Ирина Котова - Королевская кровь. Скрытое пламя
– Приемная главврача, Вторая областная больница, – проговорила секретарша хорошо поставленным голосом, и я снова попросила соединить меня с бывшим (и потенциальным) начальником.
– Марина Михайловна, – сказал он со вздохом, – ну конечно, я беру вас. Когда вы готовы выйти?
Я хотела ответить, что хоть сегодня, но задумалась. Васюте-то я еще ничего не сказала.
– С понедельника? – неуверенно предположила я.
– С понедельника так с понедельника, – согласился он тяжело и мрачно. – Заходите ко мне, потом в отдел кадров… ну вы знаете…
– Спасибо вам огромное, Олег Николаевич! – Я знала, что он не откажет, но все равно нервничала. – Вы не пожалеете, обещаю!
– Надеюсь, – мученическим тоном выдавил начальник, но мне его не было жалко. Ни капельки.
* * *В своем кабинете главврач Новиков осторожно положил трубку и посмотрел на невозмутимого начальника разведуправления Рудлога.
– Все нормально? – спросил напряженно.
– Прекрасно, – кивнул Тандаджи. – Теперь, Олег Николаевич, продолжим. Охрану замаскируем под санитаров, поставим камеры здесь и здесь, – он делал пометки на поэтажном плане помещения. – До понедельника стекла вам поменяют на пуленепробиваемые, проверят пожарную сигнализацию, установят анализатор дыма и ядов. Есть какие-то еще пожелания? А, да, оборудуем вам охранно-пропускной пункт, теперь вход в больницу будет только по пропускам или через приемный покой.
– Не напугайте только мне пациентов и персонал, – нервно попросил Новиков.
– Что вы, – невозмутимо сказал Тандаджи, – они даже не заметят. Заодно фасад покрасим, в порядке компенсации. Что-то еще нужно? Вы спрашивайте, не стесняйтесь, пока предлагаю.
Новиков задумался, осторожно почесал себе подбородок, словно решаясь.
– Нужно, конечно, господин Тандаджи. Раз такое дело, то вот список, – он достал из стола два исписанных листа. – Это то, чего нам не хватает. Мы постоянно шлем запросы, но бюджет ограничен, выделяют крохи. Аппараты ИВЛ, донорский пункт, да и койки пора обновить, и белье хотелось бы новое, а то мы кипятим, парим, а оно уже серое.
Тидусс спокойно взял список, пробежал глазами.
– Не все сразу, но за несколько месяцев все сделаем, господин Новиков. Спасибо за сотрудничество.
– Не за что, – криво и кисло произнес главврач Второй областной больницы.
* * *В комнаты Василины я стучалась с некоторой опаской. Хорошо, что меня вчера накрыла блаженная задумчивость у дверей их с Марианом покоев. А то могла бы и помешать… отдыху.
«А хорошо, наверное, когда у тебя муж всегда под рукой».
«Это если муж такой, как Мариан».
Но сестричка только собиралась вставать, и мужа ее в покоях не было, поэтому этот мой рейд оказался более успешным.
– Привет, Васюш, – я осторожно заглянула в дверь. Смешно: она такая сонная, теплая, в пижаме, со взлохмаченными торчащими кудряшками. Не королева, а булочка с корицей.
Что-то меня с утра образы булочек прямо преследуют.
– Я слишком рано, да?
– Нет, заходи, – она сладко зевнула, потянулась, и я присела на краешек кровати. – У меня еще десять минут есть полениться. Никак не пойму, как Мариан заставляет себя вставать и идти на плац, на зарядку с гвардейцами. Тем более в такую погоду.
Мы обе посмотрели за окно. Дождь настойчиво барабанил по стеклу, и сквозь потеки воды были видны черные, уныло раскачивающиеся деревья с почти облетевшей листвой. Я представила себе пробежку под этим холодным ливнем и передернула плечами.
– Вот-вот, – Василина заметила мое движение, улыбнулась, снова зевнула. – Ну, моя верноподданная, рассказывай, зачем пожаловала?
– Я звонила на свою старую работу, – осторожно начала я, – и, Василин, они готовы меня взять обратно. С понедельника. Ты… ты что скажешь? Я знаю, что я обещала побыть с тобой, но я буду здесь, просто на работу начну ездить. Не обидишься?
Василинка подползла ко мне, обняла. Он нее пахло теплым молоком. Хотя она и говорила, что перестала кормить грудью, все равно пахло.
– Мариш, ну что ты? Я же вижу, как ты тут тоскуешь. Как я могу обижаться? Ты будешь при деле, и если тебе это нравится, то у меня хватает мозгов не держать тебя здесь.
– Спасибо, милая. – Вот опять. Я знала, что она не откажет, но как же трудно перешагнуть через себя и спросить!
– Главное – что ты остаешься с нами, – продолжала Вася, и я прикусила язык: как раз собиралась сказать, что планирую съехать потом. – Теперь бы Полю с Ани вернуть, и у меня сердце будет совсем спокойно. Одна на севере пропала, другая на юге. Хоть разорвись. Хорошо, я чувствую, что они живы, а то бы с ума сошла.
