Денис Кащеев - Варвар
Крим пожал плечами. Этот спектакль начинал ему уже надоедать. Неужели старикашка всерьез воображает, что он, Шторр, может наброситься на него, как загнанная в угол крыса? Зачем? Время борьбы прошло. Он проиграл, и судьба его предрешена. Но он ни о чем не жалеет. И если бы все повторилось – поступил бы так же. Вот только… Неужели это все-таки Силли?..
Голос вахтенного офицера, ворвавшийся в каюту наставника из динамика под потолком, прозвучал так неожиданно, что ни Крим, ни, кажется, сам Джифф, сперва даже не поняли, что произошло.
– Внимание всем! Внимание всем! Наш корабль начинает плановое ускорение для выхода на расчетную траекторию. Просим пассажиров немедленно занять амортизационные кресла. Повторяю. Корабль начинает плановое ускорение, просим пассажиров занять амортизационные кресла. Приносим извинения за доставленные неудобства. Спасибо.
Объявление повторилось на каком-то другом языке, затем офицер вновь заговорил на шлим.
– Даю обратный отсчет времени до начала ускорения. Двести… Сто девяносто девять… Сто девяносто восемь…
– Вечно они не вовремя со этими своими маневрами, – проворчал Джифф. – Ладно, Шторр, садитесь пока в свободное кресло. И чтоб без фокусов – с ускорением шутки плохи. Потом сдам вас капитану. Не хотелось бы для этого отскребать вас от палубы – ковер испортится.
8
Люстра под потолком несколько раз мигнула и погасла.
– Это еще что такое? – донесся до Крима раздраженный голос Джиффа. – Ваши штучки, Шторр?
– Я в кресле, – буркнул тот.
– Да, действительно, вы этого сделать не могли, – согласился наставник. – И это Его Императорского Величества Космический Флот! Хоть бы предупредили. – Джифф завозился в кресле, скрипя пристяжными ремнями. Несколько раз щелкнул какой-то переключатель. – Так, индивидуальные лампочки тоже не работают. Бардак! Ну ладно, пусть только закончится этот их маневр, уж я с ними разберусь!
Между тем, несмотря на ускорение, в кресле перегрузки совершенно не ощущались. Криму было с чем сравнивать – позавчера во время старта его довольно ощутимо вдавило в сиденье. Ну да то было на нижней палубе, здесь же, в каюте второго класса, условия и должны быть гораздо лучше.
Джифф, однако, был недоволен.
– Все обленились, совсем ничего делать не хотят! Правду говорят, мирное время расхолаживает сильно. Вот, помню, во время войны на Флоте была дисциплина так дисциплина! Ни пылинки, ни одной перегоревшей лампочки. А все почему – каждый последний стюард знал: чуть что не так – и на боевой корабль, на передовую – спишут и не задумаются. А теперь… И главное – молчат. Даже не извинились. Нет, чтобы сказать: так, мол, и так, по техническим причинам свет включится через пять минут. Так нет – молчат. Так ведь можно кого-нибудь и до полусмерти напугать. Ладно, я не из пугливых, а…
В этот момент лайнер весьма чувствительно тряхнуло. Правда, самого толчка Крим не ощутил: выручило кресло, но на мгновение каюта словно подпрыгнула, вверх и чуть влево. Что-то с грохотом упало, что-то зазвенело.
– Ну, это уж слишком! – возопил Джифф. – Моя ваза! Я вез ее с Реды! Она стоит…
– Да помолчите вы! – не выдержал Крим. – Похоже, это все серьезнее, чем вы думаете. Одной вазой тут можно и не отделаться.
С этими словами он отстегнул ремни и решительно поднялся на ноги. Так и есть. Сила тяжести не превышала нормальную – никакого ускорения не было и в помине.
– Да как ты смеешь! – наставник едва не задохнулся от охватившего его возмущения. – Грубить мне, Мастеру Гильдии педагогов! Да я… Эй, что ты там делаешь?
– Я стою посреди каюты. Перегрузок нет.
– Э, да ты хочешь меня обмануть? Хочешь, чтобы я поверил тебе, встал, как дурак, из кресла и тут же расплющился по полу? Этого ты хочешь, негодяй? Так знай же…
– Я говорю правду! – Крим осторожно, так, чтобы не налететь в темноте на мебель, подошел к Джиффу. – Вот, можете сами убедиться.
– Но… как тебе это удалось? Ты что, в антиперегрузочном скафандре? – рука наставника метнулась к Криму и судорожно ощупала его рукав.
– Да каком, к дьяволу, скафандре! – взорвался Крим. – Лайнер не ускоряется – можете вы понять это, наконец?! Перегрузок нет, света нет, радио не работает. По-моему, наше дело плохо.
– Ты думаешь, авария? – испуганно спросил Джифф.
