ржаво хрустящих кустов появились другие, поблескивающие какой-то будто бы жирной чернотой, усеянные, словно мелкими плодами, утолщениями, которые Роган сразу узнал. Время от времени из них выплывали слабо жужжащие дымки, кружились в воздухе; тогда он замирал – ненадолго, иначе не добраться бы ему до дна ущелья. Некоторое время он двигался, сидя верхом на гряде, будто на коне, потом она стала более широкой и пологой, и уже можно было спускаться по ней, хоть и с трудом, цепляясь руками. Но Роган еле улавливал, в какой последовательности проходит этот длительный спуск, внимание его все время двоилось; иногда он продвигался так близко от кишащих «мушками» кустов, что их проволочные кисточки терлись о складки комбинезона. Но рои, которые плавали вверху, искрясь в солнечных лучах, ни разу не приблизились к нему.
Когда он очутился наконец на осыпи, в сотне-другой шагов от дна, белеющего сухими голышами, похожими на кости, был почти полдень. Он уже миновал зону черных кустов; склон, по которому он спускался, был до половины освещен высоко поднявшимся солнцем. Роган мог бы теперь оценить длину пройденного пути, но даже не обернулся. Побежал вниз, стараясь как можно быстрее перебрасывать тяжесть тела с ноги на ногу, с камня на камень, но огромная масса шаткой осыпи все же начала, шурша, сползать вместе с ним; она грохотала все громче, и вдруг, у пересохшего ручья, щебень рассыпался во все стороны, Роган с разгону свалился так, что кислородная маска сдвинулась, и скатился еще на десяток метров вниз. Он было вскочил, чтобы бежать, не обращая внимания на ушибы, боясь, что потеряет из виду человека, которого видел сверху: на обоих склонах, особенно на противоположном, чернела масса пещер. Но тут что-то его предостерегло, и он, не успев еще ничего понять, снова упал на острые камни и застыл, раскинув руки.
С высоты пала на него легкая тень, и с нарастающим жужжанием, которое становилось все громче, вбирая в себя все регистры, от писка до басовых нот, повис над ним черный бесформенный клуб. Возможно, следовало закрыть глаза, но он не сделал этого. Последнее, о чем он подумал, не повредился ли при падении с осыпи аппаратик, вшитый в воротник. А потом он замер, будто парализованный, – пожалуй, сознательно. Даже глазами не двигал, но все же видел, как клубящаяся туча, паря над ним, выпускает вниз медленно извивающийся отросток, видел совсем вблизи его окончание – оно походило на воронку чернильно-блестящего водоворота. Почувствовал кожей черепа, скул, всего лица теплые касания воздуха, будто миллионы крохотных дыханий. Что-то коснулось комбинезона на груди; непроглядный мрак окружил его.
И вдруг этот отросток, непрерывно извивающийся, как миниатюрный смерч, втянулся обратно в тучу. Жужжание стало резким. Оно болезненно отдавалось в зубах, ощущалось где-то в глубине черепа. Потом стихло. Туча почти вертикально пошла вверх, превратилась в черный туман, раскинувшийся во всю ширину ущелья, распалась на отдельные концентрически вращающиеся облачка, уползла в неподвижный мех зарослей и исчезла.
Роган долго еще лежал, как мертвец. В сознании промелькнуло, что, может, уже – все, что он не будет знать, кто он, как сюда попал, что должен делать. От этой мысли ему стало так страшно, что он резко поднялся и сел. И вдруг ему захотелось смеяться. Ведь если он мог так подумать, значит, он спасся. Что ничего ему туча не сделала, что он ее обманул. Он старался подавить этот идиотский подступающий к горлу смех, от которого тряслось все тело.
«Это настоящая истерика», – подумал Роган, вставая. Он был уже почти спокоен – так по крайней мере ему казалось. Он поправил кислородную маску и огляделся. Человека, которого он увидел сверху, не было. Но Роган услышал его шаги. По-видимому, он уже миновал осыпь и исчез за упавшей глыбой, наполовину перегораживающей ущелье. Роган побежал вслед за ним. Шаги слышались все ближе и были удивительно громкими. Будто человек шел в железных сапогах. Роган бежал, чувствуя, как боль иглой пронзает ногу от щиколотки до колена. «Должно быть, я подвернул ногу», – подумал он, отчаянно взмахивая руками. Воздуха опять не хватало, Роган почти задыхался. И наконец увидел его. Человек шел прямо вперед, мерным широким шагом, ступая с камня на камень. Скалистые стены звонким хлопающим эхом повторяли звук его шагов. И вдруг у Рогана все внутри оборвалось. Это был не человек, а робот. Один из арктанов. Роган вообще как-то не думал об их судьбе, о том, что сталось с ними после катастрофы; они находились в среднем вездеходе, когда на колонну напала туча.
Арктан был уже совсем близко. Тут Роган заметил, что левая рука робота раздроблена и бессильно свисает, а его блестящий выпуклый панцирь весь исцарапан и продавлен. Разочарование было сильное, и все же Роган как-то бодрей себя почувствовал при мысли о том, что в дальнейших поисках будет у него хоть такой товарищ. Он хотел окликнуть робота, но что-то его удержало. Роган прибавил шагу, обогнал арктана и, став у него на дороге, ждал. Но гигант ростом в два с половиной метра будто бы его и не видел. Вблизи Роган разглядел, что у арктана разбита радарная антенна, похожая на мискообразное ухо, а там, где раньше был объектив левого глаза, зияет отверстие с неровными краями. Однако робот вполне уверенно ступал своими огромными ногами, лишь слегка волоча левую. Роган позвал арктана, когда тот приблизился, но машина перла прямо на него, как слепая, и ему пришлось в последний момент сойти с дороги. Он снова подбежал к роботу и схватил было его за металлическую лапищу, но тот вырвался плавным равнодушным движением и зашагал дальше. Роган понял, что арктан тоже стал жертвой атаки и рассчитывать на него не приходится. Но как-то тяжело было бросить беспомощную машину на произвол судьбы, а кроме того, любопытство его разбирало, куда же, собственно, направляется робот, – ведь он шел, выбирая дорогу попрямее, будто имел определенную цель.