– Зато Алинка во дворце, – ободрила я ее.
– Да, – сестричка помрачнела, – она не говорила, что случилось? Алина на себя не похожа. Разговаривает мало, прочитанным не делится, сидит с книгами целый день, носом шмыгает. Обидел ее кто-то, Мариш. Я все порываюсь позвонить ректору и узнать, но она, как приехала, попросила меня этого не делать.
– Может, влюбилась неудачно? – неуверенно предположила я.
– Кто, наша Алишка? – фыркнула Вася. – Она может влюбиться в книжную полку, в лабораторию. В сборник математических формул. Но в мужчину? Она же еще малышка совсем.
– Малышка, – передразнила я. – А ты, – продолжила насмешливо, – ты во сколько своего Мариана встретила?
Василина чуть порозовела, глаза затуманились воспоминаниями.
– А ведь десять лет прошло, Марин, – сказала она тихо и мечтательно. – Кто бы мог подумать тогда… что я буду носить мамину корону и что рядом будет он.
– Медведь, – фыркнула я, потому что в груди болезненно закололо.
– Лучший медведь в мире, – согласилась до неприличия влюбленная королева. Задумалась. – Кстати, о медведях. Марин, мы уедем дня на три, в поместье. К выходным, наверное. Детей здесь оставим.
– Что, внеплановый медовый месяц в честь десятилетия? – улыбнулась я, обнимая ее крепко-крепко. Как хорошо, что она у меня есть.
– Нет, – сестра погладила меня по спине. – Просто полнолуние скоро. Мариан в эти дни не очень стабилен. Боюсь, порвет кого-нибудь, у меня как раз цикл начнется, а он с ума сходит в эти дни. Кругами вокруг меня ходит, на людей рычит. Наши-то привыкли уже все, знают, что делать. Да и там проще – заперлись в спальне, и нет проблем. А тут не закроешься… Пока кормила, беременная ходила, нормально было, но сейчас, чувствую, накроет его.
– В смысле в спальне? – не поняла я.
Василина взглянула на меня, покраснела.
– Да вот так… у оборотней немного другие инстинкты, Мариш.
– А как же дети? – я надеялась, что не очень глупо выгляжу. Вот так, живешь-живешь и вдруг узнаёшь пикантные подробности из жизни родных. Наверное, эту конкретную подробность я бы предпочла не знать. А то воображение зашкаливает. И анекдоты неприличные на ум приходят.
«Всё потому, что хватит в девках ходить, дурочка».
– Ну ты что, на них он не рычит. И там всегда экономка, повариха, есть кому заняться. А здесь вообще в сад ходят, няня приглядывает. Отец присмотрит, если что…
– Да и я присмотрю, – добавила я.
– И ты… Тяжело оставлять, конечно, но что делать?
– Ехать праздновать юбилейный медовый месяц, – жизнерадостно провозгласила я. – Не переживай, справимся. Увози своего зверюку, все правильно. А то как представлю, что он с утра в мохнатом обличье на плацу отжимается… или марширует, задирая лапы…
Мы дружно захихикали, все еще обнимаясь. В двери деликатно постучали, и в спальню заглянула помощница Василины. Мы сразу сделали строгие лица.
– Доброе утро, ваше величество, – официальным и очень профессиональным тоном произнесла она. – Ваше высочество, здравствуйте, – кивнула мне. – Я с расписанием. И вас ждет парикмахер.
– Доброе утро, – серьезно сказала Василина. Я посмотрела на нее – да, за прошедшие недели сестричка стала чувствовать себя вполне уверенно. – Через пятнадцать минут я выйду, подождите.
Дверь закрылась, и Вася вздохнула.
– Ну все, Мариш. Сейчас у меня забег в душ и гардероб, а потом прекрасное рабочее утро. Но на завтраке буду. Увидимся?
– Конечно, – заверила я, целуя сестру в нос. Ее величество смешно сморщилась и крепко обняла меня.
Сообщение пришло, когда я собиралась к завтраку. С незнакомого номера.
«Тебе понравились цветы, злая девочка?»
Я не ответила. Зачем?
Завтрак прошел почти в нормальной обстановке. Во всяком случае, не было ощущения, что у нас кто-то умер. Даже Алина достаточно бодро уминала уже оцененные мной булочки и болтала с отцом о разнице между хвойными и лиственными деревьями в зимний период.
Я иногда задумывалась над тем, что наша семья то ли бесчувственная, то ли слишком самонадеянная. Мы никогда не ожидали плохого, всегда была какая-то уверенность, что все исправится, наладится, что будет только так, как захотим мы. Даже после того как жизнь наглядно показала нам тщетность этой веры. Все равно. Даже когда мы говорили о сестрах, мы произносили «когда Ангелина вернется» или «когда Пол найдется». Никогда «если». «Если» – это не для Рудлогов.
