Джеймс Кори - Пробуждение Левиафана
При мысли, что Эрос всерьез вступит в бой, волосы на загривке у Холдена встали дыбом. Пока он просто уклонялся от их неуклюжих атак. А что, если дойдет до войны?
— Ты мог бы ее найти, — сказал он, — и использовать бомбу.
— Если не смогу до нее достучаться, — ответил Миллер. — Вот мое предложение. Я ее найду. Я с ней поговорю. Если не договорюсь, я ее вырублю, а вы можете превращать Эрос в пепел. Я не против. Но дайте мне время попробовать сперва по-своему.
Холден встретил взгляд Наоми. Она побледнела. Он хотел бы прочесть ответ на ее лице, понять, что делать, угадав ее мысли. И не смог. Выбор остался за ним.
— Тебе нужно больше двадцати семи часов? — спросил он наконец.
И услышал, как шумно выдохнул Миллер. Благодарность, прозвучавшая в его голосе, была в чем-то даже хуже мольбы.
— Не знаю. Здесь около двух тысяч километров туннелей, а транспортная система не работает. Я вынужден ходить пешком, волоча за собой чертову телегу. Не говоря уж о том, что я сам не знаю, чего ищу. Но дай срок, разберусь.
— А ты знаешь, что, если твой план не сработает, тебе придется убить себя и Джули?
— Знаю.
Холден задавал «Роси» расчет времени до подхода Эроса к Земле при нынешнем ускорении. Ракеты с Земли шли чуть быстрее. Межпланетные ракеты — в сущности, просто сверхмощные эпштейновские двигатели с атомными боеголовками. Их максимальное ускорение определялось только мощностью самих двигателей. Если остановить ракеты, у Эроса все равно уйдет еще неделя до подхода к Земле — при постоянном ускорении.
Это давало некоторую свободу маневра.
— Подожди, я тут кое-что сделаю, — сказал Холден Миллеру и заглушил звук. — Наоми, ракеты летят по прямой к Эросу, и «Роси» считает, что они перехватят его через двадцать семь часов. Сколько времени мы выиграем, если сменим прямой курс на кривую? И какое отклонение можно допустить, чтобы ракеты все-таки имели шанс перехватить Эрос на достаточном расстоянии?
Наоми наклонила голову к плечу, подозрительно прищурилась на него.
— Что ты собираешься сделать? — спросила она.
— Может быть, дам Миллеру шанс предотвратить первую межвидовую войну.
— Ты доверяешь Миллеру? — с неожиданной злобой спросила она. — Ты же считаешь его безумцем. Ты вышвырнул его с корабля, потому что счел психопатом и убийцей, а теперь ты позволишь ему говорить от имени человечества с богоравным пришельцем, который намерен разнести нас в клочья?
Холдену пришлось скрыть улыбку. Объяснять разгневанной женщине, как она хороша в гневе, — не самый разумный поступок. Кроме того, ему нужен был от нее трезвый ответ. Иначе как он узнает, на верном ли он пути?
— Ты как-то сказала мне, что Миллер прав, — и это когда я считал его мерзавцем.
— Я не в таком широком смысле это сказала. — Наоми словно обращалась к недоразвитому ребенку. — Я говорила, что он правильно сделал, застрелив Дрездена. Это не значит, что Миллер стабилен. Он сейчас совершает самоубийство, Джим. Он одержим погибшей девушкой. Я даже вообразить не могу, что сейчас творится у него в голове.
— Согласен. Зато он там, на месте, а у него острый, наблюдательный взгляд, и соображает он отлично. Этот парень вычислил Эрос, основываясь только на названии, которое мы выбрали для своего корабля. Меня это чертовски впечатлило. Он в жизни меня не видел и все-таки понял достаточно хорошо, чтобы выйти на меня через корабль, названный в честь коня Дон Кихота.
Наоми рассмеялась.
— Правда? Вот откуда это имя?
— Так что, когда он говорит, что знает Джули, я ему верю.
Наоми хотела что-то сказать, но прикусила язык и спросила уже тише:
— Ты думаешь, она отобьет ракетную атаку?
— Миллер думает, что она сумеет. И думает, что ее можно уговорить не убивать всех нас. Я должен дать ему шанс. Я у него в долгу.
— Даже если это означает гибель Земли?
— Нет, — ответил Холден, — долг не так велик.
Наоми снова помолчала. Гнев ее остыл.
— Значит, задержать ракеты, а не подорвать на полпути, — сказала она.
— Это даст ему время. Сколько мы можем выиграть?
Наоми нахмурилась, глядя на табло. Он почти видел, как прокручиваются у нее в мозгу варианты. Она улыбнулась, ярость сменилась озорным взглядом. Так она смотрела, когда была довольна собой.
— Сколько хочешь.
— Чего вы хотите? — переспросил Фред.
— Отвернуть ракеты с курса и дать Миллеру больше времени, но не настолько далеко, чтобы при нужде их нельзя было использовать для уничтожения Эроса, — повторил Холден.
— Это просто, — вставила Наоми. — Я послала подробную инструкцию.
— Дайте мне общий обзор, — приказал Фред.
— Земля наводит свои ракеты по пяти грузовикам на поверхности Эроса. — Наоми выложила схему на экран связи. — У вас есть корабли и станции по всему Поясу. Используйте программу смены позывных, какую давали когда-то нам, и ведите ракеты на эти позывные по длинной дуге, которая в конце концов сойдется с курсом Эроса.
