Николай Раков - Тайна империи
— Хотите сказать, за все время перелета я не могу покинуть эту каюту. Чем же это отличается от одиночной камеры, где я провел последнюю неделю.
— Перспективой, уважаемый Сан-Ком. Перспективой. Не хотите же вы, будучи в шаге от трона, погибнуть от руки матроса, у которого ваши соплеменники уничтожили всю семью. Я, например, так же против, если корабль, где мы с вами находимся, получит в борт торпеду только потому, что связист узнал вас и подал сигнал «Чужой» на первый же встреченный нами боевой корабль империи.
— Экипаж настолько ненадежен, или вы банально пытаетесь меня запугать?
— Ни то, ни другое. По возможности необходимо исключить любую случайность, это один из законов моей работы.
— А если говорить серьезно?
— Мы не собираемся жертвовать экипажем. Высадив нас, корабль должен вернуться в союзное пространство. Если ему это не удастся, то его захват и последующие допросы экипажа не дадут нашим противникам шанса напасть на конкретный след.
— С этим доводом можно согласиться.
— Не все так печально. У нас будет возможность прогулок в трюме. Зная о вашем увлечении, я захватил с собой колоду имперских карт. Мы сможем с вами сыграть в серт.
— Сомневаюсь, что от игры с вами получу большое удовольствие. Наши правила слишком сложны и непонятны для солнечников.
— Посмотрим. Готов поставить на кон любое из ваших разумных требований, которое в силах удовлетворить.
— Такое обещание несколько опрометчиво с вашей стороны, полковник, учитывая требования учреждения, в котором вы служите.
— Этот спор мы решим чуть позже. Сейчас я вынужден вас покинуть. Необходимо отдать некоторые распоряжения капитану этой посудины.
— Возвращаясь обратно, захватите от повара апельсиновый сок.
— Почему вы решили, что я иду к повару?
— Но вы же сами сказали, что идете к капитану посуды.
— Как наш союзник, вы предусмотрительно и довольно неплохо изучили наш язык, но я иду в рубку управления. Посудиной я назвал этот корабль, вам ведь он не особо понравился.
— Нельзя пренебрежительно относиться к кораблю, на котором уходишь в пространство. Это плохая примета.
— Учту ваше пожелание, но когда будем играть в серт, нам придется пользоваться вашим языком.
— Абсолютно правильно. Наша национальная игра, наш язык.
— Напитки вон за той дверцей, — показал Каянов на панель, за которой скрывался холодильник, и покинул каюту.
Когда разведчик вернулся, корабль уже начал разгон и, набрав в течение получаса нужную скорость, ушел в прыжок. Для экипажа и пассажиров потянулись томительные дни ожидания конца каждого прыжка.
— Вы неплохо играете в серт, — выиграв третью партию подряд, подбадривая противника, проговорил Сан-Ком. — В середине партии серьезно поставили меня в тупик и почти набрали комо. Придется вам опять, уважаемый мазан, прогуляться к капитану посуды.
Императорский отпрыск наотрез отказался играть в серт без ставок. По его словам, это подрывало его офицерскую честь.
— Офицеры императорской армии играют только на гомы, — начал он свои пояснения. — Можно поставить на кон свое поместье, автомобиль или яхту. Можно проиграть или выиграть целую компанию. Каждый вправе выбирать себе партнеров и стол, за которым ставки ему по карману, но, сев за него, можно встать только утром.
— А если ты проигрался и не на что сделать ставку?
— Как это не на что? Он же сидит за столом, — удивился Сан-Ком.
— И что?
— В зависимости от ставок, он может поставить свой палец или всю руку, а если ставки очень высоки, то и жизнь.
— Вы хотите сказать, что он будет убит?
— Да, если сам не справится с этой задачей.
— И как на это смотрит командование?
— А как можно смотреть на защиту своей чести. Есть авантюристы, по два и три раза делавшие ставки на жизнь. Такие оторви-головы получают быстрое повышение и являются капитанами самых отчаянных команд во флоте. Служить в таком экипаже — большая честь. Соискатели на вакантные должности в такие команды выстраиваются в очередь и должны доказать экипажу, что готовы к смерти.
Каянов на такой ответ только развел руками от удивления.
— Идите, полковник, идите и на этот раз потолковее объясните капитану посуды, что и как нужно сделать.
