Марьяна Сурикова - Не зная пощады
– Алира, любимая, твоя одежда промокнет.
– Ты вернулся!
– Я ведь обещал.
– Как хорошо, как хорошо! – обнимала я его, не обращая ни малейшего внимания на то, как постепенно напитывается влагой тонкая ткань домашнего платья. Муж решительно отстранил от себя и велел слуге, чтобы приготовили ванну.
– Идем наверх, тебе нужно сменить платье. Ты почему не спишь?
– Я тебя ждала. Ты зачем поехал из Сильвертона в такую погоду? Это опасно!
– Для того и поехал, чтобы успокоить одну маленькую ведьмочку, которая все глаза в окно проглядела.
Щеки мои окрасились румянцем, я стала накручивать прядь волос на палец, внимательно рассматривая кончики собственных туфель. В следующий миг муж подхватил на руки и понес наверх. Я только фыркала, оказавшись прижата боком к холодному сильному телу.
– Все равно твое платье уже мокрое, – ответствовал супруг.
Когда была готова ванна, я сама лично приступила к мытью уставшего мужа, аккуратно намыливая широкие плечи и серебристые волосы, а он ловил мои мыльные пальцы и целовал, заставляя смеяться.
– Алира, – Кристиан крепко прижал мою ладонь к своей груди, – завтра я должен снова поехать в совет. Возможно, придется остаться в Сильвертоне на ночь.
Желание смеяться тут же растворилось в тягучей тоске.
– Почему?
– Я глава судебной власти, на мне обязанность по созданию новой системы. Сейчас поступает невероятное количество жалоб: что ведьмы, что люди, словно с цепи сорвались. Соревнуются друг с другом кто кого обвинит в более тяжком преступлении. Часть дел – чистейшей воды выдумка. Сейчас мы пытаемся издать законы, позволяющие избегать подобных пустых склок, вплоть до заключения тех, кто лжет суду, под стражу.
– Раз тебе нужно быть в Сильвертоне, то возьми меня с собой.
– Алира, у тебя срок родов подходит, тебе нельзя ехать в карете, и тем более нельзя ехать верхом. В Сильвертоне тоже неспокойно, народ пытается выразить собственное недовольство разными способами. Везти тебя в главный город слишком опасно.
– Кристиан, я ведь здесь будто под замком сижу. За территорию поместья – только при сопровождении охраны, в лес тоже не пойдешь, могу там озлобленных селян повстречать, на ярмарку сельскую и то не выбраться!
– Неужели ты полагаешь, что я настаиваю на этих мерах просто так?
– Нет. Но мне… мне так грустно от этого! Ты даже не можешь брать меня с собой, когда уезжаешь. А мне без тебя очень тоскливо!
– Алира, я сам едва могу находится вдали от тебя, но подумай о ребенке, подумай о собственной безопасности. Неужели огромная территория поместья слишком мала для тебя? Неужели сад недостаточно просторный, чтобы там ты могла набираться сил? Здесь есть река, сад больше похож на твой любимый лес, дом огромен, все слуги готовы выполнить любое твое желание. Если тебе скучно и желаешь посмотреть представление, то я могу пригласить артистов сюда.
– Нет, не в этом дело. Я желаю, как и остальные люди, ходить куда мне хочется в любое время.
– Ты не остальные люди! – отрезал супруг, поднимаясь из ванны и хватая большое полотенце. Обернув его вокруг бедер, мужчина прошествовал к камину. Я наблюдала за ним, а на глаза навернулись слезы. Какая же я стала несдержанная в последнее время. Плачу бесконечно, раздражаюсь по каждому поводу. Он ведь прав, и я это прекрасно знаю и еще я согласна с ним, но никак не могу совладать с эмоциями. В этот момент Кристиан обернулся и увидел слезы. Губы его сжались в тонкую полоску, а глаза потемнели.
– Я так желал никогда не видеть слез в твоих глазах, Алира. Неужели твоя жизнь настолько печальна?
– Нет. Прости меня, Кристиан. Я стала совершенно невыносимой. Вместо того чтобы дать тебе отдых после тяжелого дня, я огорчаю тебя. Но я так не хочу делить своего мужа с кем-то еще, мне столь тяжело расставаться с тобой каждый раз. Дело не в том, как я живу, а в том, что совершенно не могу обходиться без твоего присутствия. Прости, пожалуйста.
Я принялась судорожно стирать со щек слезы, не смея даже поднять на него глаза. Мне самой было стыдно от собственного поведения. Моя жизнь подобна сказке, а я требую еще большего.
Руки мои перехватили широкие теплые ладони, а Кристиан тихонько позвал: «Алира, посмотри на меня».
Я подняла глаза, а он склонился вниз и принялся целовать мои мокрые от слез щеки, губы, ресницы.
– Не плачь, прошу тебя.
Я обняла его в ответ, а он осторожно прижал меня к себе и ласково погладил по спине.
