Орсон Кард - Тень Великана. Бегство теней (сборник)
– Органеллы как полиция мысли, – горько проговорила Карлотта. – Вот ведь сволочи.
– Тираны, – поправил Боб. – Они постоянно тревожились, что их дочери могут взбунтоваться. Органеллы придавали им душевное спокойствие, позволяли иметь намного больше дочерей, чем они могли бы непосредственно подчинить себе силой мысли.
– Да, – кивнул Эндер. – Трутни – результат естественной адаптации. Они способны расширять пределы мысленной досягаемости королевы. Но даже если с ней связаны двадцать самцов, она может одновременно контролировать самое большее несколько сотен рабочих. Некоторые в любом случае могли от нее ускользнуть. И некая королева изобрела порабощающую органеллу. А может, множество королев пробовали разные варианты и делились результатами, пока не остановились на одном.
– Но самцам они его так и не дали, – вставил Боб.
– Им это было ни к чему. Самцы постоянно находились в команде королевы, что бы ни случилось. Они обожали ее, льнули к ней, постоянно знали о каждой ее мысли…
– О каждой мысли, которую она считала нужным им сообщить, – снова поправил отец.
Эндер кивнул:
– Каждая королева вырабатывает в себе эту органеллу и вводит ее в яйца рабочих. Самцы же остаются такими, какими их создала эволюция. Но все рабочие подвергаются этой операции поголовно, и королевы прекрасно отдают себе отчет в том, что делают.
– Создают полностью покорных рабов, – вставил Цинциннат. – И превосходных солдат. Они сражаются и умирают по ее приказу. С теми, кто пытается возражать, она прерывает связь, и они все равно умирают. Не жизнь, а сплошное отчаяние. Возможно, когда королева всерьез уделяет им внимание, они любят ее так же, как и самцы. Но потом ее внимание переключается на что-то другое. Связь, однако, сохраняется – иначе они просто погибнут, – и они не смеют даже помыслить о том, как ее ненавидят. Но они ведь действительно ее ненавидят?
– Кто-то больше, кто-то меньше, – ответил Боб. – Это страшная тайна королев ульев. Но, Эндер, как все это может помочь решить проблему антонинов?
– Бобитов, – поправил Цинциннат.
Бобу понравилось, что они предпочитают использовать эту форму его имени.
– Органеллы. Мы пытались работать непосредственно с геномами живых индивидуумов. Волеску создал наше отклонение от нормы, когда мы были эмбрионами, всего лишь горсткой клеток. Но – живые организмы из миллионов клеток? Попытки менять геном на лету предпринимались не раз и порой даже удавались – в случае крайне простых изменений.
Эта история была Бобу знакома.
– Гигантизм неотделим от интеллекта. Значит, это невозможно.
– Но гигантизм – вовсе не результат, это отсутствие выключателя, вернее, переключателя. Мы не можем добавить выключатель, не разрушив интеллект. Но мы можем ввести переключатель в органеллу.
Так просто и после слов Эндера – даже очевидно. Нет, все же не вполне очевидно.
– Нельзя просто взять и создать органеллы для людей, – сказал Боб. – Клеточные митохондрии существовали задолго до появления человека. Они воспроизводятся при делении клеток. Королевам же приходилось вводить свои органеллы в каждое яйцо.
– Верно, – кивнул Эндер.
– Вот тут-то и начинается самое интересное, – пообещала Карлотта.
– Мы используем вирус, чтобы ввести фрагмент измененного гена в естественную митохондрию. Клетки получают выключатель, который сработает в нужное время.
– По крайней мере, мы так считаем, – вставил Цинциннат.
– Что ж, зрелости мы пока не достигли, – резюмировал Эндер. – Придется подождать. Но одно точно – изменение произошло во всех клетках наших тел.
– Так вы уже это сделали? – спросил Боб, чувствуя, как отчаянно бьется сердце.
– Спокойнее, спокойнее, отец, – проговорила Карлотта.
– Конечно сделали, – ответил Цинциннат. – Какой смысл ждать?
– Без моего разрешения?
– Мы его уже получили. Когда ты поделился с нами своими планами насчет этой планеты. Она принадлежит нам. И тела тоже принадлежат нам. Ты в любом случае бы сказал, чтобы мы как следует подумали, взвесили все за и против, а потом решали сами. Вот мы и подумали, пока ты спал, а потом решили, и Эндер впрыснул нам в легкие аэрозоль с вирусом. И пока он распространялся в наших телах, мы даже немного заболели.
– Но теперь нам уже лучше, и наши тела не отвергают перемену, – добавила Карлотта.
