Владимир Михайлов - Властелин
Вот так обстояли дела с историей. И поскольку все это было известно всему миру – недаром в школах преподавали историю, – и поскольку, в силу уже упомянутой особенности характера, поголовно все на планете были знатоками – подчас очень тонкими! – ритуалов, умели подмечать малейшие детали и потом их истолковывать, то никакого удивления не должно вызывать, во-первых, то, что у телевизоров сидел весь мир, и, во-вторых, что совершенное на их глазах никому и в голову не пришло расценить, как преступление, как надругательство над женщиной и так далее. Это был всего лишь нерушимый ритуал, это было исполнение Порядка – и ничто больше. Вот когда миру стало известно, что ритуальный насильник Изар и подвергшаяся насилию Ястра уже два года любили друг друга и спали в одной постели куда чаще, чем порознь, – это, разумеется, возмутило многих и многих моралистов, ибо не было освящено ни законом, ни традицией. Убийство же, когда оно совершается в соответствии с тем и другим, – это уже не убийство. Что же? Хотя бы безвременная кончина, когда смерть вырывает из рядов. И так далее.
Вот, следовательно, по каким причинам, – а не только развлечения ради, как мог бы подумать легкомысленный наблюдатель со стороны, окажись такой в Ассарте, – жители Державы в тот исторический вечер напряженно вглядывались в свои экраны. И те же мотивы заставили их все ближайшие дни только тем и заниматься, что обсуждать виденное, – точно так же, как футбольные болельщики смакуют разные детали виденной игры: кто как отдал пас, кто как обвел трех защитников у самой штрафной, и как ударил в падении через себя, и как и почему вратарь мяч не взял, но отбил кулаками, а защитники, спохватившись, вынесли мяч из штрафной и тут же дали длинный пас для контратаки…
– Вы видели, конечно?
– Ну, разумеется!
– Убедительно, не правда ли? Я всегда был уверен, что Наследник – человек с характером. Надеюсь, волею Рыбы он будет достойным Властелином.
– Да, конечно, есть основания и так думать, однако же…
– А что? Вам что-нибудь не понравилось?
– Не то, чтобы не понравилось, но все же… Конечно, схватка с офицерами – это хорошо, я бы сказал даже – прекрасно, и главное действие – тоже, не скажу – безупречно, но вполне, вполне прилично. Однако, что касается последнего поступка, то у меня такое впечатление, что он… как бы сказать… жалел ее. А это заставляет подозревать, что в характере его есть какие-то скрытые слабости.
– Вы думаете? Но, дорогой коллега, разве вы не знаете, что он и она…
– Великая Рыба, об этом знает весь мир. Но до сих пор это было их личным делом, а в тот вечер стало общедержавным! И как бы он к ней ни относился, в те минуты он обязан был все принести в жертву государственному интересу.
– Но что, собственно, вы имеете в виду?
– А разве вы не заметили, как он старался укрыть ее лицо от объектива? Да и овладел ею, я бы сказал, очень нежно, а тут нужна была, не испугаюсь этого слова, жестокость! И предельная выразительность! Мой дядя Таш рассказывал, как получилось это у бывшего Властелина, когда он приходил к власти: во-первых, действие продолжалось раза в два дольше, затем, оно было не столь… как бы это определить… академичным, что ли. И темперамент, темперамент! Люди сходили с ума, глядя на это, один из операторов отбросил камеру и повалил свою ассистентку, а по всей Державе через положенные месяцы был зарегистрирован резкий всплеск рождаемости. На этот же раз ничего подобного не было. Так что какие-то сомнения есть…
– И тем не менее я искренне желаю им счастья!
– О, конечно, конечно! Но все же я далек от полного спокойствия. Великая Рыба, сохрани нас!
– От чего же, коллега?
– Ну, как вам сказать… Вы не находите, что жизнь становится не лучше? Скорее наоборот?
– Не стану спорить, это чувствует каждый. Но я объясняю это тем, что покойный Властелин уже лет десять тому назад… э-э… утратил возможность активно влиять на события в Державе. А нам ведь нужна твердая рука! Вот если бы тогда Наследник был всерьез допущен к власти… пусть и без официального провозглашения…
– Вы сами знаете, коллега, что это было невозможно. Это шло бы вразрез со всеми традициями, стало бы грубым нарушением Порядка!
– Ну что же, нам остается только ожидать от нового Властелина поступков.
– Совершенно согласен. Значительных, серьезных поступков. Я бы сказал даже – крутых.
– Подождем…
Такие вот разговоры шли. Но не только такие, понятно.
– Мама, ну почему он такой злой?
– Злой? С чего ты взяла?
– Ну, как он мог так поступить с нею! Это грубо, жестоко, это… Не знаю, но я в нем разочаровалась.
