Галина Романова - Пятая Печать. Дом с привидениями
Скрип замер где-то на третьей ступеньке снизу. Прижимая к груди сумку с книгами, Анна стала тихо подниматься вверх по лестнице. На той самой ступеньке она остановилась. Тихо протянула руку вперед, провела ею в воздухе, надеясь нащупать… Что? Привидение?
Тетя презрительно фыркнула, и девочка, устыдившись своего поступка, в несколько прыжков одолела лестницу. За ее спиной опять скрипнули ступеньки.
Портрет молодого человека в старинной одежде еще несколько минут висел в темной передней, а потом сам собой растаял в воздухе.
Черно-рыжая кошка сидела на крыльце, обвив хвостом лапки, и вела себя чинно и благопристойно. И, может быть, поэтому большая серая крыса бесстрашно выбралась из высокой травы, подошла и села рядом на задние лапки. Несколько секунд внимательно смотрела на кошку, а потом начала лихорадочно умываться. Кошка смотрела на крысу с ленивым презрением во взоре.
Громко каркнула ворона, перелетая с дерева на перила крыльца. Сорока не присоединилась к ним – она перелетела на одно из растущих у калитки деревьев, выбрав наблюдательный пункт, чтобы удобнее было смотреть за окружающим. Громко крикнула, качнув хвостом.
– Ну, сестр-ры, – мурлыкнула кошка, – и что вы р-рассмотреу-ули?
– Ничего, – пискнула крыса, намывая мордочку.
– Пр-релестно! Пр-релестно! – Ворона прошлась по перилам, уронила черно-зеленую кляксу.
– Неу-р-рвы? – протянула кошка.
– Ничего-ничего. – Крыса перестала мыть мордочку и стала двумя лапками яростно скрести шубку на боку. – Слишком мелкая…
– На себя посмотр-ри! – каркнула ворона.
– Выур-растет, – заурчала кошка. – Все были таким-ми…
– Долго ждать! – пискнула крыса. – И она совсем неуч… Не умеет видеть. Не умеет слышать.
– Выы-ыучится… Мне нр-равится. Хор-рошая.
– Выучим! – каркнула ворона.
– Да-да-да-да! – напомнила о себе сорока из ветвей.
– Ничего-ничего, – в третий раз пискнула крыса и принялась вылизывать свой живот. – Вот увидите! Ничего у вас не получится!
И поскорее шмыгнула в траву, пока кошка и ворона не накинулись на нее и не начали трепать. Сорока насмешливо застрекотала, скача с ветки на ветку своего наблюдательного пункта.
– М-может, нанесем-м визит? – Помолчав, кошка подняла переднюю лапку и лизнула ее несколько раз.
– Пор-ра? – Ворона стукнула клювом по перилам.
– Вот еще! – возмущенно пискнули из травы.
– А по-м-моему, стоит, – муркнула кошка. – Заодно и р-рассмотр-рим…
Сорока застрекотала, но не насмешливо, а тревожно, подавая сигнал опасности, и, снявшись с места, полетела к ивам, росшим за заборчиком у берега речки. Со стороны могло показаться, что там находится ее гнездо, но ни на одном из деревьев не виднелось сорочьего шара[1]. Ворона проворно спрыгнула с перил, прячась на крыльце. Крыса затаилась в траве. И только кошка осталась сидеть неподвижно, щуря оранжевые глаза и глядя вдаль. Люди редко замечают кошек, особенно если они не черные.
Мимо прошел человек. Обычный молодой человек, на первый взгляд такой же, как все люди. Но что-то в нем было странное. Осторожность не повредит. Мало ли кто тут ходит. Все люди разные. А этот еще и незнаком – кошка помнила всех, кто жил на этой улочке. На городской окраине все друг друга знают. А этот не только чужак.
Молодой человек шел по тихой улочке провинциального городка. Улочка – как улочка, с теснящимися справа и слева двух– и одноэтажными домами, возле которых раскинулись палисаднички. Несколько минут назад он сошел с проезжавшей мимо почтовой кареты, которая, не заезжая в город, продолжила свой путь дальше, избавившись от единственного выходящего здесь пассажира. Шел от окраины к центру в поисках гостиницы для приезжих или маленького домика, где можно снять комнату. Человек был привычным путешественником. Ему не раз приходилось покидать насиженные места, чтобы отправляться в дорогу, и опыта ему было ни занимать. Он даже заметил крадущуюся по пятам кошку черно-рыжей масти, но решил пока не обращать на нее внимания. Присмотрится потом, если заметит, кто кошка впрямь ведет себя странно.
