Тони Гонзалес - Век эмпирей
Если Фалек Грейндж и учил перед ее смертью, что ей следует ждать подобной верности от империи, сама она не чувствовала такой одержимости. По представлениям набожных амарров, она восстала из мертвых, чтобы вести в землю обетованную, к культурным и духовным высотам, которые были ей совершенно незнакомы и которых она совершенно не желала достичь — и потому что не чувствовала подобного стремления в собственном сердце, и из-за того, что сделала Другая — эта ненавистная, злобная тварь, отравившая ее жизнь.
Души тех, кто находился на кораблях КОНКОРДа, являли собою вызывающую противоположность экипажам позлащенных кораблей флота Империи и были полностью преданы исполнению собственного долга. Про себя она приветствовала их как спасителей, воспрепятствовавших эскалации апокалипсического конфликта. Другая требовала напасть и уничтожить их, поскольку они преграждали путь к мирам Республики. Но пока Джамиль могла справиться с ней. Она поняла теперь, что слабость ее собственного физического тела сдерживает Другую, и это возвращало Джамиль к реальности, в которой необходимо было выжить.
Поэтому ответ на вопрос, заданный гранд-адмиралом Сандарой — в ком она видела, со своими новоприобретенными способностями, набожного, одаренного и верного человека, — был для нее совершенно ясен.
— Нет, — сказала она, отводя свой поврежденный корабль от врат Вард. — Позвольте им бежать со своей добычей. Когда настанет время, мы вернемся.
— Как пожелаете, — сказал адмирал. — Куда теперь, ваше величество?
— В систему Амарр, — слабо проговорила она. — Туда, где я могу потребовать то, что дали мне вы и ваши паладины.
Регион Домен, созвездие Созарир
Система Неренут, техническая станция Черналь
Все царственные наследники амаррского престола, за исключением Джамиль Сарум и Артицио Кор-Азора, впервые собрались вместе за многие годы, и их неловкое поведение отражало древнее соперничество между семействами и опасную природу нынешнего необычного времени.
Иохин Ардишапур впился взглядом в религиозную советницу, сидевшую на месте Кор-Азора.
— Вы уполномочены говорить от имени вашего искалеченного хозяина? — прошипел он.
— Да, — сказала советница. — Я была уверена, что встречу здесь лучший прием.
— А я был уверен, что он достаточно здоров, чтобы понять — если он вообще в состоянии понимать, — что половина его миров захвачена рабами!
— Довольно! — вмешался Уриам Кадор. — Мы здесь, потому что Джамиль Сарум вернулась и изгнала минматаров из нашего космоса. Нет нужды говорить, что нас всех затрагивает, выдвинет она или нет претензии на власть!
— Ее присутствие оскорбляет нашу культуру, — бросил Йонис. — Ясно, что она клонирована и не имеет права не только на трон, но и на достойное существование.
— Народ ее обожает, — предупредил Катиц Таш-Муркон. — И не только в ее собственном Доме. Повсюду амарры видят в ее возвращении исполнение пророчества.
— Ей также принадлежит верность флота Империи, — добавил Уриам. — Во всей Империи нет паладина, который не умер бы за нее.
— Кощунственное святотатство, — прошипел Йонис. — В любом случае, ее возвращение взывает к тому, чтоб немедленно начать Испытания для выборов нового императора, как велят священные писания!
— С каких это пор вы питаете такой интерес к самоубийству? — съязвил Катиц. — Это воля божья предписывает вам поставить на кон собственную жизнь? Или ваши желания питают более мирские амбиции?
— Осторожней, Катиц, — сказал Уриам, заметив яростное выражение на лице Йониса. — Если бы у нас были Испытания, он мог бы стать императором. Как я, или вы, или несчастный калека Артицио Кор-Азор. Ни один из нас не может знать наверняка — если мы сами ничего не предпримем.
— О чем, ради Бога, вы говорите? — рыкнул Йонис.
— Отвечая на ваш вопрос, — Уриам улыбнулся, — я предлагаю, чтобы мы денонсировали право гофмейстера объявлять имперские испытания и заявили о своей абсолютной верности Джамиль Сарум. — Он бросил взгляд на советницу Кор-Азора, которая не издала ни звука.
— Нет! — вскричал Йонис. — Если мы так поступим, то утратим право когда-либо снова претендовать на трон! Мы отвергнем традицию, которая была основополагающей для нашего наследия с тех пор…
— …как мы охотились на зверей с заостренными палками, — иронически заметил Катиц. — Это — новый век, который будет управляться эмпиреями. Капсулиры с их даром бессмертия — вот кто теперь управляет физическим миром, а не примитивные традиции древности.
