Алла Гореликова - Зеро
Алла Гореликова - Зеро краткое содержание
Алла Гореликова
Зеро
Огонь, холод. Холод, огонь. И слабость — рукой не шевельнуть. «Ты ведь хочешь жить, Андрей? Хочешь, да? Зови, и они придут». Я хочу жить, а кто не хочет? И они придут — потому что я хочу жить, хочу спасения. Придут — и умрут.
«Ты сам виноват!» — всю жизнь эти слова преследовали меня. Не знал, куда от них деться. Родителям, у которых хватает ума вбивать такое в голову собственному ребенку, надо промывать мозги. Принудительно. Ты сам виноват, Андрей — впервые я с этим согласен. Дожил.
Не приходите, не надо. Я хочу жить, но — не надо. Вам нельзя ко мне и близко…
Не то. Не так. Не поймут. Это неправда, что они мысли читают. Байки для обывателей. А я туда летал, я знаю. Образы и эмоции, а не мысли. От меня они слышат сейчас только одно — «жить хочу». Что может быть сильнее страха смерти?
Огонь, холод. Холод, огонь. Но сознание ясное. Чтобы я мог звать, звать, звать… орать в пустоту за бортом «жить хочу!», час за часом, день за днем, век за веком. Слаб человек, слаб. Я всегда хотел быть сильным. Всегда хотел… но подохну слабаком.
— Слабак!
Я закрываю глаза, вжимаюсь спиной в переборку. Я и видеть-то этого не могу, не то что… проклятая мораль, проклятая этика, никому не нужная, устаревшая, замшелая, глупая, глупая, жвачка для обывателей! Это ведь так просто, Андрей — откинуть, перешагнуть! Ты ведь не обыватель, ты сам сбежал из душного мирка, где мораль была — всем! Сам сказал, вслух и громко, что в гробу видал маленький, но надежный семейный бизнес, церковь по воскресеньям, любимую папашину газонокосилку и всякую прочую респектабельность. Сам ушел за приключениями. Так почему?.. С тобой ведь тоже сейчас — так, ты или тебя, это же так просто!
Слаб человек.
Я всегда хотел быть сильным, всегда ненавидел собственную слабость.
Жесткие пальцы берут за подбородок, бархатный голос спрашивает:
— Андрей, ты наш или нет? — Мое имя он произносит немного протяжно и определенно насмешливо: в точности так оно звучало у отца в паре с «сам виноват».
Я молчу. Как ни ответь, влип. Наш — ты. Нет — тебя.
— Он слабак, Хьюз! Стоило ли возиться…
— Он, может, и слабак, — лениво возражает Хьюз, — зато у него айкью дай бог всякому. Этот слизняк, парни, умней всех вас, вместе взятых, и он мне нужен. Но поучить его надо. Займитесь, парни.
Когда первый тычок наполняет рот вкусом крови, я ненавижу только себя.
Стив Хьюз, Черный Сокол, господи, что за дебильная кличка, не иначе, комиксов пересмотрел в детстве. Хьюза знают все, кто хоть как-то связан с космическими перевозками. Понаслышке, естественно. Кому «посчастливилось» свести знакомство воочию, уже никому никогда ничего не расскажут.
Вот только интересно, откуда тогда берутся слухи?
Детский вопрос. Я сам легко назову с десяток верных ответов.
— Ты ведь не хочешь снова, Андрей?
Молчу. Жесткие пальцы вздергивают подбородок вверх. В ужасе закрываю глаза. Сам не знаю, почему, да и знать не хочу, но больше всего я боюсь встречаться с Хьюзом взглядами.
— Не хочешь. Так вот, есть у меня для тебя дело. — Наверное, Черный Сокол улыбается сейчас, широко, точь-в-точь комиксовый герой, хоть на рекламу зубной пасты. — Пока будешь делать, будешь сидеть спокойно в гордом одиночестве, и никаких развлечений с твоим участием. Согласен?
Киваю.
— Не слышу, Андрей.
— Да.
Дело оказывается простым и интересным. Я сижу в отдельной каюте, носа лишний раз не высовывая, и перелопачиваю горы, груды, залежи информации. Самой разной. Открытой и закрытой, проверенной и нет. Я ищу неожиданные связи.
Я стараюсь не думать, зачем это Хьюзу — потому что знаю, зачем оно мне. Я не хочу — снова.
Направления задает Хьюз. Они разные. Что-то наверняка намеренно ложное. Но постепенно копится выборка, позволяющая делать выводы. Кроме космических перевозок Хьюза — или его хозяина? — интересуют биотехнологии, медицина, религия и шоу-бизнес. Многообещающая, но мало говорящая подборка.
Разумеется, в первую очередь я отслеживаю грузопотоки. Это неинтересно: рутина, любой бы справился. Любой из его ослов — но Хьюз требует это от меня. Он не скрывает, почему.
— Ты не хочешь быть нашим, Андрей, но если нас повяжут, на тебе крови не меньше будет. А то и побольше. Ты ведь хочешь жить, Андрей?
Хочу.
Может, это и не жизнь, даже точно — не жизнь. Хорошо, скажем иначе: я не хочу умирать так, как умирают другие пленники Черного Сокола.
Хьюза интересует результат, что я смотрю в процессе, ему все равно. Я проверил это, прежде чем искать личную инфу.
