Виктор Гламазин - Любимые враги
— А ракеты? — спросил Колобок и тут разразился негодующими криками в адрес одной из барахтающихся внизу зверюги, ухитрившейся попасть в комбата выпущенной из пасти грязной, пахнущей тухлятиной струей воды.
— Чего «ракеты»? — не понял прапорщик.
Капитан бросил на землю буханку и стал обеими ладонями стряхивать с мундира капли вонючей жидкости.
Семен терпеливо ждал конца сей процедуры, стараясь не рассмеяться.
— Ракеты же у нас появились в один век, — объяснил Колобок, поднимая с земли брошенную буханку. — И практически сразу: бац-бац, и оптимальная модификация. Так что, и у кобонков тоже мог быть такой технологический прорыв.
— Из-за своего низкого научно-технического европейцы веками не могли додуматься, что используемые жителями Поднебесной фейерверки можно использовать в качестве снаряда, перемещающегося в пространстве благодаря реактивной тяге.
— Но потом-то додумались!
— А когда додумались, то наложили свою догадку на уже развитые технологии — перегонку нефти и самолетостроение — и науки — баллистику, химию, физику, кибернетику…
— Хорошо. И что в итоге? — Колобок размахнулся, забросил далеко в воду треть буханки и залюбовался вспыхнувшим за нее сражением.
— Я считаю, что кобонки — потомки экипажа военного космического корабля, возможно спасшегося из пекла уничтожившей их родину войны или просто потерпевшие возле Кобо крушение, — заявил прапорщик. — Потому-то у них отсутствует большинство признаков гражданского общества, казарменное устройство социума и наличие военной техники без ее примитивных прототипов. Здесь на орудиях первого культурного слоя уже нет даже прицелов. Сразу: автоматическое наведение орудий с использованием данных летящих по планетарной орбите спутников — корректировщиков огня. Тут и ежику станет ясно, что те, кто основал здешнюю цивилизацию, уже владели образцами вполне навороченной военной техники. И искать тут древностей вроде античных амфор или средневековых двуручных мечей бесполезно.
— Да, — согласился майор. — Все дно Беломора усеяно остатками покоцанной ржавчиной техники. Но там — антиквариатом и не пахнет. Я тут намедни попросил у григорьевских водолазов выудить для меня какие-нибудь древние сувенирчики вроде амулетов-браслетов — так они клянутся, что на дне ничего такого и в помине нет. Мол, подводную лодку мы тебе вытащим в два счета, а вот насчет антиквариата — шиш… Так каков же твой вывод, Поленов?
6— Выводов у меня, Григорий Ефимович, целых два.
— Давай оба, — подбодрил подчиненного комбат, поймав, вдруг, себя на мысли о том, что уже забыл, о чем я ему только что рассказывал.
— Первый: несмотря на гибель всех своих воинственных обитателей в лице кобонкских кланов, все равно Кобо — смертельно опасная планета.
— А второй?
— В Саркофаг нам соваться пока не стоит. Надо подогнать с метрополии более серьезные силы.
— Может быть, Поленов, может быть… Нам сегодня на оперативке сообщили: в пятнадцати километрах от «Апельсиновки» нашли литиевую бомбу. Что интересно — она принадлежит не последней культуре кобонков, а предыдущей. Не планета, а пороховой погреб. А жили на ней — полные психи.
— Так точно, товарищ капитан. Кобонки воистину были настоящими психами. И думали только о войне, о воинской славе, о чинах и наградах.
— С их точки зрения — ты, Сеня, не алчущий подвигов и воинских наград прапор — тоже псих. Зачем, спрашивается, ты поперся на службу в Космофлот, если не мечтал о карьере, а? — Колобок рассмеялся.
Я не понял, то ли комбат пошутил, то ли разглядел в возне снующих в воде зубастых тварей нечто забавное. На всякий случай я вежливо подхихикнул комбату.
А тот, вдруг, посуровел и тихим проникновенным голосом спросил:
— Слушай, Сеня. А ты когда-нибудь доселе интересовался оружием, археологией и историей?
— Никогда.
— Я тебя не узнаю, Сеня. Раньше тебе такие заморочки были по барабану.
— Я, если честно, и сам себя не узнаю.
— А на кой же хрен тебе все это?
«Хороший вопрос, комбат, — уныло подумал я. — Мне бы тоже хотелось бы знать на него ответ. И на кое-что иное я бы не отказался получить ответы. Увы, майор, нет у меня их. Можешь скормить мое бренное тело своим уродцам, все равно не смогу тебе ничегошеньки толком объяснить, потому что и сам ни фига не знаю».