— Богохульник! — воскликнул Йонис. — Тебе не место…
— Избавьте нас от религиозных дискуссий, — сказал Уриам. — Вам все равно не убедить паладинов, Йонис. У каждого из нас есть собственные королевства, а стало быть, нам есть что терять. Кроме того, в последнее время всяко не выгодно быть императором, не так ли?
— Я не допущу отхода от традиций! — встав, рявкнул Йонис. — И уж конечно, не поклянусь в верности Джамиль Сарум.
— Тогда я поклянусь, — сказал Катиц.
— Так же, как я, — сказал Уриам.
Все уставились на советницу Кор-Азора, которая продолжала молчать.
— Ну? — потребовал Йонис. — Что ты скажешь, женщина?
Религиозная советница устремила свой проникновенный взор на старшего наследника.
— Прежде, чем он был изувечен в качестве воздаяния за многочисленные прегрешения, — начала она, — он был человеком, способным пойти на многое, чтобы защитить свои владения. Алчность его была велика, а эгоцентричное желание утвердить свой престиж наследника вообще не знало границ. Я вижу многое от него во всех вас. Если бы он был таким, как прежде — до того, как стал ущербен и телом, и рассудком, — то согласился бы, несмотря на мои решительные предупреждения, что, поступая так, он предает Бога.
— Тогда у нас большинство в три голоса против одного, — гордо сказал Уриам. — Йонис, ваши ханжеские представления меня разочаровали. Я ждал от вас больше честности.
— Ты пожалеешь о своих словах! — рявкнул Йонис.
— Ой ли? — усмехнулся Уриам. — Нет, если Джамиль Сарум узнает о ваших взглядах на ее правление.
Это заставило Йониса умолкнуть и опустить взгляд.
— Тогда наша верность Сарум единодушна, — сказал Катиц. — Если она сочтет уместным переписать традицию ради нового порядка, мы все — включая вас, Йонис, — признаем ее власть над нашими мирами. Кроме того, теперь, когда за ее спиной стоит вся Империя, мы, господи помилуй, выглядели бы куда как хуже, если бы она потребовала от нас присяги верности или трон.
— Да, лучше предложить это самим и получить поддержку масс, от которых зависим мы, — согласился Уриам. Он повернулся к религиозной советнице, которая ответила ему горящим взглядом.
— Может, уважаемый наследник Кор-Азор напомнит вам, что случается, когда вы отказываетесь понять это, Йонис.
Регион Домен, созвездие Тронных Миров
Система Амарр, планета Орис
Станция Академии императорской фамилии
Освещенный сиянием оранжево-золотого солнца Амарра, Мариус в одиночестве сидел в личной каюте имперского военного корабля, покуда тот приближался к станции Академии императорской фамилии. Рядом лежало одеяние, которое, как предполагалось, он будет носить после того, как вернется к прежнему царственному образу жизни: туника с символами амаррского аристократа и судьи Богословского совета. Их вид заставлял его ненавидеть себя еще сильнее.
Он предпочел бы жалкую жизнь на борту «Ретфорда», даже при том, что большинство воспоминаний были злосчастными, а не добрыми. На этом крошечном суденышке брезжил луч надежды; существовали некие намеки на понимание, что можно начать новую жизнь. Во-первых, врожденное сострадание Гейбл и ее желание лечить людей. И Джонас… независимо от того, какими были его мотивы, чтобы противостоять команде, не желавшей помогать, он действительно спас Мариусу жизнь. Но впервые решать, стоила ли эта жизнь спасения, ему предстояло в одиночестве.
Он обязан был Гиру, по которому тосковал всем сердцем, максимально использовать этот шанс.
Ирония его воспоминаний заключалась в том, что мальчик представал в них некой фигурой отца. Хотя Мариус, возможно, обладал огромными знаниями о звездолетах и технологии, именно Гир научил его человеческим принципам храбрости, доброты и упорства.
Мариус знал, каким человеком хочет быть, благодаря минматарскому ребенку. И однако с этого момента он оказался заброшен в культуру, которая полагала необходимым преследовать и угнетать сородичей Гира.
Ему предстояло нести тяжкое бремя: прошлое, которое он ненавидел, место в обществе, которое ему не принадлежало, и действительность, где он был ангелом, павшим с эмпирей, век которых только начинался.
