Филип Дик - Лабиринт смерти (сборник)
— Кое–что я читала. — Она повернулась к нему, по–прежнему потирая лоб. — О Господи, у меня разболелась голова. У тебя дома нет чего–нибудь вроде дарвона или кодеина?
Глава 7
— Нет, — ответил он, внезапно ощутив тревожную неловкость. «Она хочет остаться со мной, — подумал он, — на ближайшие пару суток». — Послушай, — предложил он, — давай я отвезу тебя в мотель — любой, случайно выбранный. Дэнни там ни за что тебя не найдет; а я оплачу две ночи.
— Проклятье, — сказала Чарли, — там у них есть этот главный регистратор местонахождения и контрольный центр, которые фиксируют имя каждого, кто занимает номер в любом отеле или мотеле Северной Америки; за два юкса Дэнни может узнать это с помощью обычного телефонного звонка.
— Мы используем чужое имя, — настаивал Ник.
— Нет. — Она покачала головой.
— Но почему? — Его неловкость все нарастала; внезапно он почувствовал, что она прилипает к нему, как наклейка, — он никак не мог оторвать ее от себя.
— Я не хочу оставаться одна, — ответила Чарли, — потому что если он действительно найдет меня одну в номере какого–нибудь мотеля, то он точно вышибет из меня дух — не так, как ты видел, а по–настоящему. Я должна быть с кем–то; надо, чтобы рядом были люди, которые…
— Я не смог бы остановить его, — честно признался Ник. Даже Дзета, со всей его силищей, не смог задержать Дэнни дольше, чем на какие–то секунды.
— Он не станет с тобой драться. Просто он не захочет, чтобы кто бы то ни было посторонний видел, что он со мной будет делать. Хотя… — Она сделала паузу. — Мне бы не следовало тебя впутывать. Это нечестно по отношению к тебе. Представь, что у тебя дома разгорелась бы драка и нас всех повинтило бы ПДР, а потом они нашли бы у тебя брошюру, которую ты получил от нас… Наказание тебе известно.
— Я выброшу ее, — сказал он. — Теперь же. — Он опустил боковое стекло скиба и полез во внутренний карман за маленькой книжицей.
— Значит, Эрик Кордон идет на втором месте, — равнодушным тоном, без осуждения, сказала Чарли. — А на первом месте идет защита меня от Дэнни. Разве это не странно? Оч–чень странно!
— Конкретный человек важнее теоретических…
— Тебя еще не поймали на крючок, мой сладенький. Ты еще не читал Кордона; когда прочтешь, будешь думать по–другому. Хотя в моей сумочке все равно есть еще две брошюры — так что ничего не изменится.
— Выбрось их.
— Нет, — ответила Чарли.
«Да, — подумал он, — товар нашел своего любителя. Она не выбросит эти брошюры и не позволит мне оставить ее в мотеле. Что же мне теперь делать? Просто крутиться в этом проклятом внутригородском движении, пока не кончится горючее? Но и в этом случае все время существует опасность, что тот «Шеллингберг–8» снова покажется, и с нами тут же будет покончено: вероятно, он протаранит нас и прикончит всех заодно. Если только из головы Дэнни еще не выветрился алкоголь».
— Я женат, — откровенно сказал он. — И у меня есть ребенок. Я не могу сделать ничего такого, что…
— Ты уже это сделал. Когда позволил Дзете узнать, что тебе нужна брошюра; ты ввязался в игру в то мгновение, когда вы с Дзетой постучали в дверь нашей квартиры.
— Даже раньше, — кивая, согласился Ник; это была правда. «Так скоро, — подумал он. — Не успел и глазом моргнуть, как уже взял на себя обязательства». Впрочем, все это накапливалось долго и постепенно. То сообщение о предполагаемой казни Кордона — именно оно — привело его к решению, и с того мгновения Клео и Бобби оказались в опасности.
С другой стороны, ПДР только что проверило его, использовав в качестве приманки Дарби Шира. И Ник — вместе с Клео — прошел это испытание. Итак, если принимать во внимание статистическую вероятность, у него был хороший шанс в ближайшее время не попасть под проверку.
Но он не мог обманывать себя. «Вероятно, они следят за Дзетой, — подумал он. — И об этих двух квартирах они знают. Они вообще знают все, что им нужно; вопрос только в том, когда они пожелают сделать свой ход».
В этом случае действительно было уже слишком поздно. Он мог бы идти и до конца — позволить Чарли остаться с ним и Клео на пару суток. Кушетка в гостиной вполне могла стать койкой; друзья иногда оставались у них ночевать.
Однако эта ситуация резко отличалась от других случаев.
— Ты можешь остаться у нас с женой дома, — решился он, — если только избавишься от тех брошюр, что у тебя в сумочке. Тебе не обязательно их уничтожать — разве ты не можешь просто бросить их в каком–нибудь месте, которое тебе знакомо?