Ставками в игре, на которые согласился Каянов, было приготовление блюд по рецептам, надиктованным победителем очередного выигрыша. Пленник был гурманом, и редкая попытка корабельного кока не подвергалась резкой критике, хотя все обычно съедалось подчистую.
Подполковник за время, проведенное за столом, мог уже стать обладателем кинжала, подаренного самим императором родственнику, или получить личный самолет Сан-Кома. На предложение таких ставок со стороны пленника он сначала отказывался, но отсрочка платежа допускалась при наличии предварительной договоренности.
— Я буду в империи, — возразил на его доводы партнер. — Вас не расстреляют до тех пор, пока я не погашу свой долг, — безапелляционно объяснил он Каянову. — Все, что я проиграю, будет вашим, не сомневайтесь. Император прекрасно знает, что такое офицерская честь и карточный долг.
От партии к партии игра становилась все более упорной. Порой для победы солнечнику не хватало одного очка.
— Вы быстро учитесь, полковник, — с улыбкой заявлял победитель очередного тура, — но все равно идите к капитану посуды.
— А вы-то сами ставили на кон свою жизнь? — после очередного вкусного обеда спросил он у разомлевшего от удовольствия пленника.
— Зачем? Я всегда вовремя могу заплатить по своим ставкам, — ответил Сан-Ком.
— Значит, вас выручает высокая платежеспособность. А просто, как офицер флота, вы бы рискнули сделать такую ставку?
— Это почетно, и я готов ее сделать.
— Так сделайте ее в нашей игре.
— Что можете поставить против нее вы, полковник? Ваш годовой оклад не превышает стоимости одной моей пуговицы на парадном мундире.
— Ну почему же? Достойная ставка у меня есть, и даже две.
— Назовите их.
— Ваша свобода.
— Но ведь это предательство, и вы готовы поступиться своей честью?
— Моя честь — это вторая ставка.
— Если я выиграю, то вы готовы меня отпустить?
— Да, как только мы высадимся.
— И не потребуете от меня никакой защиты?
— Зачем? Император будет мне только благодарен. Вы ведь не откажетесь подтвердить, что обязаны свободой мне.
— Конечно, нет. Так наш разговор вполне серьезен?
— Как никогда ранее.
— Что побуждает вас сделать мне такое предложение?
— Мне надоело рисковать за гроши.
— Нет, это будет неинтересно. Вы умышленно проиграете мне партию, и я не получу удовольствия.
— Нельзя иметь все сразу. Не хотите получить свободу?
— Вы мне нравитесь, полковник. Я никогда не играл на предательство. Мне кажется, что это унижение моей офицерской чести.
— Честь. Офицерская честь. А вам не кажется, что нет чести в том, чтобы, проводя орбитальные бомбардировки, уничтожать миллионы гражданского населения, женщин, детей.
— Но это война. Им просто не повезло. Нашей целью был промышленный потенциал противника.
— Оставим этот спор. Назовем мою ставку согласием на вербовку. Вы убедили меня, что ваш мир устроен более правильно, и я с этим согласился, но колеблюсь. Кроме того, если увидите, что я подставляюсь в игре, вы вправе аннулировать ее результаты.
— Хорошо. Я согласен.
— У меня к вам еще только один вопрос.
— Внимательно слушаю.
— Вправе ли выигравший по своему желанию отсрочить выплату долга или поменять его на что-то равноценное?
— И то и другое возможно, но только при взаимном соглашении сторон.
— Тогда, может быть, начнем партию?
— Но ставка на жизнь предусматривает наличие не менее двух свидетелей при ее объявлении.
— У нас с вами их быть не может.
— Что же делать?
— Предлагаю записать объявление условий наших ставок на кристалл, — немного подумав, предложил Каянов. — В случае отказа в удовлетворении требований любой стороны голосовая идентификация послужит доказательством их правомерности.
— Согласен. Но вы подозрительно торопитесь проиграть.
— А вы торопитесь с выводами. Если мы пришли к соглашению, пусть теперь ваш Дисар, покровитель азартных игр, нас рассудит и будет свидетелем свершившегося.
— Да будет так, — торжественно заявил Сан-Ком.
Каянов вдавил в панель одну из кнопок на переговорном устройстве. Противники, четко произнося фразы, озвучили свои ставки, призвав божество в свидетели. В приемное окно записывающего устройства сначала выпал один, а потом и второй кристалл записи условий заключенного пари. Каждый взял свой экземпляр и положил его в нагрудный карман кителя.
— Хотите, запишем всю игру, — предложил солнечник.
