Дэвид Файнток - Надежда смертника
– Благодарите Господа Бога, вы нашли способ помочь ему.
Его спокойные голубые глаза встретили мои, и не было ни намека подтверждения в его лице.
60. Педро
Мне снился магазин, будто я торговался. Снилось, как я поднимался по лестнице, длинной лестнице, чтобы добраться до комнаты, где я хранил лучший товар Я шарил по пакетам и коробкам, в поисках того, чего хотели ждущие парни из разных племен. Тем временем нижние, которых я оставил в магазине, становились нетерпеливыми, топали вокруг, ворча, но я застрял наверху, ища товар.
Я проснулся в поту. Не имел представления о времени; они забрали с собой часы вместе с телефоном.
Свет включился.
– Идите с нами. – Голос был холоден, враждебен.
– Сейчас? Куда?
Но они не ответили бы.
Я следовал за солдатами по коридорам. Увидел мельком окна. Темная ночь, освещенная зловещим жутким светом.
Они отвели меня в другую комнату, которая была больше. Яркие лампы над головой, всюду рабочие столы. В углу застекленный кабинет. Внутри находился генерал Рубен, с телефоном у уха, ботинки на столе Он подал знак рукой охранникам ввести меня.
Прикрывая трубку ладонью, он сказал солдатам;
– Оставьте нас. – Они закрыли за собой дверь. Он спросил по телефону:
– Сколько? Вооружены? Несомненно, у них есть ножи, но что-нибудь еще? Воспользуйтесь долбаными мегафонами, прикажите им сдаваться. – Он взъерошил свои короткие рыжие волосы.
Я переставил стул, сел. Положил бы ноги на стол, как он, если бы мог поднять их так высоко. У меня нет тела мальчишки, которое было у меня раньше.
– Пообещайте, что они будут в безопасности, если они – нет, не позволяйте прорваться через ваши ряды, невзирая ни на что. Гм? Позвоните Вирцу, я поручаю ему надзор за транспортировкой.
Рубен вздыхал, положил телефон, сказал громко солдату снаружи:
– Валт, я доступен для Генерального секретаря или адмирала Торна, но ни для кого больше. – Он смотрел на меня, его лицо суровое. – Итак?
Я не сказал ничего, выжидая. Была хорошая тренировка, в течение многих лет торговли.
Рубен соединил кончики пальцев, получился будто паук на зеркале.
– У нас есть тревожные сообщения. – Если он надеялся, что я спросить, он был бы разочарован; не доставил бы ему удовольствия ради самой жизни. – Так много смертей, – он сказал. – С этим покончено, Чанг. Вы не имеете ни существенного оружия, ни возможности убежать – некуда. Пришло время сложить оружие, что немногое у вас есть.
Я поднял подол пальто:
– Нет ничего.
– Вы понимаете отлично, черт побери, что я имею в виду! – Рубен опустил ноги на пол. – Разве вам все равно?
Я рассматривал его. Почему он волнуется, споря с пленным больным стариком, когда время для переговоров прошло? Что у меня есть, чего он хочет?
Он сидел мрачный, руки сложены на столе. Долгая тишина. Снаружи звонили телефоны, солдаты детально изучали карты.
Он медленно сказал:
– Прошла сотня лет, прежде чем мир простил моих людей. Геноцид – мерзкое слово. – Он колебался. – Я использую язык, который вы понимаете? Слова из вашего лексикона?
Я внезапно зашевелился внутри пальто. Руки дрожали от ярости. Я пытался говорить, но, полагаю, Бог проклял бы его, если бы Он существовал; какая разница, что я говорить? Мою грудь охватила боль. Лицо окаменело, я сидел.
– Я – кадровый военный. – Он встал, ходил по комнате, как будто обсматривал стены. – У нас одно Правительство, одна Церковь. Служа им, я служу человечеству. Моя преданность не может быть разделена; это в нравственном отношении невозможно. Правительство Господа Бога приказало, чтобы я подавил это восстание. – Он посмотрел мне в лицо. – И я сделаю это. Они приказали, чтобы я предоставил координаты орбитальной станции, и я это делаю. Нет ни единого шанса, что я буду идти против отданных мне приказов и распоряжений.
Он вытащил стул из-за стола, поставил его рядом с моим, уселся близко.
– Все же как человек, я чувствую некоторую… душевную боль, учитывая историю моей нации. Больше, чем кто бы то ни было, потому что меня выбрали, чтобы руководить нашими войсками. – Он наклонился вперед. – Помогите мне положить этому конец. Если ваши люди сдадутся, нет необходимости в лазерах.
Я велел себе молчать, но ответ хлынуть наружу:
– Хотит, чтобы я продал моих нижних в рабство, чтобы успокоить твою совесть? Ба! – Я искал место, чтобы плюнуть.