Сам он ничем не отличался от десятков и сотен молодых мужчин – ни цветом кожи, ни чертами лица, ни одеждой он не выделялся из толпы. Дамы могли обратить внимание на его молодость и привлекательную внешность, мужчины – на военную выправку, те и другие – на отменно скроенный сюртук, выдававший в нем чиновника военного ведомства, и начищенные до блеска ботинки. Но не более того. И уж, конечно, никто не мог сообразить, что приезжий как две капли воды походил на портрет молодого человека в старинных одеждах. Тот самый, что висел в темной передней одного из старых домов.
Проводив его до ворот городской полицейской управы, кошка тихо устроилась под забором и приготовилась ждать. Для нее это был не просто приезжий. Молодой человек с темными вьющимися волосами, серыми глазами и приятным лицом обладал колдовскими силами. Он был ведьмаком. Значит, появился в городе не просто так. Но зачем?
Немногим известно, кто такие ведьмаки и чем они занимаются. Для обывателя это такие же колдуны, которые вершат свои колдовские дела, разве что колдуны все – слуги сил Зла, а ведьмаки служат самим себе или иногда Добру. Самые образованные говорили, что ведьмаки – что-то вроде охотников за нежитью. Истина, как показывает практика, всегда находится где-то рядом. И для ведьм появление ведьмака очень часто не сулит ничего хорошего. Особенно сейчас, когда в общине – или, как они сами себя называли, «семье» – ведьм появилась эта девочка…
Рабочий день в полицейской управе провинциального городка заканчивался рано. Нет, и в этом захолустье время от времени происходили события, требовавшие вмешательства полиции, но в последние месяцы все было тихо. И начальник управы порядком удивился, когда в его кабинет без стука вошел подтянутый, гладко выбритый молодой мужчина в дорожном сюртуке, какие носят в столице чиновники военного ведомства. Вот только нашивки на нем были странной формы – с ходу не разберешь, к какому роду войск принадлежит приезжий.
– Добрый день, – поздоровался он, дернув подбородком вверх-вниз, что должно было означать вежливый поклон.
– Добрый. С кем имею честь?
– Вас должны были предупредить о моем приезде. – Гость поставил на стул для посетителей большой саквояж и достал оттуда несколько бумаг. – Прошу.
Начальник управы пробежал глазами паспорт и сопроводительное письмо с гербовой печатью. Лицо его вытянулось и совершенно преобразилось.
– Помилуй бог! – воскликнул он, вскакивая и торопливо одергивая мундир. – Сам Юлиан Дич собственной персоной? Да-с, помню, как же! Позавчера только вручили с утренней корреспонденцией письмо с уведомлением. Простите, не знал, что вы явитесь так скоро! Какими судьбами?
– Дела государственной важности. – Юлиан Дич расселся на втором стуле, закинув ногу на ногу.
– Понимаю. – Начальник городской управы стоя отдал честь. – М-может быть, чаю? Ликеру? Коньячку? Или кофию?
– Кофий, – благосклонно кивнул Юлиан Дич. – С коньяком.
– Будет сделано!
Начальник торопливо позвонил в колокольчик и отдал приказ ворвавшемуся денщику, принявшись в ожидании торопливо перебирать на столе бумаги, спеша освободить место и хоть немного прибраться, а заодно и успокоиться. Визит человека, о котором его предупреждали официальным уведомлением, всегда грозил неприятностями. Из столицы редко приходят хорошие новости. Чаще всего в официальных письмах сообщается о введении новых налогов или повышении старых. Об указах, которые теперь должны неукоснительно соблюдаться. О всяких мерах по содействию, усилению, контролю, надзору…
Вот и теперь тихая жизнь провинциального городка оказалась нарушена появлением гостя из столицы. И не просто ревизора из департамента по налогам, а следователя аж из Третьего отделения, с которым шутки плохи. И добро бы прислали убеленного сединами мужа, так нет же – напротив начальника управы, положив ногу на ногу, сидел юноша не старше двадцати двух-двадцати четырех лет. Породистое гладкое лицо из тех, какие заставляют учащенно биться сердца не только юных девушек, но и их мамаш, а также почтенных вдовиц и ревнивых мужей. Вьющиеся волосы, красивые губы, ямочка на подбородке… Облик сердцееда, правда, несколько смазывал наглухо застегнутый сюртук и холодный пронзительный взгляд, от которого мурашки бежали по спине. Непрост посланник Третьего отделения, ох как непрост! Но там, сказывают, обычные люди и не служат. Там, скорее, служат нелюди.
Выпучив от волнения глаза, денщик принес две чашки горячего кофия. Он тоже почувствовал что-то неладное в приезжем.
– И чем таким наш скромный Дебричев мог заинтересовать Третье отделение? – дождавшись, пока за ним закроется дверь, поинтересовался начальник управы. – Уж не про Дом с привидениями идет речь?