– Я думаю, на нас напали пираты, – дрогнувшим голосом озвучил Шторр мысль, которая все последние минуты не давала ему покоя. – Позавчера внизу я слышал рассказ об одном таком нападении – все сходится. Сначала пассажиров неожиданно просят занять амортизационные кресла, потом отказывает вся автоматика…
– Нет, погоди, это невозможно, – перебил его наставник. – Мы находимся на территории Империи, в одном из внутренних секторов. Какие тут могут быть пираты? – и Джифф хрипло, но не очень натурально, рассмеялся. Из кресла он так и не встал.
– Вспомните сообщения по визору, – настаивал Крим. – Нападения случались и гораздо ближе к Центру.
– Да нет, не может быть! Это очень оживленная линия, на каждом шагу – Имперский Патруль. Что тут делать пиратам? И потом…
Внезапно лайнер снова тряхнуло. Не удержавшись на ногах, Крим отлетел в сторону, сшиб стул, тот – еще один, из распахнувшейся дверцы шкафа посыпалось что-то мелкое, но тяжелое.
– Вы живы, Шторр? – спросил Джифф, когда стих вызванный падением грохот.
– Кажется, да…
Придерживаясь рукой за стену, Крим медленно поднялся. Болела нога, по которой пришелся удар стула, рукав рубашки намок, попав в невесть откуда взявшуюся лужу. В боку что-то кололо.
– Я, пожалуй, вернусь в кресло, – проговорил он.
– Вот и правильно, – обрадовался Джифф. – Видите, я же говорил: пираты – всего лишь ваша фантазия. Просто небольшое нарушение балансировки, поэтому и нет ускорения. Сейчас все наладят.
– Хорошо бы.
Крим по-прежнему не разделял оптимизма наставника. Если виной толчкам какая-то мелкая неполадка, то почему погас свет? И почему тогда молчит радио? Не хотят зря нервировать пассажиров? Но здесь, как раз, прав Джифф: объяснили бы все как есть – и дело с концом. Нет, не так все просто, как хочет убедить и его, и себя старик.
В следующие полчаса не произошло ничего примечательного. Свет так и не дали. Наставник молчал, и по его хриплому дыханию, доносившемуся из кресла, даже нельзя было понять, продолжает ли он бодрствовать или же давно уснул, убаюканный ускорением. Впрочем, началось ли наконец это самое пресловутое ускорение, также было неясно. Проверять это на собственном опыте Крим больше не решался, однако страх его постепенно уходил. В конце концов, что вероятнее: перегоревший где-то глубоко в недрах лайнера бракованный предохранитель или атака космических пиратов? С каждой минутой Шторр все больше склонялся к первой версии.
Он и сам уже почти задремал, как дверь в каюту внезапно распахнулась, и в лицо Криму ударил яркий свет. Вынужденный резко зажмуриться, Шторр не увидел вошедшего и даже не сразу понял, что в каюте появился кто-то посторонний.
– Ваши документы, пожалуйста, – несмотря на это «пожалуйста», голос прозвучал не как просьба, а как не терпящий возражений приказ.
– А в чем дело? – раздался с противоположного конца каюты вопрос Джиффа. – Кто вы такой? Патруль?
– Патруль, Патруль, – рявкнул вошедший. – Документы, и поживее!
Прикрыв лицо ладонью, Крим осторожно приоткрыл глаза. Незваных гостей было трое, однако рассмотреть их внимательно было невозможно: свет, так ослепивший его, исходил из закрепленных у них, очевидно, на шлемах скафандров, мощных фонарей и оставлял своих хозяев в тени. Зато хорошо был виден наставник Джифф. Комично щурясь, он шарил рукой во внутреннем кармане своего пиджака.
– Вот, пожалуйста, господин офицер, – старик извлек наконец оттуда пластиковую карточку удостоверения личности. – И все-таки я хотел бы узнать…
– Стим Карапид зив кеш ан Джифф? – перебил его патрульный, рассматривая документ.
– Да, это я. И я…
– Вам придется пройти с нами.
– Пройти? Куда пройти?
– Куда надо. Там разберемся.
– Но позвольте…
Однако патрульный уже сделал шаг к Криму.
– Ваши документы?.. О, господи!
Не понимая, что могло так поразить офицера имперского Патруля, Крим протянул ему личную карточку Интерната – единственный документ, который был у него при себе. Но она не являлась удостоверением, действительным за пределами Реды, тем более – на Кеш-Шлим.
– Я должен пояснить, – вмешался наставник Джифф, по-своему истолковав поведение патрульного. – Этот юноша здесь незаконно. Он сбежал из Имперского подготовительного Интерната, это на Реде, система Паркара. Я как раз собирался передать его в руки властей.
– Молчать! – грубо оборвал его офицер и, обернувшись к своим товарищам, что-то тихо, так, что слов было не разобрать, заговорил им. Ответом ему послужили недоуменные восклицания. Два других патрульных приблизились к Криму, вновь ослепив того лучами своих фонарей. Они о чем-то заспорили, но, как ни странно, Шторр не понимал ни слова. Не был ли это тот самый легендарный «внутренний язык» Патруля, сложившийся еще на заре Империи?
