Сергей Радин - Ассимиляция
Выпив половину супа, я насторожённо сказал:
- А если я не хочу привыкать? Если мне хочется быть самим собой, безо всякого отношения ко всем, кто считает меня своим… знакомым?
- У тебя нет знакомых. Или друзья, или почти братья. Вон Доминик. Это и есть твои ребята, с которыми ты грохнул полигон.
Вспомнив громилу Доминика, я задумчиво повёл плечами. "Мои" ребята. Да. С такими будет трудно изменять что-либо в отношениях.
- Слушаю тебя.
- Учти, это впечатления почти ребёнка.
- Учту.
Мартин заговорил монотонно, глядя куда-то в пространство. Своего прошлого он не касался. Сказал только, что его насильно отобрали у родителей, как только стало ясно, что он обладает паранормальными способностями. Группа маленьких призраков была привезена на Сциллу вместе с переселенцами (я вспомнил камеру для особо опасных преступников - ещё гадал, кто же там может быть), но только не в криокамерах, спящими, а бодрствующими и продолжающими подвергаться экспериментам, а заодно и привыканию к определённым дозам нейропрепаратов.
- Самой сильной была Таис, хотя так думали про одного мальчика - Винсента. Но Винсента взяли от родителей уже достаточно взрослым, и он открылся сразу, не сообразив, что нужно прятать свои способности. Таис прятала. Кроме того, у неё была особенность - на неё почти не влияли как наркотики, так и нейролептики. Ну… Скорее всего - влияли, но как на опытного наркомана: чтобы получить эффект, надо увеличить дозу. Таис же смотрела, как все препараты действуют на остальных, и притворялась, что на неё действуют так же. Благо что мы почти всегда были вместе. За несколько минут до приземления на Сциллу очнулся ты, уже потерявший память, и выпустил всех из камер. А люди решили: раз свобода, то для всех. И выпустили нас. Они же не знали, что наша камера - это камера призраков. Взрослые призраки нас снова заперли. Но был один момент, когда переселенцы стояли перед нами, а ты прошёл вперёд. Таис засекла от тебя волны сильного сочувствия и запомнила их. Нас снова посадили в личные камеры, но Таис начала искать тебя по тем волнам, на которые у неё был настрой. Может, и не нашла бы. Если б ты не помог. Ты подумал о нас, когда впервые взялся рассказывать сказки детям с платформы.
- Вот про какие сказки говорила эта девочка, - понял я.
- Её зовут Лиз - ты предпочитал называть её Лиза. Итак, Таис установила с тобой связь на ментальном уровне, хотя много ею не пользовалась: боялась, что взрослые призраки засекут. Но давала и нам, подсоединившись к этой связи, слушать тебя - нам всем. Даже когда нас увезли с платформы на полигон. Она умела прятать свой след, чтобы никто из детей-призраков не догадался, что сказки мы слушаем, благодаря ей.
- А ты догадался, - хмыкнул я, увлечённый странной историей.
- Догадался. - Мартин мягко улыбнулся. - В конце концов, выяснилось, что самый сильный в группе не Винсент и не Таис, а я.
- И ты гордишься этим, - по инерции подначил я мальчишку.
Мартин пожал плечами.
- Гордиться пока нечем. Такие способности, как у меня, - это сплошные запреты и обязанности. Но об этом потом. Догадался я про сказки не потому, что сильней. Таис однажды выдала себя. Взрослые призраки решили проверить норматив нейролептических доз на самом сильном из нас - на Винсенте. Кроме нас, на полигон привезли сим-вормов - слизняков-симбиотов. Винсента первого и пустили на полигон. Таис испугалась: она знала, что Винсенту не справиться. И она прорвалась сквозь твой сон к тебе. Ты пришёл и научил, как Винсенту справиться с одним сим-вормом. Вот тогда я понял, что это именно Таис настраивает нас на волну для сказок… Винсент справился с первым зверем, но взрослые призраки впустили в зал полигона сразу двух сим-вормов… Винсента просто разорвали…
- Подожди-подожди. - Я с силой протёр лицо ладонями. - Я не успеваю. Не понимаю. Как я… Чем я мог помочь детям-призракам… Вам?
- До вчерашней ночи ты был настоящим призраком - только без употребления всей этой химии, которую они используют, чтобы улучшить свои способности. Впрочем, "был" - неправильное слово. Твоё тело продолжает быть телом призрака. Ты силён ментально, чувствителен к проявлению ментала. Поэтому ещё раз напоминаю: тебе нельзя испытывать слишком открытые и сильные чувства, особенно чувства негативные, направленные на человека.
- Тогда почему ты не разрешаешь отойти от всего, что заставляет меня быть зависимым? - обозлился я, уловив главное для себя. - Было бы во сто крат легче, если бы я ни с кем вообще не общался. Ты понимаешь, что мне этого хочется? Или такой малолетка, как ты, несмотря на все свои ментальные силы, этого понять не в силах? Фиг с ней - с работой на грузовой машине! Буду работать! Только бы никто не приставал ко мне с дурацкими… - Я остановился, не зная, какое слово подобрать. И угрюмо закончил: - Чтобы хоть иногда побыть в одиночестве. Я не хочу… Я хочу быть один.
Мартин молчал, глядя на свои руки. Потом поднял глаза на меня.
