Рустам Панченко - Инвалид. Том первый
Второй шаг заключался в попытке ввода примитивного пароля. К таковым относятся следующие: 123, 123456, qwerty и им подобные. Вот и попытался последовать данным рекомендациям.
Поверить в то, что угадаю пароль с первого раза я не мог. Даже когда получил доступ к документам, довольно педантически структурированным, все равно не верил своим глазам. Так просто не бывает! Это какая-то подстава! Да, нет! Этого не может быть!
То, что содержали эти документы — было сродни фантастике. Они описывали именно мой случай. В основном, файлы содержали информацию о том, как работает механизм переноса личности из одного тела в другое. Единственное уточнение — он работало только в том случае, если перенос осуществлялся из реципиента «желающего жить», но имеющего очень плохое тело, совсем как у меня, в оплодотворенную яйцеклетку.
Почему перенос в уже рожденного человека не работал, разобраться не смог. Очень много там было довольно специфической информации, которую смог прочесть, но не смог осознать. Понял только то, что опыты в данном направлении проводились, но необходимого успеха добиться не удалось. Вернее, что-то там срабатывало не так, как ожидали эти вивисекторы. А как их еще назвать, после всего узнанного?
Теперь осознал, насколько плохи мои дела. Хотя, о чем это я? Уже давно понятно, что ничего хорошего мне не светит. Оказалось, что попал в лапы к самым настоящим психам! Это сколько же они народу уже угробили, проводя СБОИ опыты? Почему их до сих пор не остановили? Или… их крышуют на самом верху?
Не знаю, пригодится ли мне данная информация, и смогу ли ей вообще когда-либо воспользоваться, но решил не филонить. Все, до чего только смог дотянуться было прочитано очень вдумчиво и внимательно. Я понимаю, что запомнить такой объем информации просто не реально, но интуиция подсказывала, что это обязательно нужно сделать.
* * *Следующие три дня только то и делал, что спал, ел и очень много читал. Пришлось приложить довольно много усилий, чтобы моя мимика не выдала бушующие внутри чувства. Хотя и осознавал, что не сводящий с меня глаз охранник даже не собирается мешать, но рисковать не хотелось.
Мало ли, что может произойти? Согласен, он даже не подошел, чтобы заглянуть, чем же таким зачитывается его подопечный. Но, мне же от этого только лучше!
На третий день, когда практически все было перечитано, натолкнулся на довольно интересный документ. Он еще не был оформлен по всем правилам, как остальная часть документации. Такое впечатление, что над ним в данный момент еще работали и записывали все мысли, чтобы ничего не забыть. Вот именно его содержимое стало для меня тем, что дало надежду на лучшее будущее.
Если быть кратким, то в нем профессор фиксировал свои выводы относительно операции переноса личности. И судя по количеству этих самых выводов, людей он угробил просто намерено. Так вот, по его наблюдениям выходило, что процедуру, прерывать нельзя! Почему так? Он и сам не мог толком объяснить. Все на уровне догадок.
Также, согласно этим записям, выходило, что если реципиент находился в сознании, то после переноса он имел полную память своего прежнего тела. Если же по каким-либо причинам отключался — то все знания, вернее, вся личность, просто переставали существовать. Переносилась только матрица. Единственная закавыка заключалась в том, что только очень сильная боль, или не менее сильная злость, может удержать человека в сознании. Во всех иных случаях пациент просто теряет сознание не взирая даже на используемые медикаменты.
С медикаментами еще один прикол. Все, заметьте, абсолютно все, кого пытались удержать в сознании медикаментозно — неизбежно погибали. Уничтожалось не только сознание, но и его матрица. Вывод был однозначным: использовать медикаменты для удержания индивида в сознании — категорически противопоказано. Такие вот пироги.
В моем случае, чтобы достичь поставленных заказчиком целей, было решено на время проведения процедуры меня усыпить. В таком случае останутся все физические параметры организма и психологические настройки личности — то, что они называли матрицей. Сама же личность будет разрушена, или очищена, и начнет развиваться с нуля, имея определенные стремления и желания, даже не осознавая того.
То, что я вам рассказываю, звучит намного понятнее того бреда, что эти несколько дней вычитывал в случайно подвернувшихся документах. Там вообще была такая мешанина, что ум за разум заходил, пытаясь понять, о чем это написано? С трудом, но выводы сделать получилось. Жаль только, что они не впечатляли и создавали гнетущую атмосферу.
