Дэвид Вебер - Миз гардемарин Харрингтон
Фланаган обнаружил, что ему трудно скрыть удивление от одобрения, явственно звучавшим в голосе Шелтона.
— Не думал, что у нее может хватить децибел для усмирения толпы, — заметил он внимательно следя за выражением лица своего друга. — С ее-то нежным голосом она, полагаю, выглядела довольно глупо, когда кричала на кучу грубых космонавтов.
— Не-а, — с улыбкой сказал Шелтон. — В этом-то и была вся прелесть — она не кричала, даже ни разу не повысила голос. Ей это не было нужно. Она пока только салага, но эта юная леди может подпалить краску на бронированной переборке одной только интонацией. Не видел ничего подобного за многие годы.
— Если так, то этот дерьмоголовый Сантино мог бы кое-чему поучится у своих салаг, — едко заметил Фланаган и настала очередь Шелтона удивляться. За все те годы, что они были знакомы, он мог бы по пальцам одной руки пересчитать случаи когда его друг употреблял подобные выражения в отношении офицеров. Ну, может быть, пришлось бы прихватить пару пальцев второй руки. Не то, чтобы главстаршина не был согласен с боцманом.
— На самом деле, полагаю он бы мог научится чертовски многому у Харрингтон, — ответил Шелтон через мгновение. — В этом отношении он, скорее всего, мог бы многому научится у всех их. Если только ему удастся продержать рот закрытым достаточно долго, чтобы их услышать.
— И насколько это вероятно? — фыркнул Фланаган.
— Не очень, — заключил Шелтон. — Этот человек наслаждается звуком своего голоса.
— Я бы не был этим так недоволен, если бы он не был таким ублюдком, — сказал Фланаган, по-прежнему с таким оттенком горького осуждения, что Шелтон глянул на него через стол чувствуя первые признаки настоящей тревоги.
— Ты не хочешь мне ничего рассказать по этому поводу, Ян?
— Скорее всего ничего такого, чего бы ты сам не знал, — угрюмо произнес Фланаган. — Просто то, что он — полная задница. Черт, да ты должен лучше меня знать как он втаптывает в грязь салаг, а со своими людьми в тактической секции он обращается не намного лучше. Даже он знает, что не стоит злить старшин, но вчера он обрушился как перегрузка в пять же на своего сигнальщика за ошибку, которая целиком и полностью была его собственной. Знаешь, мне не нужен офицер, который вызверяется на собственных подчиненных, когда сам же и облажался. Этот человек — самая бесполезная куча дерьма какую я только видел в офицерской форме, Пулеголовый.
— Не знаю, готов ли я зайти так далеко, — ответил Шелтон рассудительным тоном. — Я, знаешь ли, видал достаточно хреновых офицеров. Некоторые из них могли бы даже посоревноваться с Сантино. С другой стороны, не могу сказать, что хоть кто-то из них был хуже него. — Он помедлил и вопросительно покосился на своего друга. — Знаешь, а ведь это не по Уставу: собраться двум главным старшинам, сесть и позлословить об офицере за пивком.
— Но ты же не видел, чтобы я делал это с кем-то еще, не так ли? — парировал Фланаган и сморщился. — Черт, Пулеголовый, ты же как и я знаешь, что Сантино — худший гребаный офицер на этом корабле. Ну, будь честен. Ты же взволнован тем, как он обращается с салагами, так?
— Ну да, — признал Шелтон. — Вот я вижу ребенка вроде Харрингтон — да любого из них, правда, но особенно Харрингтон — вижу насколько много он обещает, а вот вижу Сантино, изо всех сил старается выбить все это из них. Я имею в виду, что одно дело быть с ними суровым. И совершенно иное — гонять их двадцать два часа в сутки из чистой подлости, поскольку ты знаешь, что они ничего не могут сделать, чтобы тебе отплатить.
— Можешь это повторить, — сказал Фланаган. — Мало того, что цепочка командования на его стороне, так они еще знают, что он может спустить в унитаз их карьеру в любой удобный ему момент, если они не будут целовать его в зад достаточно часто.
— Может быть. Но должен тебе сказать, Ян, что я не знаю, сколько еще сможет все это выносить Харрингтон. — отрезвляюще покачал головой Шелтон. — У меня были сомнения, когда она появилась с этим древесным котом. В первый раз я встретил кого-то из них на борту корабля. Я полагал, что это создаст проблемы как минимум в Салажьем Уголке, и что Харрингтон в первую очередь будет испытывать самодовольство от того, что он у нее есть. Я ошибся в обеих случаях. В девочке скрыто многое. Она однажды пойдет далеко… если только Сантино не нажмет на нее слишком сильно. В ней есть темперамент, как бы она не пыталась его скрыть, и Сантино стоит у нее костью поперек горла. Однажды она сорвется, и тогда…
Двое старшин уставились друг на друга через стол и ни один из них больше не испытывал желания улыбнуться.