— И сам не имею ни малейшего понятия. Наверное, скука заела… Я пойду, товарищ капитан?
— Скука?! Постараюсь больше припахивать твою бригаду. Ладно, топай.
— «Служа Отечеству, я не ищу пощады!» — процитировал я любимый (но не признаваемый на официальном уровне) лозунг космофлотцев, поспешил раскланяться с назойливым капитаном и его зубастыми любимцами и побежал ко входу в Клюкву, серьезно опаздывая на свидание и придумывая на бегу форму самого эффектного оправдания перед своей подругой.
Часть II
Глава 1. Нет пророка в своем отечестве
Место моего предстоящего свидания со Златкой располагалось в пятистах шагах от того истоптанного сапогами Колобка клочка земли, где мы с ним только что разговаривали.
И дама моего сердца видела мою научно-просветительскую беседу с комбатом. Поэтому объяснять Златке причину опоздания на целые полчаса мне не потребовалось.
Златка терпеливо дожидалась меня, держа в руке, словно запеленатого младенца, пакет со свежими фруктами: маленькая дыня, пара ананасов и несколько груш.
В последнее время мой организм, в ответ на какую-то лишь ему ведомую перестройку, требовал от меня разнообразия в пище и напитках и увеличения их объема, а также — приема массы витаминов и микроэлементов искусственного производства. Кроме того, я упросил Златку подкармливать меня продуктами подведомственного ей огородно-садового хозяйства.
По прибытии меня (запыхавшегося от бега и отчаянно извиняющегося за опоздание) к месту рандеву Златка вручила мне этот пакет. Я тут же выразил ей горячую благодарность за подаренные фрукты.
Я взял Златку под руку и подвел к скрывающейся в тени густых деревьев скамейке. Мы сели на нее.
— Представляешь, Сенечка, — улыбнулась Златка, — наши плантации никогда еще ни приносили столько плодов. Еще пара лет — и эти места трудно будет узнать. Все будут объедаться абрикосами, персиками и сливами, пить вишневый сок и имбирный квас.
— Я рад, — произнес я. — Квас по здешней жаре — самое то. Без кваса тут чокнуться можно.
Чуткая Златка сразу же уловила в моих словах депрессивный тон. И спросила:
— Тебе на Кобо не нравится, я чувствую.
Пухленькая брюнетка Златка (младший лейтенант по званию и младший агроном садово-огородного комплекса станции «Апельсиновка» по должности) родилась в семье экипажа имперского звездолета «Землепроходец Ерофей Павлович Хабаров». Тот корабль вывозил переселенцев на обживаемые космофлотцами планеты, а с них доставлял обратно в метрополию образцы грунта, воды и атмосферы, а также представителей тамошней флоры и фауны.
С детства Златка привыкла к скитальческой жизни. Поэтому в отличие от меня Златка легко обживалась на новом месте. Более того — ее пугала оседлая жизнь. Златка боялась даже представить себе, как это можно, взять да и навеки вечные привязать себя к одной планете, одному городу, одной улице и одному дому.
А вот мне… мне и в самом деле не нравилась моя жизнь на планете. И сама планета производила на мою чуткую психику удручающее впечатление.
2— О чем ты так долго говорил со своим начальником? — спросила меня Златка, не дождавшись ответа на предыдущий вопрос. — Я тут от жары, чуть не умерла, ожидаючи конца вашего толковища.
— О кобонках, — ответил я. — Да еще об их Шролле.
— И как?
— «Дискуссия проходила в атмосфере напряженного поиска истины», — это я припомнил (надо сказать, что в последнее время память у меня работала с феноменальной цепкостью и глубиной) отрывок из прочитанного утром дайджеста симпозиума, где обсуждали результаты археологических раскопок на Кобо и других планетах системы звезды Кнарр. — «Между участниками обсуждений царил дух дружбы и уважения, быстро превративший выступления ученых в коллективное изучение многоуровневого множества функциональных совокупностей исторических процессов».
Златка, с наслаждением выслушав подобную галиматью, восторженно захлопала в ладоши. И спросила:
— Шролл необычное существо, не правда ли?
Я пожал плечами. И солидно ответствовал даме сердца, припомнив кое-что из своих кошмарных видений:
— Видал я разных существ, барышня. Таких, что и во сне не привидятся.
Я положил пакет с фруктами на траву и обнял Златку, намереваясь ее поцеловать.
Но у Златки сегодня было серьезное настроение. Она отстранилась от меня и сказала:
