Артур Кларк - КОСМИЧЕСКАЯ ОДИССЕЯ
Вряд ли нужно говорить, насколько серьезно Соединенные Штаты Южной Африки принимали подобного рода деятельность. Они реагировали на нее созданием контрразведывательных служб, прибегающих к самым разнообразным средствам, но и там утверждали, что им ничего не известно о Чаке. Возможно, они пользовались удачным изобретением ЦРУ — тактикой «правдоподобного отрицания». Впрочем, не исключено, что они действительно говорили правду.
Кое-кто утверждал, что само имя Чака впервые возникло как зашифрованное название и лишь затем, подобно «поручику Киже» у Прокофьева, превратилось в нечто реальное, ожило, поскольку приносило пользу некоторым секретным службам.
Но существовало и другое, возможно притянутое за уши, объяснение, принадлежащее тем, кто искренне верил в существование Чаки. Оно сводилось к тому, что агенты Чаки в случае опасности захвата в плен и последующего допроса кончали с собой.
Как бы то ни было, никто не ожидал, что два века спустя легенда о великом вожде зулусских племен оживет и бросит зловещую тень на совершенно неведомый ему мир.
25
СКРЫТЫЙ МИР
На протяжении десяти лет после вспышки Юпитера и начала Эры Великого Таяния на всех его спутниках Европу не трогали. Затем китайцы осуществили быстрый пролет, зондируя радиолокатором ее поверхность, затянутую пеленой облаков, в надежде отыскать обломки своего космического корабля «Цянь». Они потерпели неудачу, однако составленные ими карты дневной стороны впервые фиксировали появление новых континентов, возникающих по мере таяния ледяного покрова.
Кроме того, они обнаружили какую-то идеально прямую двухкилометровую плиту явно не природного происхождения, которую окрестили Великой Стеной. Ее форма и размеры позволили предположить, что это тот самый монолит — или один из монолитов, поскольку миллионы таких монолитов возникли за несколько часов до рождения Люцифера.
Несмотря на это, Европа не подавала никаких признаков разумной жизни; окутанная пеленой все более сгущающихся облаков, она хранила молчание. Вот почему спустя несколько лет на постоянные орбиты вокруг Европы были выведены исследовательские спутники, а в атмосферу сброшены высотные шары-зонды с целью изучения направления и силы ветров. Это оказалось исключительно интересным для земных метеорологов, потому что Европа — с ее центральным океаном и никогда не заходящим солнцем — представляла собой идеально упрощенную модель для их исследований.
Так началась игра в «европейскую рулетку», как называли ее чиновники всякий раз, когда ученые предлагали спуститься поближе к поверхности спутника. По истечении пятидесяти лет — во время которых ничего не случилось — это стало даже скучным. Капитан Лаплас надеялся, что так будет продолжаться и дальше, и доктору Андерсону пришлось долго его уговаривать.
— Лично мне, — сказал капитан ученому, — представляется не слишком дружелюбным, когда на меня сбрасывают тысячекилограммовую бронебойную ракету, устремляющуюся вниз со скоростью тысяча километров в час. Удивляюсь, как вам удалось получить разрешение Всемирного совета.
Доктор Андерсон был удивлен не меньше, хотя изменил бы свою точку зрения, зная, что этот вопрос стоял последним в длинной повестке дня Подкомитета по вопросам науки и обсуждение закончилось поздно вечером в пятницу. Порой такие пустяки делают Историю.
— Я с вами согласен, капитан. Но мы действуем в весьма ограниченных координатах и никак не можем нанести вред этим… европейцам, кем бы они ни были. Наша цель — в пяти километрах над уровнем моря.
— Да, я знаю. А почему вас так интересует гора Зевс?
— Видите ли, она представляет собой совершеннейшую тайну. Всего несколько лет назад ее вообще не было! Эта загадка сводит геологов с ума.
— Значит, прибор, запущенный вами, проникнет в ее толщу и передаст сведения, которые помогут разгадать эту тайну.
— Совершенно верно. И еще — вообще-то я не имею права говорить об этом — мне поручено сохранить в секрете полученные сведения и передать их на Землю в зашифрованном виде. Судя по всему, кто-то находится на пороге важного открытия и не хочет, чтобы его опередили. Представляете, насколько мелочными бывают ученые?