– А через несколько лет посмотрим, сработал ли наш план, – сказал Эндер. – Если нет – останется время попробовать еще раз. Или попробовать что-нибудь другое. Но в любом случае изменение унаследуют наши дети. Бобитам не придется принимать какие-то таблетки или как-то перестраивать свой организм, чтобы нормально расти в соответствии с заложенным в генах механизмом, который мы передадим нашим потомкам.
– Если подходить формально, – заметила Карлотта, – то передам его я.
– Не стану спорить, – согласился Эндер.
Боб почувствовал, как к глазам подступают слезы. Не стоило даже тратить силы на то, чтобы попытаться их смахнуть, – пусть увлажняют местную почву.
– Так как… хорошая работа, да? – спросил Эндер.
– Великолепная, – похвалил Боб.
– Есть один вопрос… – начал Цинциннат.
– Нет, – сказал отец.
– Ты даже не хочешь выслушать? – спросила Карлотта.
– Вы хотите предложить проделать то же самое со мной. Но уже слишком поздно. То, от чего вы лишь слегка захворали, может меня убить. А если даже и сработает? Я уже настолько вырос, что сердце сможет поддерживать мою жизнь, только если я буду лежать и существовать как растение.
– Ты же все время думаешь, – заметила Карлотта. – Значит, для твоего мозга крови хватает.
– Но мне больше незачем все время думать. Вы сделали все сами: организовали экспедицию на чужой корабль; спасли умирающих инопланетян – в той степени, в какой их вообще можно было спасти; намерены адаптироваться к питанию чужими белками…
– Земные растения и животных мы тоже собираемся разводить, – сказал Цинциннат. – Карлотта жить не может без картошки.
– И сами излечились от смертельного генетического заболевания, – закончил Боб. – Все, что от вас теперь требуется, – хранить свое существование в тайне от обычного человечества.
– Мы знаем, – кивнула Карлотта, – потому и забрали у тебя ансибль.
Воцарилась тишина.
– Ты ведь собирался рассказать своему другу Эндеру Виггину правду о королевах ульев? – наконец прервала молчание девочка.
– Да.
– Мы об этом догадывались, – сказал Цинциннат, – но Виггин не умеет держать язык за зубами. Он написал «Королеву улья». Он всегда говорит правду, даже если ее последствия ужасны.
– Нам придется скрываться и дальше, – произнес Эндер. – И этот ковчег тоже должен остаться тайной, поскольку, если Межзвездный флот о нем узнает, они обязательно предположат, что есть и другие колонистские корабли, с живыми королевами, и начнут их искать.
– Мы пообещали трутням, что не подвергнем опасности выживание расы жукеров, – добавил Цинциннат, – потому они и согласились с нами сотрудничать.
Значит, подумал Боб, посылать сообщение Эндеру Виггину все-таки не придется. Что ж, оно и к лучшему. Эндеру незачем о нем что-либо знать в последние дни его жизни. Да и что толку предупреждать? Он знал Виггина лучше, чем кого-либо другого, не считая, возможно, его сестры Валентины, и понимал, что тот в любом случае освободит заключенную в кокон королеву, как только найдет подходящее место, и никакие предупреждения не помогут.
– Даже с этим у вас все получилось на славу, – сказал Боб. – Маленькие самоуверенные ублюдки.
– Мы родились в законном браке, – возразила Карлотта. – По крайней мере, так ты нам говорил.
В ту ночь он спал лучше, чем за все пять долгих лет в космосе. Его детям больше ничто не угрожало, – возможно, они вылечились и наверняка могли сами о себе позаботиться. И всего этого он добился сам – если не напрямую, то хотя бы тем, что воспитывал их людьми, способными за себя постоять.
Утром все были слишком заняты, и Боб просто лежал, прислушиваясь к звукам природы на лугу. Он не знал названий местной живности, но в траве что-то прыгало, чирикало и квакало; какое-то мелкое создание мягко приземлилось на него самого, а потом куда-то уползло или спрыгнуло. Он стал частью местной жизни, в круговорот которой вскоре предстояло полностью включиться его телу. Пока же он был просто счастлив.
Возможно, когда он умрет, обнаружит, что та или иная религия все же была права. Может, там его будет ждать Петра, которая начнет его бранить:
«Где тебя носило?»
«Я должен был завершить свою работу».
«Все равно ведь не сумел – пришлось завершать детям».
И другие – сестра Карлотта, спасшая ему жизнь; Проныра, которая тоже спасла ему жизнь ценой собственной; его родители, хотя он впервые встретился с ними лишь после войны; его брат Николай.
Боб снова проснулся. Он даже не знал, что заснул, но дети теперь собрались вокруг, и вид у них был встревоженный.
