Артур Кларк - КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ
Ты подорвал наш моральный дух, негодяй, навязав вам еще и этого мерзавца. Уж лучше бы нам оставаться в счастливом неведении…
Несмотря на все это, шлем тебе наши самые лучшие пожелания, и Себастьян присоединяется к нам. Передай привет европейцам, если удастся их встретить. Судя по сообщениям с «Гэлакси», некоторые из них будут отличными партнерами для мисс Уилкинсон».
41
ВОСПОМИНАНИЯ
СТОЛЕТНЕГО МУЖЧИНЫ
Доктору Хейвуду Флойду не хотелось рассказывать о первой экспедиции к Юпитеру и о второй — десять лет спустя — к Люциферу. Это было так давно, и он все изложил — по меньшей мере раз сто — комитетам Конгресса, комиссиям Космического совета и представителям средств массовой информации вроде Виктора Уиллиса.
Но у него оставались обязательства перед коллегами по экспедиции, и он не мог уклониться от них. Они надеялись услышать от него — единственного живого человека, своими глазами наблюдавшего рождение нового солнца — и новой солнечной системы, — нечто особое, позволяющее лучше понять миры, к которым они приближались с такой скоростью. Это желание было наивным: ученые и инженеры, работающие на протяжении целого поколения на Галилейских лунах, знали о них намного больше. Когда Флойда спрашивали: «А что в действительности происходит на Европе (Ганимеде, Ио, Каллисто)», — он довольно бесцеремонно рекомендовал любопытным почитать подробнейшие материалы, хранящиеся в корабельной библиотеке.
И все-таки в одной области его опыт был уникален. Полвека спустя ему не раз приходилось задумываться, получилось ли это на самом деле, или Дэвид Боумен явился ему на борту «Дискавери» во сне. Могло показаться, что на корабле обитали привидения.
Но нет, Флойд знал, что это не было сном — у него на глазах летающие пылинки слились в призрачный образ человека, умершего двенадцать лет назад. И если бы не его предостережение (Флойд отчетливо помнил, что губы Дэвида были неподвижны, а голос доносился из динамика, укрепленного на кронштейне), «Леонов» и все, кто находился на борту, испарились бы при детонации Юпитера.
— Почему он так поступил? — говорил Флойд во время одной из бесед за капитанским столом. — Вот уже пятьдесят лет эта мысль не дает мне покоя. Во что бы он ни превратился, после того как отправился с «Дискавери» в космической капсуле осматривать монолит, у него должно было остаться что-то общее с человеческой расой; он не стал совсем чужим. Известно, что он возвращался на Землю — на очень короткое время — из-за этого случая с бомбой на орбите. Есть и свидетельства — весьма надежные, — что он навестил мать и свою прежнюю невесту; как видите, это не похоже на поведение существа, лишенного эмоций.
— Как вы думаете, во что он превратился? — спросил Уиллис, — И где он сейчас?
— Второй вопрос не имеет, по-видимому, смысла — даже для человеческих существ. Вам известно, где находится ваше сознание?
— Я слаб в метафизике. Где-нибудь в мозгу, наверно.
— Когда я был помоложе, — вздохнул Михайлович, обладавший даром превращать в шутку самые серьезные дискуссии, — оно было у меня на метр ниже.
— Остается предположить, что он на Европе; мы знаем, что монолит находится там, а Боумен был, несомненно, как-то связан с ним — вспомните, как он передал свое предостережение.
— Вы считаете, что он передал и второе — гласящее, что мы не должны высаживаться на Европу?
— И которое сейчас мы собираемся нарушить…
— Ради святого дела…
Капитан Смит, который обычно не вмешивался в разговор, позволяя ему идти своим чередом, на этот раз сделал редкое исключение из своего правила.
— Доктор Флойд, — задумчиво произнес он, — вы находитесь в уникальном положении, и нам следует воспользоваться им. Боумен однажды уже сделал все, чтобы спасти вас. Если он еще там, он может снова прийти на помощь. Признаться, меня очень беспокоит это предостережение: НЕ ПЫТАЙТЕСЬ ВЫСАДИТЬСЯ ЗДЕСЬ. Если бы он заверил вас, что оно временно отменяется, я чувствовал бы себя куда лучше.
— В самом деле, верно, — поддержали сидящие вокруг стола.
— Я думал об этом, — ответил Флойд, — и уже предупредил «Гэлакси», чтобы они следили, не будет ли каких-нибудь, скажем, знаков, свидетельствующих о том, что он пытается вступить в контакт.
— Не исключено, — заметила Эва, — что он уже умер — если духи умирают.