– Давай спать, хорошая моя, ты слишком устала, тебе нужно отдохнуть.
Муж помог снять платье, а потом уложил на кровать и нежно притянул к себе. Я удобно устроилась на боку, прижавшись спиной к широкой груди и положила ладони поверх его надежных теплых рук, успокаивающих смятенные чувства своими нежными поглаживаниями.
Я проснулась, когда еще не рассвело. Со стоном перевернулась на другой бок и нащупала рядом пустоту. Усевшись в кровати, огляделась вокруг и поняла, что муж уехал. Уехал, не разбудив меня и даже не попрощавшись.
Следующие полчаса провела в горьких рыданиях, сетуя на злую судьбу, которая сделала моего любимого Кристиана сперва главой инквизиции, а теперь вот членом совета, а еще верховным судьей. Закончив размазывать слезы по лицу и шумно вздыхать, умылась холодной водой и спустилась вниз. В этот ранний час в доме царила тишина, однако мне просто необходимо было набраться сил, потому что от расстройства чувствовала себя хуже некуда. Я вышла на улицу и направилась в дальний уголок сада, по пути минуя конюшню. Ржание, раздавшееся внутри, заставило меня остановиться. Мелькнула совершенно дурацкая идея – велеть заложить карету и самой отправиться в Сильвертон. Представив себе реакцию Кристиана, отмахнулась от этой сумасбродной затеи, однако в конюшню все-таки зашла. Очень захотелось узнать у конюха, когда именно уехал муж и не просил ли передать мне чего-нибудь.
Внутри царил полумрак, пахло прелым сеном и лошадьми. Я сделала несколько шагов и замерла возле стойла, в котором муж держал любимого жеребца. Рассвет стоял спокойно и лишь фыркнул, заметив хозяйку, а потом потянулся теплыми губами в мою сторону, выпрашивая яблоко. Если жеребец здесь, то на чем тогда уехал Кристиан? Стремясь поскорее выяснить этот вопрос, я прошла в каретный сарай, где стоял наш черный экипаж. Огляделась по сторонам, пытаясь отыскать возницу, когда вдруг на охапке сена в углу увидела спящего мужа. Я с огромным трудом сдержала порыв броситься ему на шею, а вместо этого осторожно подошла поближе и опустилась рядом на колени, рассматривая любимого мужчину, его уставшее лицо, мерно вздымающуюся грудь. Бурная радость сменила глубокую печаль, что безраздельно властвовала в сердце еще минуту назад. Не удержавшись, протянула руку и легонько отвела в сторону белую прядь, упавшую на его щеку. Кристиан внезапно вздрогнул во сне и поймал меня за запястье, вырвав испуганный возглас. В следующее мгновение инквизитор сел и потер ладонями лицо.
– Извини. Напугал тебя? Старая привычка.
– Я от неожиданности вскрикнула. Ты не уехал?
– Нет.
– А что ты здесь делаешь?
Кристиан оперся локтем о колено и улыбнулся мне усталой улыбкой.
– Доброе утро. Может, сперва поцелуй, а потом расспросы?
Просить дважды не пришлось. Нацеловавшись вволю, пока дыхание не стало прерывистым, а голова не закружилась от еле сдерживаемых эмоций, я крепко обняла супруга, а он осторожно усадил к себе на колени, обнял ладонями мой живот и бережно погладил его кончиками пальцев.
– Я провел здесь полночи, – заговорил Кристиан, – пытался использовать собственную силу и сделать так, чтобы карету не трясло при езде.
– Ты о чем?
– Хотел добиться того, чтобы экипаж перемещался плавно по дороге, а спутников не укачивало бы внутри.
– И?
– Что-то получилось. Ход должен быть более плавным, а на ямах не будет трясти и подбрасывать, я стану расходовать силу на то, чтобы карету приподнимало над землей.
– А зачем это?
Кристиан вздохнул.
– Чтобы тебя не растрясло в пути.
– Меня? Ты… ты возьмешь меня с собой?!
– Возьму, – снова вздохнул он, – только если пообещаешь больше не плакать.
– Обещаю, – проговорила я, а предательские слезы уже снова навернулись на глаза, и я громко зашмыгала носом. Он ведь вчера приехал так поздно, такой уставший, а потом еще дождался пока я засну, чтобы отправиться сюда и заняться каретой.
– Алира, ну что ты опять?
– Кристиан, я не знаю. Это в последнее время постоянно со мной такое творится. Я за всю жизнь столько не плакала, а теперь рыдаю по каждому поводу. Я так рада сейчас! Я так тронута твоей заботой, я… – Все, слезы не дали говорить дальше.
Муж горестно вздохнул и притянул ближе к себе, пережидая бурное проявление моих чувств.
– Ты такой замечательный! – выдавила я наконец.
– Идем домой. Нужно позавтракать и пора выезжать.
В Сильвертон мы добрались часам к десяти. Карета проехала по оживленным городским улицам и подъехала к знакомому дому.