Проанализировав складывающуюся ситуацию, выходило, что каким-то образом, во время начала процедуры, нужно будет сделать себе больно. Причем настолько больно, чтобы боль нейтрализовала препарат, который должен меня усыпить. Или, в худшем случае, растянуть процесс засыпания максимально надолго. Как и что я должен буду сделать — еще не знаю. Вот только не нравиться мне это. Очень не нравится.
Вариант со всепоглощающей злостью всерьез даже не рассматривал. Учитывая, что уже сейчас моя психика находится в нерабочем состоянии и вообще неправильно реагирует на внешние раздражители, данный вариант может подвести в самый ответственный момент. А если еще и вколют какую-то гадость, для перестраховки, то вообще весь план накроется медным тазом.
* * *На следующий день, буквально минут через десять после очередного завтрака, почувствовал, что со мной что-то происходит. Состояние, которое появилось, можно описать словами «он стал, как трава», то есть — никакой. Мозги тут же отреагировали на случившееся, сообщая, что это неспроста. Паранойя же, или интуиция, уже просто хрипели, сообщая, что это последний день в моей жизни. Веры в то, что я хоть как-то выживу — не было. Самое же страшное, что ничего не хотелось. Вообще ничего. Накатила такая апатия, что просто нет слов.
Прошло еще минут десять. В палату вошли два здоровенных санитара. Один из них катил кресло-каталку. В его здоровенных руках она казалась хрупкой игрушкой, по чьему-то недоразумению доверенной этому верзиле. Не тратя времени на разговоры, тот, что шел налегке, подхватил меня на руки и легко, как игрушку усадил мое недвижимое тело на каталку. Несмотря на мои опасения — вдруг придавит ненароком — действовал он аккуратно и осторожно. Если бы не паника, начавшая подниматься изнутри, мог бы пошутить, что со мной обращаются как с величайшей драгоценностью всех времен и народов.
За все время, пока проходили данные процедуры, охранник не проронил ни слова. Видимо, он был в курсе того, что происходило. Смешно. Все в курсе, кроме виновника торжества. Хотя, виновник тоже в курсе. Только меня не известили о текущих планах.
Очень медленно наш «кортеж» покатил в нужном направлении. Более точно сказать, куда это — не смогу. Я там еще ни разу не был. Удивительно, но здание просто вымерло. Нам не встретилось ни единой живой души. Одни лишь двери, за которыми было ничего не разглядеть, постоянно мелькали то по левую сторону, то по правую.
Когда мы зашли в лифт, тот направился вниз. Судя по времени, если его скорость равна таковой обыкновенных лифтов, проехали мы этажей двадцать. Когда остановились, думал что смогу увидеть, на каком этаже мы находимся. Увы, очередной облом. Нигде не было даже намека на окна. Снова были одни лишь коридоры, коридоры и снова коридоры.
За все время транспортировки ребята не проронили ни слова. Что-то везет мне в последнее время на «говорливый» персонал. Вначале охранники, теперь вот эти.
В конце пути каталка остановилась перед дверьми, которые по внешнему виду походили на бронированные. Только и смог в тот момент подумать, что вот он конец моего существования. Жизнь заканчивается, так и не начавшись. Обидно.
Вспомнились слова из сумбурно написанного профессором файла. И мозги вылепили главное — я могу остаться собой. Вот только зачем? Мысли становились все тяжелее и тяжелее. Потихоньку начинало клонить в сон. И понимание того, что если усну, то непременно умру, если и не взбодрило, то дало довольно приличный выброс гормонов. Осознавая, что долго в таком состоянии не протяну, постарался накрутить себя психологически. Результат хоть и небольшой, но был. А в данной ситуации даже крохи хоть что-то, да значат.
В операционной, отчего-то на ум пришла именно такая ассоциация, было нестерпимо светло. Казалось, что свет пробивается из каждой щели. Светился потолок, стены и даже пол. Глаза автоматически прикрылись, так как после коридоров, им было больно до рези.
Подошедший профессор внимательно взглянул мне в глаза и очень серьезно, даже с толикой переживания сообщил.
— Еще немного, мой мальчик, и все закончится.
Спасибо, обрадовал! Если бы не знал об уготованной мне участи, мог бы сказать, что он переживает о моем будущем.