– Ты видишь, видишь? Я говорил тебе, что ей еще рано смотреть на такие вещи! Она еще девочка!
– Молчи лучше. С каких пор это ты сделался специалистом по женскому восприятию! Может быть, раз уж ты стал таким просвещенным, может быть, ты скажешь мне…
– Прости, но мне некогда – я опаздываю.
– Счастливого пути, но ты меня не удивил: ты вообще никогда ничего не делаешь вовремя… Да, дочка, я с тобой согласна в том смысле, что мужчины вообще существа несовершенные, – как и твой папа, как и наш новый Властелин. Однако должна сказать тебе, что в этом есть глубокий смысл.
– Фу! Так овладеть женщиной – смысл?
– Да. Ученые объясняют это так: приходя к Власти таким образом, новый Властелин как бы показывает всему народу, что он виноват, что он совершил то, что можно было бы назвать преступлением. И вся его жизнь после этого, все его дела будут направлены на то, чтобы искупить эту свою всем известную вину, а значит – сделать нашу жизнь лучше. Кстати, ты успела разглядеть ее пеньюар?
– Тебе понравился? А я бы сказала, что он слишком закрытый.
– Зато ты, дочка, последнее время стала носить все слишком открытое, тебе не кажется?
– А если у меня есть, что показать?
– И – кому, не правда ли?
– Мама! Я уже не маленькая. И вообще, не будем об этом. Я хотела только сказать, что Властелину, чтобы я его опять полюбила, надо совершить что-то такое… выдающееся. Небывалое.
– Вот не знала, что ты влюблена в него.
– Не было такой девочки, которая не любила бы Наследника.
– А сейчас он вам изменил и вы обиделись?
– Не надо смеяться над нашими чувствами, мама. Я надеюсь, он очень скоро поймет, чего мы от него ждем.
– Небывалого поступка? Ну что же, будем ждать поступков. Это, кстати сказать, не только вас, молодых, волнует… Мы все надеемся, что ждать не придется слишком долго.
– Вот увидишь!
…Сколько людей – столько мнений, не правда ли? Но если мнением юных девиц можно пока пренебречь (хотя совсем сбрасывать его со счетов нельзя: молодежь – материя, взрывающаяся легко и охотно, едва лишь сработает детонатор), то мнение аккредитованных в Ассарте дипломатов – послов и посланников семнадцати иных миров – имеет немалое значение уже сейчас. И очень интересно то, что в принципе представления квалифицированных политиков почти не отличаются от впечатлений ассартского обывателя. В срочных отчетах своим правительствам по поводу давно ожидавшейся и наконец совершившейся смены власти послы не преминули отметить, что новый, до сей поры почти неизвестный в политической среде Властелин первыми своими действиями заставил считать себя человеком твердым, решительным и жестоким, а его замкнутый образ жизни до сих пор позволяет предполагать, что эти свойства его характера, лишенные тех сдерживающих рефлексов, какие неизбежно вырабатываются при жизни в обществе, в постоянном общении с людьми, в сложных ситуациях могут приобретать весьма высокие значения. А следовательно, вряд ли разумно ожидать какого-либо смягчения как внутренней, так и внешней политики Ассарта, которая если и будет меняться, то в сторону ужесточения, к чему соседние миры должны быть готовы… Короче говоря, правительства были предупреждены о том, что Ассарт при новом Властелине вряд ли отойдет от всегдашней привычки решать политические проблемы военными способами, а потому надо держать порох сухим и быть постоянно начеку.
Странно, но далеко не все послы сочли нужным проанализировать факт серьезной, а вовсе не ритуальной, стычки между Наследником и охраной почившего Властелина, в результате которой четверых гвардейцев пришлось исключить из списков полка вследствие, как было сказано, их гибели при исполнении служебных обязанностей. То ли потому, что дипломаты не очень поняли разницу между одним и другим и решили, что так оно и должно было быть, то ли по другим причинам. И лишь трое или четверо заметили, что стычка эта весьма смахивала на заранее подготовленное покушение, а следовательно, что новый Властелин может столкнуться с сильным противодействием на самых верхних уровнях власти, если только в самом ближайшем будущем не предпримет таких шагов, которые заставят даже оппозицию если не согласиться с ним, то во всяком случае притихнуть. Правда, тут следует заметить, что никто из дипломатов – и не только они – собственно, и не знал, существует ли вообще какая-то оппозиция, а если и существует, то каких взглядов придерживается, чего хочет от нового Властелина и чего не хочет. Они просто исходили из того, в общем правильного, предположения, что какая-то оппозиция, явная или скрытая, существовала, существует и будет существовать всегда и везде – все по той же причине биполярности мира.