* * *
— Скажите мне, миз Харрингтон, — произнес Элвис Сантино, — возможно ли такое, что благодаря какому-то бурному полету воображения вы и правда расцениваете это как завершенную работу?
Лейтенант стоял в каземате Гразера-Три, второго энергетического орудия левого борта “Воительницы”. Они с Хонор были в скафандрах, как того требовал Устав, поскольку от пустоты каземат отделял не полноценный шлюз, а только одиночный люк. Когда корабль готовится к бою, каземат открывается прямо в космос, сборка излучателя разворачивается к борту, а силовые ползуны выдвигают орудие целиком наружу до тех пор, пока головка излучателя не высунется за пределы корпуса, где сможет безопасно задействовать гравитационные линзы. В глубине души Хонор всегда забавляло то, что современные энергетические орудия “выкатывают” как какие-то заряжавшиеся с дула пушки времен парусных флотов на Старой Земле. Однако прямо сейчас все что она чувствовала было глухо бурлившее негодование в отношении ее воспитателя.
Сантино стоял в своей излюбленной позе, уперев руки в бока и широко расставив ноги. “Все, что ему требуется для завершения образа звезды головидения — это яркое солнце, чтобы прищурится” — насмешливо подумала Хонор и еще раз задала себе вопрос, как он может не понимать какое воздействие эта поза оказывает на подчиненных ему мужчин и женщин. И в настоящий момент этот вопрос не был чисто риторическим, поскольку шестеро из этих мужчин и женщин — включая главстаршину Шелтона — молчаливыми свидетелями стояли позади нее.
— Да, сэр, — она заставила свой голос звучат ровно, а он оскалился.
— Тогда я могу только сказать, что ваше суждение сомнительно, миз Харрингтон, — сказал ей он. — Даже прямо отсюда я вижу, что на первом ползуне все еще открыта сервисная панель!
— Да, сэр, — согласилась Хонор. — Когда мы открыли ее…
— Не припомню, чтобы предлагал вам оправдываться, миз Харрингтон! — отрезал он. — Открыта сервисная панель или нет?
Хонор сжала зубы и порадовалась, что Нимица нет поблизости. У кота не было скафандра. Именно поэтому он, к счастью, не имел допуска в этот отсек и поэтому не мог вздыбить шерсть и зарычать в ответ на такое поведение Сантино.
— Да, сэр, открыта, — вновь сказала она через мгновение, совершенно так же как если бы уже не давала этого ответа.
— И вы, возможно, в курсе, что действующие приказы и методики требуют, чтобы по завершении проверки и планового обслуживания все сервисные панели закрывались? — продолжал давить он.
— Да, сэр.
Голос Хонор был четче обычного, а уголок ее рта начал подергиваться тиком. Когда Сантино увидел это, в его глазах, кажется, что-то промелькнуло и он подался в ее сторону.
— Так какого черта ты тут стоишь и называешь это “компетентно” исполненной работой? — жестко потребовал он ответа.
— Потому, сэр, что первый ползун серьезно неисправен, — ответила она. — должно быть, в основном приводе за время прошедшее с последнего планового обслуживания образовалось короткое замыкание. Внутри корпуса видны следы искрения, а первый и пятый этапы диагностики выдают красные сигналы. Согласно действующих приказов я немедленно поставила в известность коммандера ЛаВаше, а она велела мне разомкнуть главный рубильник, повесить на привод красную бирку и оставить сервисную панель открытой до того, как она пришлет нам команду ремонтников, чтобы заняться им. И все это, сэр, есть в моем рапорте.
Ее темные глаза непоколебимо встретились с его, но в тот же самый момент мысленно она давала себе пинка за этот срыв, поскольку видела внезапную вспышку гнева в его взгляде. Она удержала голос ровным и спокойным, но общий тон ее ответа — особенно последней фразы насчет рапорта — был изрядно за гранью. Никто не сможет этого доказать, но и она, и Сантино оба знали что сделала она это чтобы отплатить ему. Он в гневе побагровел.
— Полагаю, что тебе известно какое наказание положено за нарушение субординации, — проскрежетал он. Она ничего не сказала и он побагровел еще сильнее.
— Салага, я задал тебе вопрос! — рявкнул он.
— Прошу прощения, сэр, я не поняла, что это был вопрос. Он прозвучал утверждением.