- Я читал твоё личное дело. Возможно, всё-таки понимаю. Но быть тебе одиночкой или нет - решать не мне. Думаю, на сегодня… на пока хватит тебя знакомить с тобой самим. У тебя есть три свободных часа, пока детишки на учебном часе. Будут вопросы - спрашивай. У тебя должен остаться триди-визор с моим номером. Так что звони, если что. В обед я и Вестар придём заниматься с тобой.
Он встал из "лотоса" и вышел.
А я поднялся, тщательно закрыл за ним дверь и взглянул на светящиеся линии по краям стен наверху. На освещение. Говоришь - нельзя выключать? Нельзя злиться? Ненавижу этот тусклый свет!! Ненавижу!!
Линии по стенам пыхнули и погасли. Я застыл. Ни… Ни фига себе…
Медленно попятившись в самый конец камеры, спиной я наткнулся на стену. Снова застыл. Так это всё на самом деле… Я сполз по стене и снова обнял колени. Дыхание наконец успокоилось. Что ж… Будем надеяться, что слова Мартина: "В обед придём заниматься с тобой" имеют отношение именно к моим способностям. Иначе…
С другой стороны… Я задумчиво посмотрел на свет из коридора. За один час привыкнуть к новому миру ни один человек не сможет. Мартин, может, и прав, когда говорил о привыкании, но… Неплохо бы, чтобы и мир привыкал ко мне. К другому. Я не тот Брис, которого они знали. Кажется, даже Мартин этого ещё не понял.
Триди-визор. Я дотянулся до места, где оставались вещи, принесённые вместе с постелью. Точно. Здесь. Отвернувшись от входа, я включил триди-визор и открыл папку с домашними видео. Новых оказалось достаточно много. Тот Брис сам снимал мало, но видео с ним самим насчитывался не один десяток.
Мартин не соврал. Брис действительно вёл секцию для детей. Тот, кто снимал тренировки, не раз останавливал триди-визор, запечатлевая лицо Бриса. В первый момент, увидев этого Бриса, я решил, что вижу пока ещё самого себя. Потом я понял, что этот человек чем-то отличается. После второго видео я перестал узнавать себя в этом человеке. Вестар и Мартин правы. Он взрослее. Намного. И он всегда в окружении людей. Хотя… Не снимали же его бесконечно. Были ведь наверняка у него и часы покоя.
Больше всего запомнились несколько видео, которые я мог смотреть бесконечно.
Мартин сказал, что у Бриса (я теперь не мог про него говорить - я) "свои" ребята. Честно говоря, его словам я не поверил не до конца. На видео я нашёл подтверждение. Кто-то заснял, как Брис входит в общий коридор платформы, а за ним - те самые высокие широкоплечие парни, среди которых он не тушуется и не выглядит невзрачным и незначительным. Он даже не просто идёт впереди всех - он явно ведёт их за собой. Он шагает размашисто, но спокойно, время от времени слегка поворачивается к следующим за ним и что-то, улыбаясь, говорит. И ему отвечают тоже спокойно, а то и смеясь.
На другом видео Брис в спарринге с Домиником. Они одного роста, но Доминик, широкоплечий, мускулистый - явно качается, выглядит рядом с ним как танк против базуки. Э-э… Танк подорвался. Я глазам не поверил. Ещё раз посмотрел. Потом - ещё. В общем, это видео я выучил наизусть. И, даже снова и снова просматривая уже выученное, не мог сдержать восторга.
Брис с ребёнком на руках. Хохочет. Ребёнок тоже. Счастливые. Ребёнок на меня впечатления не произвёл. Я понял, что это… мой… Но пока не воспринимаю. Я другое воспринял: хохочущий, счастливый Брис. Это видео я тоже несколько раз смотрел. И завидовал этому счастливому человеку бешеной завистью… Я даже попытался изобразить хотя бы тень этого счастья - его улыбку. Получился жалкий оскал… Вовремя вспомнил, что нельзя смотреть на аппаратуру с сильным чувством, и переключился на просмотр другого видео. Несмотря на присутствие в кадрах ребёнка, мне хотелось всё-таки, хоть изредка, снова посмотреть это видео. И я время от времени возвращался к нему.
Ещё один спарринг. Какой-то странный тип в полувоенной форме и глядит не совсем по-дружески. Темноволосый, с насторожённо прищуренными глазами и сдвинутыми бровями. Очень собранный. Я уже привык, что рядом с Брисом народ довольно добродушный, но в этом парне добродушия точно не чувствовалось. И он его не собирался проявлять. Если Доминик дрался с Брисом до победы, то этот, полувоенный, не скрывал, что собирается откровенно уделать Бриса. Что-то личное? Я аж зажался весь, когда смотрел. Такое со мной бывало на соревнованиях, когда перед боем я смотрел спарринги ребят из своей секции. То есть дрался не сам. Но здесь уже не спарринг - бой. И даже Брис не выглядит добродушным. Скорее - тоже собранным и даже сосредоточенно жёстким. Бой длился минуты две, в течение которых Брис только чудом уходил из-под страшного в своей стремительности, завершающего казалось бы удара. Опа… Странно. Через минуты две-полторы неизвестный боец пропал из кадра, а секундой позже исчез и Брис. Неведомый оператор продолжал терпеливо снимать пустой татами. Я сначала хотел выключить видео, несколько недоумевая, что же произошло. Внезапно на ковёр всем телом, плашмя грохнулся тот темноволосый - из ниоткуда! А потом так же неожиданно, точно из параллельного пространства, на краю татами появился Брис. Подал руку темноволосому подняться, а потом коротко поклонился ему. Тот недовольно кивнул. Всё. Кадры закончились.