На этот раз даже Михайлович воздержался от комментариев, но Эва, похоже, поняла, что ее замечание не было воспринято всерьез.
Ничуть не смутившись этим, она продолжала.
— Вуди, милый, — сказала она, — почему бы тебе просто не вызвать его по радио. Ведь оно для этого и существует, правда?
Подобная мысль уже приходила Флойду в голову, но казалась слишком наивной.
— Пожалуй, — ответил он. — По крайней мере, это не повредит.
42
МОНОЛИТ
На этот раз Флойд был убежден, что происходящее снится… Он всегда плохо спал при невесомости, а сейчас «Юниверс» летел по инерции, на максимальной скорости, с выключенными двигателями. Через два дня начнется почти неделя непрерывного торможения, когда «Юниверс» будет гасить колоссальную излишнюю скорость, чтобы выйти на орбиту вокруг Европы.
Как он ни приспосабливал пристежные ремни, всякий раз казалось, что они или затянуты слишком туго — и ему было трудно дышать, — или слишком свободно — и он взлетал, отрываясь от койки.
Однажды он проснулся и обнаружил, что парит посреди каюты. Флойд несколько минут размахивал руками, пока сумел наконец пролететь пару метров до ближайшей стены. Совершенно измученный отчаянными усилиями, лишь тогда он понял, что нужно было просто подождать: поток воздуха, отсасываемого вентиляционной системой корабля, скоро подтянул бы его к вентиляционной решетке, и не пришлось бы тратить никаких усилий. Ему, опытному космонавту, это было отлично известно; единственным оправданием была паника.
Но этим вечером Флойду удалось все сделать идеально; не исключено, что после возвращения силы тяжести к ней снова придется приспосабливаться. Он пролежал всего несколько минут, вспоминая разговор за столом, и уснул.
Во сне разговор продолжался. Кое-что, правда, изменилось, но Флойд не обратил внимания на такие мелочи. Уиллис, например, успел снова отрастить бороду — но лишь с одной стороны лица. Флойд решил, что это сделано с исследовательскими целями, хотя и не мог понять, какими именно.
К тому же у него были свои неприятности. Он защищался от обвинений Миллсона, главы Космического совета, как-то неожиданно оказавшегося среди сидящих за столом. Флойд не мог понять, каким образом Миллсону удалось пробраться на «Юниверс» (неужели все это время он летел зайцем?). Это обстоятельство казалось Флойду куда важнее того, что Миллсон умер по крайней мере сорок лет назад.
— Хейвуд, — говорил его старый враг, — Белый дом очень недоволен.
— Интересно, почему?
— Из-за твоей радиограммы на Европу. Ты согласовал ее текст с Госдепартаментом?
— Не счел это необходимым. Ведь я просто запросил разрешение на посадку.
— A-а, в этом-то все дело. Кого ты запросил? Мы признаем это правительство? Боюсь, ты нарушил существующие правила.
Миллсон постепенно исчез, неодобрительно качая головой. «Хорошо, что это всего лишь сон, — подумал Флойд. — Теперь что?
Ну вот, этого следовало ожидать. Привет, дружище. Ты бываешь самых разных размеров, верно? Конечно, даже ЛМА-один не смог бы втиснуться ко мне в каюту — а его Большой Брат проглотил бы весь «Юниверс» одним махом».
Черный монолит стоял — или висел — всего в двух метрах от койки. Флойда неприятно поразило, что у монолита не только форма, но и размеры такие же, как у обычной надгробной плиты. Хотя уже неоднократно отмечали это сходство, до сих пор несовместимость масштабов смягчала психологический шок. Теперь, впервые, он почувствовал в этом сходстве что-то тревожное, даже зловещее. «Я знаю, что это всего лишь сон, но в моем возрасте напоминания такого рода излишни…
Итак, что тебе здесь надо? Может быть, хочешь передать что-нибудь от Дэйва Боумена? Или ты и есть Дэйв Боумен?
Ну что же, я и не рассчитывал на ответ; ты и в прошлый раз был не слишком разговорчив, правда? Но стоит тебе показаться, как что-то обязательно происходит. Тогда, в кратере Тихо, шестьдесят лет назад, ты послал сигнал на Юпитер, сообщив своим хозяевам, что тебя откопали. А посмотри, что ты сделал с Юпитером, когда мы прилетели туда через двенадцать лет!
Так что же ты задумал теперь?»
_VI
УБЕЖИЩЕ
43
СПАСАТЕЛЬНЫЕ РАБОТЫ
Первой и самой важной проблемой, вставшей перед капитаном Лапласом и его экипажем, едва они успели привыкнуть, что под ногами суша, стала полная переориентация. На борту «Гэлакси» все оказалось наоборот.
