Михаил Борисов - Дверь в зиму
Обзор книги Михаил Борисов - Дверь в зиму
Михаил Борисов
Дверь в зиму
Пролог
– Я не стану запирать дверь на замок – на тот случай, если ты передумаешь, – он вздохнул.
– Будь моя воля, вообще никто не сидел бы взаперти.
Роберт Э. ХайнлайнКухонная дверь тихонько приоткрылась, и Он замер на пороге, разглядывая комнату. Она, конечно, не ждала его – вздрогнула и вскочила с кресла, прижав руки к груди. В дверном проёме сияло солнце, горячий ветер шевелил барханы, наметая песок на комнатный ковёр. Свет упал в квартиру ровной трапецией, и тень странника разлеглась поперёк дивана, уткнувшись головой во включённый ночник.
– Можно? – Он развязал платок, который прикрывал нижнюю часть лица. Из складок ткани тоже сыпался песок.
– Конечно. – Она пришла в себя, запахнула полы атласного халата.
Он шагнул в комнату и прикрыл за собой дверь. Сразу стало темно и прохладно. Он скинул с плеч тощий рюкзак, повертел в руках, примеряясь, куда бы его поставить, ничего не придумал и поставил возле ног. Стянул с головы бандану. Песок на ковре выглядел нелепо и противно хрустел под подошвами.
– Сейчас я тут приберусь.
– Да ладно. – Она вздохнула, подняла рюкзак и понесла его в прихожую. – Проходи, не стой столбом.
– Ага. – Он развязал шнурки тяжёлых ботинок, аккуратно вылез из них, прошёл и уселся в кресло, стараясь не очень мять покрывало. Она расположилась на диване напротив, подобрав под себя ноги. Телевизор что-то бурчал, отбрасывая в комнату разноцветные блики. После обжигающего солнца Ему приходилось напрягать глаза, чтобы нормально видеть в полумраке.
– Вот, – нарушил он неловкое молчание. – Решил зайти. Прости, что напугал.
– Ничего. Я уже привыкла.
Ему было неловко. Хотелось снять одежду с просоленными кругами под мышками.
– Сейчас я что-нибудь приготовлю. – Она встала с дивана, подошла к двери, в которую Он вошёл, взялась за дверную ручку, помешкала немного – вдруг там опять окажется пустыня? – и осторожно приоткрыла. Кухня была на месте. Она прошла внутрь, нажала кнопку электрического чайника – а Он, услышав, как капает из неплотно закрытого крана вода, судорожно глотнул и попросил внезапно охрипшим голосом:
– А просто водички можно?
– Конечно. – Она пожала плечами, набрала стакан воды из-под крана и принесла ему.
– Спасибо. – Он осторожно взял высокий стакан, разглядывая его на свет, облизнул сухие губы и сделал маленький глоток. Вода скользнула прохладой, проникла, казалось, до самых кончиков пальцев на ногах, и организм, встрепенувшись, тут же потребовал добавки. Он позволил себе ещё один маленький глоток и поставил стакан на столик, любуясь прозрачной влагой.
– Здорово. – Неожиданно для себя Он засмеялся. – Здорово как…
Она только пожала плечами – какой смысл в том, чтобы мучить себя жаждой, когда вода просто течёт из крана? И незачем мотаться пешком по пустыне, если можно заказать сафари-тур… Или сафари – это по прериям?
Он полез куда-то за пазуху, вытащил кожаный мешочек. Достал из мешочка что-то, завёрнутое в платок, и принялся развязывать узлы.
– Вот. – Он улыбался, как ребёнок, чрезвычайно гордый своей находкой. – Возьми, это тебе. Красиво, правда?
На его ладони, потрескавшейся от жары, лежала фигурка, которую ветер и песок выточили из куска вулканической породы. Тёмно-коричневая, почти чёрная, с багряной прожилкой, ветвящейся надвое, она казалась объёмным иероглифом – или сплетением ветвей, если посмотреть сбоку.
Она взяла подарок, повертела его в руках, чувствуя, как камень исходит теплом.
– Ну как ты тут? – Наклонив голову, Он разглядывал Её из-под выгоревших бровей.
– Нормально. Как всегда. – «Тебя ведь не очень интересуют мои проблемы, правда?» – Цены опять подскочили.
– Ах да. – Он хлопнул себя ладонью по лбу. – Извини, пожалуйста.
Он полез в карман жилета и высыпал на журнальный столик несколько матовых кристаллов, пару старинных монет и небольшой тускло-жёлтый камешек – всё это с пригоршней песка. Она вздохнула. Конечно, это в его стиле – каменную безделушку прятать за пазуху, а неогранённые алмазы носить в кармане вперемешку с песком.
– И что я с этим буду делать?
– Продай кому-нибудь.
– Как ты себе это представляешь? Я не пойду на рынок торговать драгоценностями.
– И не надо на рынок. Обратись к ювелиру.
– Любой ювелир поинтересуется, откуда у меня всё это.