В запароленную зону пока не лезу, но и в открытых базах много чего нарыть можно. У Хьюза лежат досье на все мало-мальски значимые компании, причастные к космическим перевозкам, списки персонала баз, даже армейские кадровые файлы. Хмырь, что бил меня круче всех — сержант из быстрого реагирования, шесть лет назад осужден на двадцатник за превышение полномочий. Толстый китаец с вечной скукой на лице, правая рука Хьюза — бывший аналитик «Химикл инк.», уволен с волчьим билетом за продажу сведений. Добряк-суперкарго — товаровед сети заправок, проворовался совершенно гениальным способом, а вот попался, как последний идиот, — на жадной бабе.
Мое досье — в папке «Служащие Юня». Отличная характеристика, на тестах отметка «перспективный». Полетная карта, диплом летно-навигаторских курсов, корочки спецкурса общения с локсами, направление на квалификационное собеседование. Не успел. Наивный дурак останется наивным дураком при любом айкью. Я никогда не интересовался, что вожу. Я был счастлив: солидная фирма, приличная зарплата, отгулы после каждого рейса. Девчонки на шею вешались: издали работа курьера кажется вполне героической, особенно если приврать с умом. А главное, родители на мозги не капают. Хлопнул дверью — и забыл. Что отец проклял напоследок — плевать. Зато свобода. Чего еще надо парню в девятнадцать лет?
Уж конечно, не Хьюза! Не капитана с анимэшной кликухой Черный Сокол на суперпуперкораблике с гордым, но лживым именем «Соло», оставляющего за собой кровавый след.
Его хозяина я вычислить не смог — да оно, может, и к лучшему. Но что хозяин есть — точно; да он и не скрывал. Без имен, само собой, — но как не ввернуть в разговор своих людей в правительстве и прокуратуре, купленных с потрохами диспетчеров, корпоративные транспортные терминалы, что в любой миг готовы принять «Соло» вне очереди? Хьюзу, похоже, это льстило. Космические пираты, свободные авантюристы, джентльмены удачи — это из комиксов. Кораблю нужна заправка, ремонт, техобслуживание. Причем на высшем уровне, кустарщина здесь не подходит. Не до Луны летают. Да уже то, что у Хьюза в руках — новейшая военная разработка, что-то должно же значить?
«Сокол играет соло», как же! Верьте больше.
«Паутина» была тогда на слуху — новинка из серии «мой мир — моя крепость»; но я не понял, во что вляпался. Никто не знал, как это выглядит изнутри. Красная пелена окружила кораблик, индикаторы энергетического фона зашкалило, взвыла аварийка. Сдохли движки. Сдохла связь — впрочем, в туннеле связь так и так не действует. Скоростная яхта «Курьерской доставки Юня» превратилась в бестолковую железяку, консервную банку. В роли консервов — напуганный до невменяемости юнец, еще час назад всерьез считавший себя взрослым и крутым.
Меня подобрали на одиннадцатый день. Стив Хьюз, Черный Сокол. Когда «Соло» выхватил яхту с оранжевыми курьерскими шашечками из смертельной ловушки, когда я понял, к кому попал, — я поверил в действенность родительских проклятий.
Помню, что я плакал. А вокруг смеялись. А потом чей-то издевательски вежливый бархатный голос спросил:
— Что, жить хочешь?
Я кивнул. Закивал часто-часто, тщетно пытаясь пропихнуть «хочу» или хотя бы «да» сквозь закупоренное смертельным ужасом горло.
— Ладно, живи, — насмешливо разрешил Черный Сокол. — Пригодишься.
Скоро я узнал, что груз, мой груз, преспокойно попал по назначению — просто за совсем другую цену; ну а то, что Юню пришлось заплатить неустойку, казалось Хьюзу верхом остроумия.
Узнал и то, что я в розыске — как вор.
Я ненавидел Хьюза.
Но куда больше я ненавидел собственную слабость. Ненавидел — и ничего не мог с ней поделать.
Огонь-холод. Холод-огонь. Красная пелена сменяется мертвой чернотой пустых экранов. Черноту пустого космоса затягивает красная пелена. Мне становится хуже, но это ничего не значит. Еще долго протяну. «Ты так и не стал нашим, Андрей». Не стал, верно. Лучше бы мне было умереть сразу. Год у Хьюза явно лишний в моей бестолковой жизни.
И уж точно лишний — тот день, когда я отвлекся от задания ради выпавшей по поиску статьи Иванчука со звучным названием «Время зеро». Иванчук вел спецкурс общения с локсами, и это благодаря ему я стал получать рейсы на Локсиа. За них хорошо платили, но, честное слово, туда я бы и бесплатно летал. Планета локсов меня заворожила. Я не понимал тех, кто считал ее дикой. Я мог часами смотреть с гостевой станции вниз, на серебряные вершины папоротников, идущие волнами под резким ветром, пить влажный воздух, болтать с технарями на заправке. Я ничуть не боялся локсов — и, по-моему, им это нравилось. Смешно: веками люди придумывали иномирцев один ужаснее другого, а в итоге оказались совсем не готовы взглянуть без страха всего лишь на динозавра-недоростка. Наверное, это и есть то, что наш падре называл «гордыня» — инстинктивный, бессознательный отказ признать «вот этих» равными себе, такими же разумными, равноправной стороной в контакте, а не объектом сафари.
