Хельге Каутц - Легенда Фарнхэма
ГЛАВА 8
Мы не знаем, как выглядит рай. Вполне возможно, он сине-пурпурный в розовую крапинку. Значит, если он не такой, мы сами должны сделать его самым прекрасным из всего сущего, даже если он создан из красно-зеленых камней.
Боронская мудростьСизандра молча сидел, чуть приоткрыв рот, со свистом втягивая и выпуская воздух, и смотрел широко раскрытыми глазами на Нопилея. У него не было слов. Сизандра даже не знал, что сказать своему яйцебрату.
После занятий, на которых он находился словно в трансе, Нопилей, не проронив ни единого слова, взял его за лапу и потащил на крышу инкубатора, где он давно знал спокойное местечко с чудесным видом на море. Судя по всему, до него ни один ученик интерната сюда не добирался; в конце концов, это было просто неудобно, пришлось бы двигать стол, на котором ты сидишь, через полкомнаты, и в итоге карабкаться через люк на плоскую крышу. Какому телади могла бы прийти в голову такая нелепая мысль?
Нопилей выжидающе посмотрел на своего яйцебрата, но тот предпочел промолчать. Нопилей рассказал ему всю историю слухов о профитероиде, которые он нечаянно узнал во время предпоследней проектной возуры у пьяного пирата, и о своих манипуляциях с автоброкером. Программа, которую Сизандра разработал для своего прибора, была поистине гениальной. Казалось, она готова к любой мыслимой и немыслимой ситуации. Он использовал все доступные каналы, чтобы получить информацию о добыче нивидиума, и при этом на целую тазуру раньше, чем другие, в том числе и ОПТПДН, узнал об открытии астероида (не исключено, что он и сам принял активное участие в этом открытии). Используя различные связи и комбинации, прибор запасся достаточно большим количеством кредитов, чтобы купить и последние акции нивидиума. Последствия, произведенные на биржах этими действиями, не поддаются описанию.
— Слушай, — сказал Нопилей, — никто не знает, что этот лицензионный код принадлежит твоему автоброкеру.
За последние полстазуры чешуйка на лбу Сизандры снова приобрела здоровый зеленый цвет. Казалось, он постепенно приходит в себя.
Сизандра покачал ушами.
— Нопилей, брат, коллега! Поистине гениальность и слабоумие живут рядом друг с другом, как шипят вараны из своих пещер. Но что они настолько близки друг другу и ты тому блестящий пример, — мне и присниться не могло!
Нопилей смущенно посмотрел на море. Оно было удивительно прекрасным, зелено-голубым, чуть подернутым рябью, уходящей к горизонту. Ему вдруг захотелось побежать на берег и поплыть навстречу надвигающимся ранним сумеркам. Но на берегу он бы наверняка встретил Гегебалия и других учеников, а эта перспектива не вызывала у него ни малейшего восторга. Да, и кроме того, все еще оставалась проблема, которую необходимо было решить.
— Нам нужно отключить АБ, пока не случилось ничего более серьезного, — сказал он, не обращая внимания на замечание Сизандры. — А может, программа удовлетворится тем, чего она уже достигла?
Сизандра расправил пальцы, показались перепонки.
— Не знаю. Может, и нет. Нет, наверняка не удовлетворится.
— А ты можешь отключить его дистанционно?
— Нет, коллега! — воскликнул Сизандра. — Такую возможность я исключил в самом начале из соображений безопасности.
— Тшш… ну что ж, тогда нам придется самим так или иначе отправиться на Гордость Цео и что-то предпринять.
Название станции придумал не Нопилей, но он, веселясь про себя, согласился с ним. Все-таки Цео был их дедушкой, и его было за что уважать. И вот теперь старой боронской станции уже никогда не представится возможность стать гордостью их дедушки. Хоть Сизандра этого еще не понимал, сам Нопилей отдавал себе в этом отчет.
— Как ты себе это представляешь? Мы не имеем пока права пользоваться модулями для межпланетных полетов еще в течение возуры. И даже если бы у нас было разрешение и мы бы прямо сейчас стартовали, вряд ли смогли бы вернуться до восхода солнца. И пропус тили бы как минимум четыре учебных комплекса. Ты можешь себе представить, как нам за это влетит?!