Капитан Лаплас отлично представлял это, но ему не хотелось разочаровывать доктора Андерсона. Ученый был так трогательно наивен; как бы ни развивались события — а капитан был теперь совершенно уверен, что экспедиция вовсе не та, какой кажется с первого взгляда, — Андерсон оставался в полном неведении.
— Надеюсь, доктор, европейцы не занимаются альпинизмом. Представляете, что произойдет, если именно в этот момент они попытаются водрузить флаг на своем местном Эвересте?
При запуске пенетрометра на борту «Гэлакси» царило необычное волнение — даже неизбежные шутки звучали вполголоса. За те два часа, что зонд летел к поверхности Европы, чуть ли не каждый, кто был на корабле, сумел побывать на мостике и поинтересоваться, как проходит наведение зонда, — и всякий раз объяснение такого любопытства звучало вполне правдоподобно. Когда осталось пятнадцать минут, капитан Лаплас запретил вход на мостик всем посторонним, исключение составляла новая стюардесса Рози: без множества пластмассовых шариков с великолепно приготовленным кофе, который приходилось — в условиях невесомости — выжимать прямо в рот, операция просто не могла продолжаться.
Все шло как нельзя лучше. Вскоре после вхождения в атмосферу привели в действие воздушные тормоза, которые снизили скорость полета зонда до нужной величины. На экране радиолокатора непрерывно росла цель — совершенно невыразительная, без осязаемого масштаба. За секунду до удара все записывающие устройства автоматически переключились на моментальную регистрацию…
Однако записывать было нечего.
— Теперь мне понятно, — печально пробормотал доктор Андерсон, — какие чувства испытывали в Лаборатории реактивных двигателей, когда первые «Рейнджеры» врезались в поверхность Луны… с неработающими камерами.
26
НОЧНАЯ ВАХТА
Всеобщим является только время; день и ночь — это всего лишь забавные местные обычаи, существующие на тех планетах, где приливные силы еще окончательно не покончили с их вращением. Но как далеко от родного мира ни залетали бы люди, они не могли освободиться от суточного ритма жизни, возникшего много веков назад в результате поочередного наступления света и темноты.
Поэтому в 1.05 всеобщего времени второй помощник Чан находился на мостике совсем один, охраняя спокойствие мирно спящего корабля. Строго говоря, его бдение было тоже излишним — электронные датчики «Гэлакси» сумеют обнаружить любую неисправность намного быстрее. Однако сто лет исследований в области кибернетики показали, что человеческие существа все еще несколько лучше машин реагируют на неожиданности, а они, рано или поздно, обязательно случаются.
«Где мой кофе?» — раздраженно думал Чан. Рози запаздывает — это на нее непохоже. Уж не испытывает ли и она то же недомогание, что охватило ученых и команду после неудач последних двадцати четырех часов?
После катастрофы с первым пенетрометром началось поспешное обсуждение дальнейших шагов. Оставался еще один аппарат; он был предназначен для Каллисто, но его вполне можно было использовать и здесь.
— К тому же, — доказывал доктор Андерсон, — мы уже совершали посадки на Каллисто — ничего, кроме всякого рода битого льда, там нет.
Возражений не было. После двенадцати часов, необходимых для проверки пенетрометра и приведения его в готовность, аппарат номер три был запущен в затянутую облаками атмосферу Европы по невидимой траектории его предшественника.
На этот раз записывающие устройства корабля включились — на половину миллисекунды. Акселерометр, установленный на зонде и рассчитанный на перегрузки до 20 тысяч g, зашкалило сразу после этого. Все приборы, установленные на пенетрометре, вышли из строя в сотую долю секунды.
После нового, еще более грустного анализа ситуации было решено сообщить о происшедшем на Землю и ждать указаний на высокой орбите вокруг Европы, задержав пока полет к Каллисто и внешним лунам.
— Извините за опоздание, сэр, — раздался голос Розы Макмагон (по ее имени никогда не догадаться, что девушка темнее того кофе, что она принесла в пластмассовых шариках). — Я, наверно, забыла поставить будильник.
— Нам здорово повезло, — засмеялся вахтенный офицер, — что тебе не приходится управлять кораблем.
— Я вообще не понимаю, как можно им управлять, — ответила Роза. — Все так сложно.
— О, это кажется лишь с первого взгляда, — заметил Чан. — Разве при обучении у вас не было курса по основам астронавтики?