Чарли, не ответив, достала одну из брошюр, перелистала страницы, а затем прочитала вслух:
— «Мера человека — не в его интеллекте. Она и не в том, как высоко он забрался в этом уродливом обществе по служебной лестнице. Мера человека заключается вот в чем: как скоро он может откликнуться на призыв своего собрата о помощи? И какую частицу себя сможет он отдать? Ибо, жертвуя по–настоящему, ничего не получаешь взамен — или, во всяком случае…»
— Ну, нет; когда жертвуешь, то что–то и получаешь взамен, — возразил Ник. — Ты что–то кому–то жертвуешь, а потом он возвращает тебе услугу, жертвуя что–нибудь взамен. Это же очевидно.
— Это не жертва, а сделка: Послушай–ка вот это: «Бог учит нас…»
— Бог умер, — перебил Ник. — Его останки были найдены в 2019 году. Они плавали в космосе неподалеку от Альфы Центавра.
— Там были обнаружены останки какого–то организма, в несколько тысяч раз более совершенного, чем мы, — сказала Чарли. — И он наверняка мог создавать пригодные для обитания миры и заселять их другими живыми организмами, сотворенными по своему образу и подобию. Но это не доказывает, что он был Богом.
— Я думаю, это и был Бог.
— Давай я останусь у тебя на эту ночь, — сказала Чарли, — а может быть, если будет необходимо, — только если это действительно будет необходимо — и на следующую. Ладно? — Она взглянула на него снизу вверх, яркая ее улыбка купалась в лучах невинности. Словно она, как маленькая киска, просила только блюдечко молока — и ничего больше. — Не бойся Дэнни — он тебе ничего не сделает. Если он кого–нибудь и побьет, то только меня. Но вряд ли он исхитрится найти твою квартиру — куда ему. Он не знает твоего имени; он не знает…
— Он знает, что я работаю на Дзету.
— Дзета не боится его. Дзета может из него котлету сделать…
— Ты сама себе противоречишь, — сказал Ник; или так ему, по крайней мере, показалось. Возможно, на него все еще действовал алкоголь. Он задумался: когда же все это выветрится? Через час? Через два? Так или иначе, скибом он, по всей видимости, управлял нормально — пока еще ни один офидант ПДР не остановил его и не сцепился с ним буксировочным лучом.
— Ты боишься, что скажет твоя жена, — сказала Чарли. — Если ты приведешь меня домой. Ей много чего придет в голову.
— Ну да, и это тоже, — ответил он. — А еще тот закон, который называется «Изнасилование несовершеннолетней». Тебе ведь нет еще двадцати одного, да?
— Мне шестнадцать.
— Тогда, как видишь…
— Ладно, — беспечно сказала она. — Приземляйся и высади меня.
— А деньги у тебя есть? — спросил он.
— Нет.
— Но ты справишься?
— Да. Я всегда могу справиться. — Она говорила безо всякой злости; казалось, она не обвиняет его за нерешительность.
«Возможно, что–то похожее происходило между ними и раньше, — задумался он. — И другие, подобно мне, были в это втянуты. С самыми благими намерениями».
— Я скажу тебе, что может с тобой произойти, если ты возьмешь меня к себе домой, — сказала Чарли. — Тебя могут свинтить за хранение кордонитского материала. Тебя могут свинтить за изнасилование несовершеннолетней. Твоя жена — которая тоже будет арестована за хранение кордонитского материала — бросит тебя, и так никогда и не поймет и не простит тебя. И все же ты не можешь так просто оставить меня, потому что я девушка и мне некуда пойти…
— К друзьям, — перебил Ник. — У тебя должны быть друзья, к кому бы ты могла пойти. — «Или они слишком боятся Дэнни?» — задумался он. — Ты права, — чуть погодя сказал он. — Я не могу так просто оставить тебя.
«Похищение, — подумал он. — Меня вполне могли бы обвинить и в этом, если только Дэнни собирается обратиться в ПДР». Впрочем, Дэнни не мог, не должен был этого сделать, поскольку тогда он автоматически был бы задержан как распространитель кордонитского материала. Он не мог на это отважиться.
— Странная ты девчонка, — сказал он Чарли. — С одной стороны — сама наивность, а с другой — упряма, как складская крыса. — «Может быть, торговля нелегальной литературой сделала ее такой? — задумался он. — Или это получилось по–другому… она уже выросла твердой и упрямой — потому и стала тяготеть к этому занятию». Он взглянул на нее, внимательно изучая ее одежду. «Она слишком хорошо одета, — подумал он, — все это дорогие шмотки. Может быть, она жадная до вещей — тогда это способ заработать достаточно юксов, чтобы удовлетворить свою жадность. Для нее это одежда. А для Дэнни — «Шеллингберг–8». Без этого они были бы обычными подростками — из тех, что ходят в школу в джинсах и просторных свитерах. Зло — подумал он, — на службе у добра». Впрочем, точно ли писания Кордона были добром? Раньше он никогда не видел подлинной брошюры Кордона; теперь она у него, похоже, оказалась, и он мог сам прочитать ее и поразмыслить. «И оставить Чарли с собой, если это окажется добром? — задумался он. — А если нет — то швырнуть ее этим волкам — Дэнни и патрульным машинам, в которых сидят постоянно прислушивающиеся телепатические Аномалы».