Правой лапой Сизандра рисовал неровные ромбы на тонком слое черного песка, скопившегося за многие солнца на крыше. Геометрические фигуры производили впечатление маленьких чешуек, как у малышей-телади, и странным образом волновали Нопилея. Неожиданно Сизандра провел лапой по рисунку и стер его. Потом он прямо взглянул на брата.
— Ну?
Нопилей принял решение.
— Послушай, брат. Я не думаю, что это может иметь далеко идущие последствия. Пока ведь просто не было прецедента. Они, вероятней всего, не будут знать, что нам на это сказать. Но мне бы не хотелось испортить твою репутацию в инкубаторе. Я одолжу модуль и зарегистрирую полет к третьей луне. Это можно сделать прямо сейчас.
Сизандра наверняка должен согласиться, ведь это обещало приключение! Озабоченность и беспомощность Нопилея вдруг куда-то исчезли. Он ощутил огромный душевный подъем. Так он и сделает! А уж когда он окажется на модуле, то доберется до третьей луны, а потом свернет в сторону и полетит на станцию. И пусть они тут хоть на хвосты встанут! Он же вернет модуль в целости и сохранности! Ну, разве что немного позже, чем нужно, но ведь вернет же!
Сизандра облизнул кончик носа и задумчиво прищурился. Он был настоящим телади, поэтому не задавался вопросом, с чего бы это кто-то другой вдруг пообещал ему прибыль и выход из достаточно сложного положения, пусть даже этот «кто-то» — его собственный яйцебрат. Ведь не он же, в конце концов, заварил эту кашу!
— Договорились. Но будь осторожен и сразу же отключи АБ, и пусть будет что будет! Слышишь?
— Да, брат!
— И перестань постоянно называть меня братом, коллега!
Заведующий модульным парком даже не спросил, зачем Нопилею понадобилась экспедиция к третьей луне. Там располагалось несколько крупных предприятий Профитоконсалтинга, и многие молодые телади — воспитанники инкубатора частенько бывали на ней, так как там можно было встретить своих старших яйцебратьев или, будучи подрастающей элитой (знать бы, воображаемой или действительной), получить те или иные небольшие поручения.
Нопилей прихватил идентификационную карту, за которую должным образом расписался. Она служила «ключом зажигания» к выданному ему модулю и была принята с благодарностью. Потом он взмыл в темное небо в восточном направлении и взял курс на третью луну.
— Й-ии-ахх! — крикнул он, в упоении растянув древний аргонский восторженный клич настолько, насколько хватило воздуха в легких, когда спустя несколько стазур на контрольном пульте появилась Гордость Цео. В нем ожило давно не испытываемое ощущение волнующего ожидания встречи, когда станция подтвердила секретный код активации, включилась система жизнеобеспечения и обозначились посадочные огни, пульсирующие зеленым светом. Естественно, модуль был оснащен системой автоматической стыковки. Но Нопилей отключил ее и взял управление в свои лапы.
Огромная боронская спираль, бывшая когда-то местом внешней торговли, величественно вращалась вокруг своей оси. Карусельная установка для посадки находилась в ее ступице, там, где и происходило выравнивание силы тяжести. Станция быстро приближалась — стена, металлическая гора, вскоре заполнившая собой весь горизонт. Молодой телади чувствовал себя по-королевски. Модуль чутко реагировал на каждое прикосновение, давая Нопилею ощущение свободы и приключения. Наконец мощные створки шлюзовой камеры распахнулись, двигатель модуля легко вписался в устройства станции, и Нопилей медленно остановил свой шаттл. Большие металлические захваты сомкнулись вокруг маленького космического корабля и бережно препроводили его к одному из многих, еще не занятых мест для стоянки, где он наконец обосновался.
— Ух ты, с ума сойти, какой же это кайф! — пел восторженно Нопилей по дороге к диспетчерской. У телади не было своих музыкантов и композиторов, по крайней мере он о них не слышал, но недавно он узнал эту песенку от какого-то гонера?[1], который называл ее странным словом «шлягер». — Это круто, это здорово, только мне-то все до лампочки… Стоп! Это еще что? — Нопилей замолк на полуслове и остановился. Он был абсолютно уверен, что ни в одном коридоре и помещении не было света, когда он три тазуры назад ожидал разрешения на посадку. Однако сейчас склад был ярко освещен, будто в нем включили семикратное освещение. Нопилей еще ни разу не видел, чтобы здесь был свет, он даже не знал, что световые ячейки еще функционировали.