Фред покачал головой.
— Не пройдет. Едва малый штаб командования ООН увидит, что мы делаем, они прекратят наводку ракет по этому коду и попытаются найти другой способ попасть в Эрос, — сказал он, — а на нас тогда по-настоящему рассердятся.
— Что они разозлятся, это точно, — признал Холден, — а вот отвернуть свои ракеты не сумеют. Прежде чем вы начнете отводить ракеты от курса, мы устроим большую хакерскую атаку на их компьютеры.
— Так что они решат, будто враг пытается их сбить, и отключат возможность перепрограммирования в полете, — понял Фред.
— Точно так, — подтвердил Холден. — Мы им скажем, что собираемся их обмануть, чтобы они перестали слушать, а когда они перестанут слушать, мы их обманем.
Фред снова покачал головой, и во взгляде, который он уставил на Холдена, теперь читался страх человека, очень не желающего пятиться к выходу.
— Ни один черт меня к такому не склонит, — сказал он. — Миллер не совершит чуда, договорившись с пришельцами. Нам все равно придется взрывать Эрос. Зачем оттягивать неизбежное?
— Затем, — объяснил Холден, — что я начинаю думать, не выйдет ли так надежнее. Если мы торпедируем Эрос, не покончив с его командным центром… мозгом или чем там, возможно, это и сработает, но, думаю, наши шансы уменьшатся. Если кто и может прикончить центр, то это Миллер. А он выставил такое условие.
Фред буркнул что-то нецензурное.
— Если Миллер не сумеет договориться, он взорвет бомбу, — продолжал Холден. — В этом я ему верю. Ну, что там, Фред, вы не хуже меня знаете устройство этих боевых ракет. Даже лучше. У них горючего хватит, чтобы дважды облететь Солнечную систему. Мы ничего не теряем, дав Миллеру небольшую отсрочку.
Фред в третий раз покачал головой. Холден видел, как застыло его лицо. Он уже принял решение. Не дав ему сказать: «Нет», Холден заговорил:
— Помните ящичек с образцами протомолекулы и лабораторными отчетами? Хотите знать, какую цену я за него назначу?
— Вы, — медленно выдавил Фред, — совершенно свихнулись.
— Вы хотите его купить или нет? — ответил Холден. — Вам нужен волшебный пропуск за стол переговоров? Моя цена вам известна. Дайте Миллеру шанс, и образцы ваши.
— Хотел бы я знать, как ты его уговорил, — сказал Миллер. — Я уже было решил, что мне кранты.
— Не важно, — перебил Холден. — Мы даем тебе время. Иди, найди свою девушку и спаси человечество. Мы будем ждать известий.
«И готовиться разнести тебя в пыль, если не получим», — этого он не произнес. Не было нужды.
— Я тут думал, куда нам идти, если я с ней договорюсь, — сказал Миллер. Надежда, светившаяся в нем, словно в обладателе лотерейного билета, почти погасла. — То есть надо же нам будет где-то причалить.
«Если мы выживем. Если я сумею ее спасти. Если случится чудо».
Холден пожал плечами, хотя некому было увидеть его жест.
— Отдай ей Венеру, — посоветовал он. — Это мерзкая планета.
Глава 54
Миллер
«Я не хочу, я не хочу, я не хочу, — бормотал голос Эроса. Джульетта Мао разговаривала во сне. — Я не хочу, и не хочу, и не хочу».
— Давай, — сказал Миллер. — Давай, сукин ты сын. Будь здесь!
Медицинские отсеки пышно заросли черными спиралями с бронзовыми и стальными усиками: они карабкались по стенам, впечатывались в смотровые столы, питались запасом наркотиков, гормонов и антибиотиков из разбитых шкафчиков. Миллер одной рукой разгребал заросли, в шлеме гудел тревожный сигнал скафандра. Воздух внутри, переработанный слишком много раз, приобрел кислый вкус. Большой палец, все еще зажимавший кнопку «мертвой руки», то гудел, то простреливался болью.
Он смахнул похожую на грибницу поросль с уцелевшего аптечного шкафчика и нашел замок. Четыре цилиндра с медицинским газом: два красных, зеленый и голубой. Он осмотрел печати. Протомолекула до них еще не добралась. Красный — анестезирующий. Голубой — азот. Он выбрал зеленый. Стерильная крышка на подающем соске была на месте. Он глубоко вдохнул полумертвый воздух. Еще несколько часов. Отложив ручной терминал («Один… два…»), сдернул печать («Три…»), вставил сосок в приемник скафандра («Четыре…») и ткнул пальцем в кнопку на терминале. Он стоял, ощущая холод кислородного баллона в руке, а его скафандр пересматривал предполагаемую продолжительность жизни. Десять минут, час, четыре часа. Давление в баллоне уравнялось с давлением в скафандре, и Миллер выдернул сосок из приемника. Еще четыре часа. Он отвоевал себе еще четыре часа. Со времени разговора с Холденом это была третья аварийная подзаправка. Первая случилась на станции пожаротушения, вторая — у резервного восстановителя воздуха. Если бы он вернулся в порт, возможно, нашел бы там в кладовых и в оставшихся на станции кораблях незараженный кислород. Если бы добрался до поверхности — в кораблях АВП воздуха было вдоволь.