– Скажи, что нашла. Можешь даже сделать официальное заявление о находке.
– Чтобы мне досталось только двадцать пять процентов?
Он развёл руками.
– Извини, в пустыне нет банкоматов. Всё, что можно выменять за эти камешки там, не имеет никакой ценности здесь. За серебряную монету я могу получить немного воды у караванщика – если, конечно, повезёт встретить караван.
Она отошла к окну и отвернулась. Вспомнив о воде, Он поёрзал в кресле:
– Знаешь, я бы принял ванну.
– Конечно.
Вертя в руках камень, Она слушала фырканье и плеск, доносящиеся из ванной комнаты. Не спеша сходила на кухню, достала пару китайских чашек с полки и приготовила кофе. Через четверть часа – по телевизору как раз начались новости – Он опять появился на пороге, на этот раз посвежевший, с капельками воды на бровях. В мокрой футболке, как будто только что вернулся из субтропиков.
– Чувствую себя бегемотом. Знаешь, для чего бегемоту широкие ступни? Чтобы удобнее было скакать по кувшинкам.
Теперь, когда Он перестал щуриться, на обгоревшем лице проявились светлые морщинки. Хорошо, что не побрился, а то стал бы похож на африканскую маску.
– Хорошо, что ты не побрился.
– Там, куда я собираюсь, с бородой будет теплее.
– Опять собираешься? – Она встала, разгневанная не на шутку. – Он собирается, с ума сойти! А может, мне запереть тебя?
Он поставил на стол недопитый кофе.
– Боюсь, ничего не выйдет. Все замки не запрёшь, а каждая дверь куда-то ведёт – если знаешь, куда.
– У тебя все они ведут прочь.
– Но я же возвращаюсь. Я всегда возвращаюсь…
– А я должна, как идиотка, всю жизнь дожидаться твоего возвращения?
– Тебе не нравится твоя жизнь?
– А тебе твоя, я вижу, нравится. Ты, конечно, неплохо устроился.
– Я предлагал тебе…
– Предлагал что? Рай в шалаше? Постель под открытым небом?
– Ты же свободна – и можешь делать всё, что хочешь, а не только то, что разрешают местные правила приличия… Никто не виноват в том, что для тебя свобода выбора – это всего-навсего возможность пойти в другой солярий или возможность сменить парикмахера. Свобода выбора лака для ногтей… Устрой свою жизнь, как считаешь нужным. Сделай что-нибудь, что тебе хотелось сделать с самого детства. Не обращай внимания на людей, которые свободны только в выборе индивидуальной клетки.
– Конечно, для тебя целый город – это клетка! Миллионы людей живут в городах.
– Ничего не имею против миллионов людей. Жаль только, что они такие одинаковые.
Бесконечный – с паузами в несколько месяцев – диалог продолжался.
– Если дело только в недостатке внимания – в конце концов, ты можешь завести себе любовника.
– Для того чтобы однажды ты, ввалившись без предупреждения, застал меня в объятиях другого?
Он смутился.
– Ну, ты же знаешь – я могу вернуться только сюда. Почему-то только сюда. Я пробовал входить в другие двери… не получается. Наверное, я вообще не способен возвращаться ни к кому, кроме тебя.
– А как же хвалёная свобода передвижения? – продолжала издеваться Она. – Вся твоя свобода замыкается на этом месте, да?
– Получается так. – Он немного подумал. – Получается, что я никуда не могу уйти с этой планеты. Пока.
– О боже! Я говорю тебе о доме, а не о планете.
– А что такое дом?
Такая постановка вопроса её озадачила.
– М-да. – Он поднялся. – Пожалуй, я пойду. Ты ещё не выбросила тёплый спальник?
Она молча смотрела, как он собирается. Куртка на пуху, толстые штаны, перчатки до локтей. Откуда-то из кладовки появился моток репшнура. Рюкзак разбухал на глазах. Когда Он оделся и протопал альпинистскими ботинками к двери, ведущей в коридор, Она остановила его и протянула вязаную шапочку.
– Да, мне нравится жить в городе. Мне нравится, что из крана течёт вода и что по телевизору показывают кино. Что диван – мягкий. Что не надо беспокоиться о ночлеге и что можно валяться у синего моря в шезлонге, не думая ни о чём. Не вижу в этом ничего плохого.
Он пожал плечами.
– Если смотреть из шезлонга, море всегда одинаково синее – даже если оно Красное или Жёлтое.
Потом Он просто открыл дверь и вышел в горы.
Сразу за дверью, в которую он шагнул, вместо коридора начиналось заснеженное ущелье. Он шёл, проваливаясь по щиколотку, не останавливаясь, не оглядываясь – только один раз замедлил шаг, чтобы поддёрнуть рюкзак повыше. У неё замёрзли ноги в домашних тапочках, но она стояла и смотрела ему вслед, зная, что стоит закрыть дверь – коридор вернётся на привычное место, и останется только лужица на паркете.