– Это – не рабство, но даже если бы это и было… – Его серые глаза не дрогнули, – Рабы могли бы стать свободными в этом поколении или следующем. Мертвые не могут.
Я пожал плечами:
– Я не руковожу нижними; они только лишь послали мня как их представителя.
– Как один человек другому, я спрашиваю: вы поможете положить этому конец?
Что я мог сделать? Выкрикнуть из окна: «Остановитесь»? Доведенный до безумия, я сказал, как будто действительно имел это в виду:
– Конечно. Наладьте воду. Уберите лазер. Отзовите домой оонитов и оставьте нас в покое.
– Ты дурак! – Он вскочил со стула. – Это – не шутка, не противоборство желаний! – Он распахнул дверь, – Два охранника, живо!
Обратно в безоконную тюрьму, я думал. Но нет.
– Возьмите его – не столь грубо, он слаб – и в лифт! Сейчас же! – Они подталкивали меня по коридорам, Рубен шествовал впереди. Офицер высунул голову из двери:
– Сэр, куда вы?
– Вниз. На улицу, – Генерал ударить по кнопке, как будто вонзил нож в мое сердце.
– У меня будет готов взвод приблизительно в пять…
– Мне он не нужен. Пошли. – Рубен стучал ногой, пока лифт не прибыл, втолкнулся в открытую дверь. Охранники ввалили меня после.
Мы пролететь стремительной скоростью девяносто этажей в течение минуты, в то время как мое сердце сильно стучало. Кем, он думает, я быть – каким-нибудь верхним, приученным падать с неба?
Внизу он прошел в конец коридора, потребовал, чтобы охранник открыл дверь. Раздраженно, быстро говорил приказы. Выставив вперед оружие, охранники разблокировали дверь.
Он сказал мне:
– Иди. Вы – ждите здесь.
– Но, сэр, вам нужна охрана…
– Кто будет стрелять в меня? Призраки? – Рубен распахнул дверь. – Пошли, Чанг.
Я застегнул пальто перед ночным холодом и вышел. Минуту спустя я осознал, что пальто не нужно. Воздух душный, жаркий и тяжелый, как перед дождем. У неба был свет, достаточный, чтобы видеть, когда глаза привыкли.
Я щурился, остановился, чтобы ориентироваться. Франджи-башня была на Сороковой, всего лишь в двух кварталах от убежища Халбера. Знал ли это генерал? Не знаю, будь как будет. Но что-то было не так, будто башня была перенесена в меньший город. Улица точно уменьшилась. Потребовалась минута, чтобы стало понятно почему.
Большинство зданий на той стороне улицы от башни были повалены на дорогу, так что едва ли не любая улица была видна поверх них. Я видел, почему Рубен не боялся снайперов. Где они спрятались бы?
Я наткнулся на камень, и генерал схватить меня за руку:
– Осторожно!
Будто старые друзья, мы шли вместе рука об руку по улице.
Сорок один в таком же плохом состоянии, как и Сорок. Пара кварталов к западу, здания все еще стояли. К востоку, я не был уверен, слишком темно, чтобы разглядеть.
– Мы еще не нацеливались на восток, – Рубен сказал, как будто прочитал мои мысли, – Это запланировано на полдень. В первую очередь необходимо было подготовить смертоносную зону вне башен.
– Смертоносную зону. – Я освободил мою руку.
– Военный термин. Это означает зону огня, к которой враг не может приблизиться без…
– Я знаю, что эта такое.
Мы выбрали дорогу по направлению к Четыре два. Дорога тряслась, будто кто-то огромный прятался в норе под ним. Я старался скрыть тошноту.
Безустанный, он указал на северное небо.
– Видишь зарево? Это Гарлем. Пожары не контролируются.
– Не важно, – сказал я холодно. – Всего лишь кучка нижних.
Он повернулся, чтобы я посмотрел ему в лицо, сильно встряхнул меня.
– Зачем я тратил бы впустую свое время, если бы не испытывал опасений? Кан хочет, чтобы старый город был уничтожен; очень хорошо, он будет уничтожен. Но именно на моих руках кровь! – Его голос дрожал от сильного душевного волнения, – Именно я сообщил Генеральному секретарю, что мы могли бы подавить волнения через несколько дней. Именно я представлял ударные войска. Я был не прав, но теперь мы связаны обязательствами. Черт побери, я не хочу быть Гитлером! Помогите мне спасти ваших людей.
– Как?
– Мы отправим их на перевоспитание. Говорят, что есть подходящие места в Северной Канаде. Вчера поздно вечером я позвонил сенатору Боланду; он поддержал бы программу переселения, и я узнал, что его сын Роб сейчас в пути, направляется с орбитальной станции. Я объясню ему, и он подтвердит. Но для перемирия я должен предоставить Кану полную капитуляцию. Кто ваши лидеры? Мы должны убедить их сейчас.
Я пожал плечами:
