Вячеслав Гудилов - Уничтожитель планет
Тихими шагами Шамиль достиг зала граничащего с выходом из пещеры, там спали двое и бодрствовали двое семейных морпехов. Их отличали только чёрны береты поверх горок, соответственно Шамиль носил голубой — десантный.
— Доброе утро, как служба — в качестве приветствия спросил Шамиль.
— Солдат спит служба идёт, — ответил, улыбаясь, усатый старшина.
Местное солнце уже начало входить, когда боец спускался по ступенькам к площадке возле пещеры, ещё один воин стоял на карауле у пулемёта, полностью держа под прицелом единственно возможный подход к посольству.
Шамиль подсел к остывшему очагу костра. Прогорел полностью за ночь, даже угольков не осталось. Достав из небольшого прогалка сухую смесь из пожелтевших сосновых иголок и травинок, он бросил на место предполагаемого костра. Заготовленное ранее поленце крепко опёрлось о каменный пол, штык нож, в руке мастера исполняя не хитрый танец, роняя на растопку сухие стружки, местный аналог огнива дал обильную искру, и худенький пахучий дымок аккомпанируемый трескам сухого дерева дал сигнал о зарождении костра. Вокруг маленького огонька появились щепки покрупнее, сооружался домик, а вскоре своей очереди дождались и брёвна. Шамиль поставил на треногу, вбитую в пол на мертво, закопченный гарью чайничек, наплоенной водой из источника неподалёку, бьющего прямо из скалы, и, расслабившись, встречал восход. Дина, огромная овчарка сидела, рядом посматривая на человека. Закипев место чайника, сменил большой котёл с водой. Хоть кухня это вотчина Серафимыча, ему будет меньше мороки. Забросил в чайник, охапку сушёных листьев местного дерева, напоминающих земную бруснику, Шамиль осмотрелся на соседние горы и возвышенности не переставая удивляться этому аномальному краю. Руссы, как их звали в империи, уже лет восемь назад организовали здесь посольство, получив в обмен на оружие ещё с советских складов уважение местного герцога, правившего горами. Кроме оружия и посольства от руссов здесь появилась картошка, лук, бобовые, капуста, даже гречиху где-то высаживали, что хорошо разбавило рацион горских животноводов питавшихся испокон веков мясом и молоком местных барашков, атак же мёдом, дикими ягодами, плодами, рыбой из горных рек, грибами и десятками видов местных травок, лишь одна из них напоминала земной дикий лук.
Наполнив две металлические кружки ароматным чаем, Шамиль подошёл к бойцу у пулемёта.
— Угостись Дырявый, небось, подзадубел за ночь, — протягивая кружку бойцу у пулемёта со двумя шрамами в виде маленьких круглых отметин на обеих щеках, промолвил он.
— Спасибо Шамиль, — и глотнув горячего напитка, остался очень доволен — ух, какой крепкий чаёк.
— Сам собирал — похвалился Шамиль, и, глядя на соседний склон, увидел скопление белых точек вдалеке — местный пастух пас гнал своё стадо, заинтересовался — как думаешь, можно и сменять у них барашка и на что?
— Не знаю, у Серафимыча спросил он у нас начпрод — улыбнувшись, сказал Дырявый — или у Флибы.
Тут уже не выдержал Шамиль, и они оба рассмеялись.
— А тебе зачем?
— Так Курбан-байрам скоро, думал барашка местного забить наших угостить, а то в том году не праздновал.
— Да, если бы суда в своё время кур наши не завезли, пришлось бы всё гнёзда разорить, чтобы яйца покрасить — с улыбкой продолжил Дырявый.
— Шамиль, ты уже воду поставил, спасибо — прервал их беседу спускающийся по ступенькам Серафимыч — доброе утро.
— Доброе утро товарищ прапорщик — почти в один голос произнесли войны.
Подняв от костра головешку, усатый прапорщик закурил самокрутку и подошёл к бойцам. Откуда он нашёл семена табака и обзавёлся махоркой одному богу известно.
— Правоверный ты наш, — обратился он к Шамилю — ты я слыхал Байрам скоро решил отмечать, что же дело доброе, но, насколько я помню, за стол можно только мусульман звать, а у нас тут половина православные, а вторая свежее верующие.
— Ох, товарищ прапорщик не слышит вас отец Анатолий — пошутил Шамиль.
Издалека, послышались шаги и приглушенный разговор, но в утреннем тумане не было видно не людей не их силуэтов. Трое как по команде обернулись на греющуюся у костра Дину. Собака, учуяв из далека людей лишь приподняла голову, и принюхавшись, продолжила дремать у тёплого костра. Из пелены тумана появились две мужские фигуры абсолютно не похожие друг на друга. Огромный, выше двух метров в высоту и столько же в ширину похожий на медведя боец в чёрной маске на лице и в синем омоновском камуфляже — Безликий. Рядом с ним шёл маленьким худенький мужичком лет пятидесяти-шестидесяти хромой походкой в темной одежде как носят местные простолюдины и треуголке — Флиба.
— Гулёны пожаловали — прокомментировал туманное появление Дырявый.
— Пора готовкой заняться, сейчас народ подниматься начнёт — с этими словами Серафимыч ушёл небольшой впадине между костром и входом, где хранились припасы на день, и развёл бурную деятельность у деревянного стола рядом. Парочка неспешно приближалась к подъёму, где стояли двое солдат. Поприветствовав их, они направились к костру чефирьнуть с дороги.
— Слушай Миш, — обратился Шамиль к Дырявому — А Флиба тут, откуда взялся? Он то приходит, то уходит.
— А, тебя тогда ещё не было, когда он пришёл в первый раз. Ну, слушай. Стоял я на карауле годка два назад, и где-то уже под утро, слышно бредёт кто-то в расположение наше, шаги слышно, Дина сразу лай подняла. Я тревогу, дежурные подбежали. Все уже в полной выкладке. Поближе подошёл, смотрю, вроде местный с бутылкой в каждой руке, из одной попивает, но идёт целенаправленно к нам. Ну, думаю, наверное, какой пьяный забрёл, хоть местные и знают, что суда без дела и особенно ночью лучше не ходить, но пьяненькие бывает, забредают, поворотом ошибаясь. Парни наготове если что меня страхуют, Безликий у пулемёта. Думаю, его разверну, дам, пинка и пойдёт обратно, если и вправду пьяный, а если нет, то мы завсегда готовы. Подхожу, ну верно пьянющий в хлам, одет по местному в рванину, и запах от него будто месяц не мылся. Стал я ему руки крутить, а он меня таким отборным матом обложил. Ну, тут уже вопрос, послали за Лукиным. Этого живчика суда затащили, полную не откупоренную бутылку забрали, открытую не отдал. Когда пришёл майор, этот уже не стоял, а сидел тут посередине площадки, добивая вино из бутылки. «Ты кто мил человек?» — по-доброму спросил у него майор. «Джентльмены, позвольте представиться я честный Флибуаааа» — начал было говорить нежданный гость, но опорожнил на себя всё, что скушал до этого, говоря проще блеванул, чуть нас не забрызгал. «Флибуааа»- ещё раз попытался, а потом просто вырубился и захрапел. Я впервые видел, чтобы Лукин так хохотал, да мы все там за животы держались. Майор подошёл к телу поближе, и, нагнувшись, приподнял кисть, руки попросил её осветить. Как он и ожидал на пальцах были наколоты перстни воровские. «Значит так, отодвиньте Флибу с прохода, и вон туда к камушкам положите, утром, как очухается опохмелите остатками вина, дайте ему ведро и тряпку пущай за собой убирает, потом отведите на речку, пусть вымоется и ко мне». Его обшмонали, но кроме небольшого ножа и нескольких тирей больше ничего не было. Дрых он, наверное, до полудня, Безликому приказали взять шефство над уркой. Тот не долго думая, просто облил его из ведра студёной водой. Флиба подпрыгнул и видно хотел, поквитаться с обидчиком, но поняв его габариты передумал. Под общий хохот почти всего посольства, Флибе дали тряпку ведро и приказали вымыть следы своих ночных приключений, тот пытался протестовать, но услышав «Не бойся, ниже твой авторитет здесь уже не упадёт», дрожащими руками всё отмыл, за что и получил обещанное похмелье. Бойцы отвели мужичка к реке, где просто швырнули его в воду, потом уже дали мыло. На удивление он вымылся довольно быстро и на чисто, попросил бритву и расчёску. Приведя себя в порядок, правда, относительный, и одевшись в камуфляж, выданный ему, он из груды своих лохмотий, которые лежали у берега, извлёк треуголку, и, нацепив её на лысеющую макушку, с чувством огромного достоинства произнёс: «Джентльмены, позвольте представиться Бахти Вятский, потомственный цыганский барон до недавнего времени, ныне флибустьер и джентльмен удачи». После этих слов он картинно поклонился нам. Само собой, ржали мы ещё минут двадцать. После долгой беседы с майором, его решили оставить у нас. Бахти — так его назвали родители, родился в таборе, начал воровать ещё раньше, чем ходить. Разумеется, нигде не учился, и совершеннолетие отмечал на третьей ходке. Нашествие там же встретил, где-то под Сыктывкаром. Новые хозяева нашей планеты из одной неволи определили его в другую, но Флиба уже имею два или три побега, быстро сделал ноги. И очутившись на свободе, вернулся в привычную среду только уже на территории империи. Вот тут его звезда и взошла, учитывая навыки, приобретённые в местах не столь отдалённых, он получил уважение в местном криминальном мире, как и многие наши блатные. Его имя Бахти почти полностью схоже с именем Баахти — это очень распространённое имя одной народности системы Лютран. Его приняли как своего и дело пошло в гору. Через пару лет уже в составе нескольких небольших кораблей промышлял пиратством, хотя слово пират ему не нравилось, и он именовал себя флибустьером, это единственный синоним который был в словарном запасе. Годка два назад их вольнице пришёл полный капут, очень сильно их имперцы потрепали, Флиба чудом уцелел и сумел укрыться в этих горах. Ещё в бытность пиратства он прознал о победах наших войск и новоявленного флота, но когда узнал сидя в кабаке за пьяной беседой, что здесь даже существует посольство руссов, купив две бутылки самого дорогого вина, пошёл браться.
