Сергей Джевага - Новая Эпоха
– Прекратить! – рявкнул Ирн, едва успев заблокировать заклятие Грина.
Приказ подействовал как ушат холодной воды. Остальные ученики, до сих пор зачарованно наблюдающие за дракой, очнулись и бросились разнимать. Пятеро едва сумели оторвать коротышку от жертвы, с трудом скрутили. Трое навалились на парня, почувствовавшего свободу и дернувшегося для контратаки. Но попав в тиски, Грин разочарованно заорал:
– Отпустите! Он отлынивал… отлынивал, ленивый урод! Гномы предатели!
Как последнее утверждение сочетается с предпоследним, Сворла видимо волновало мало. Но в таких случаях искать логику бесполезно, обиды зачастую выдумываются по ходу дела.
– Кто кого предал, – пропыхтел в ответ рыжий, согнувшись под весом нескольких не самых мелких ребят. – И у меня почти получилось, если бы не пнул сапогом.
– Закрыли рты! – отрезал чародей, почувствовав, что в драку вот-вот кинутся все. Замешательство в глазах большинства уступило место злости, которую как яд распространяли Грин и Дьярви.
Недомерков ненавидели скорее по привычке, по традиции. Он как умел, сглаживал острые углы, вбивал в головы новую идею, объяснял. А когда посчитал, что победил, плохо прикопанное дерьмо коварно хлюпнуло под ногами. Хватило двух кретинов, напомнивших, заново раздувших угли. И пусть Ирну самому не нравилась затея союза с Кланами, он понимал, что без помощи Долина падет. Понимал, и не собирался отдавать на откуп чьей-то прихоти завоеванное таким трудом.
Голос наставника вновь отрезвил: многие дрогнули, стали неуверенно переглядываться. Птиц перевел дыхание, но тут на помощь Грину пришел худой темноволосый паренек с загнутым клювом носом и близко посаженными черными глазами:
– Бородатые не друзья нам. И мы будем помнить…
– Что ты можешь помнить, мальчишка? – взорвался маг. – Ты под стол пешком ходил, когда пал Лугар и осадили Гент. Родители рассказали?! А уверен, что видели всю картину? Уверен, что поведали правду, а не слухи, переходящие из уст в уста?.. Дураки! Я учу вас думать! Думать! Но в итоге получаю слепцов и глупцов… я… я разочарован.
– Но учитель, – попытался возразить парень, ошеломленный вспышкой обычно спокойного чародея. – Мы…
Что хотел сказать аколит, так никто и не узнал. Пока подбирал слова, задыхающийся от бешенства Ирн сумел овладеть собой. Обвел присутствующих тяжелым взглядом и сухо обронил:
– Вы подчинитесь. Услышу хоть одно слово, замечу неверный жест – и отправитесь туда, откуда пришли. С заблокированным ядром. А ты… и ты… отныне работаете в паре, живете в одной комнате.
Палец Птица обрекающе указал на черноволосого смельчака, которого, как вспомнил, звали Стерном, и на Вагни. Оба вздрогнули, синхронно отшатнулись друг от друга. На лицах проявилась брезгливость пополам с недоумением, в глазах мерцало: да ни за что! Хотя быстро сообразили, что сейчас можно и послушных сыграть, а позже учитель оттает, размякнет…
«А вот шиш вам!» – мстительно подумал Ирн. Сотворил миниатюрный пространственный тоннель и нащупал давненько подзабытые метки, вытащил из лаборатории четыре грубых стальных браслета, бросил на траву.
– Что это? – вырвалось у кого-то из учеников.
– Подарки, – неприятно усмехнулся чародей. – На каждого по штуке… Надеть!
В последнее слово добавил самую малость внушения, отчего и Стерн и Вагни дернулись, торопливо схватили по наручнику и защелкнули на запястьях. И лишь потом очнулись, посмотрели на железки как на змей.
– Зачем? – рискнул спросить чернобородый гном.
– Для укрепления взаимопонимания, – охотно объяснил Птиц. – Снять невозможно, и не пытайтесь, рубить руки тоже не советую. Если попытаетесь отойти друг от друга дальше, чем на десять-пятнадцать шагов, будет о-о-очень больно. А если один умрет, погибнет и второй.
Судя по побледневшим физиономиям, до них начало доходить. Коротышка молчал, переваривая услышанное. Парень хватал ртом воздух как рыба, выброшенная на берег. С трудом обрел дар речи и гневно воскликнул:
– Но я не хочу!
– А разве я спрашивал, чего ты хочешь? Не мытьем, так катаньем, но работать вместе научитесь. Я не желаю видеть, как мои ученики рвут глотки однокашникам.
– Учитель…
– Пошли вон.
Пробрало. Студенты, сбежавшиеся со всех концов поляны, попятились в испуге, а Стерна и Вагни как ветром сдуло. На лицах оставшихся читалась уйма выражений – от настороженности до неприкрытого ужаса. Но Ирну… или точнее Мгиру, что ненадолго вернулся из тьмы забытья, было наплевать. Стерпят, сделают выводы.
Вообще-то в старом Ордене применялись наказания и пожестче. За мелкие оплошности пороли розгами, неуспеваемость и лень лечили прививанием маний, отчего аколиты зубрили предметы до упаду, не имея возможности остановиться. А за серьезные провинности могли и в какую-то тварь превратить, заставить служить в образе пса или коня. Убийц и воров либо сжигали на месте, либо изымали души и заточали в темницах артефактов, попутно заставляя делиться энергией…
«Иные времена, иные нравы, – напомнил себе Птиц. – Как бы ни плевали в сторону Мрона, его эксперимент кое-что изменил к лучшему. И хорошо, что нашелся альтернативный способ урезонить зубастых щенков».
С браслетами повезло. Думать не думал, когда изготавливал, что придется применять. Работал над Гасителями Дара для Шеда, в процессе испортил несколько заготовок. А потом, поддавшись приступу домовитости, переделал битые контуры в нечто сходное. Ну, и забросил за ненадобностью в груду таких же артефактов-безделушек, благополучно забыл.
Вот и пригодились.
Мысль оборвалась, когда взгляд упал на удерживаемых товарищами скандалистов. Дьярви успел остыть. Смотрел исподлобья, щерил зубы, но уже не пытался вырваться. Каким бы ни был забиякой оставался воином, солдатом. А вот Грин с заплывшим глазом, ссадиной на щеке и кровоточащим носом выглядел жалко, но раскаиваться не собирался. Обращался к ядру, создавал новые атакующие плетения, сжигая взглядом низкорослого противника.
Долго это продолжаться не могло, ведь мальчишка тратил энергию. И когда выдохся, медленно повернул голову к наставнику. Иступленное бешенство в зрачках уступило растерянности… и тут же вспыхнуло вновь.
– Я не надену эту штуку.
– Тебе придется.
– Нет! – внезапно вскричал Сворл, дернулся и сумел отпихнуть одного из товарищей, второму поставил подножку и бросил на третьего. Конвоиры потеряли равновесие и попадали вповалку, а парень вывернулся, разбежался и рыбкой влетел в кусты, растаял в туманной пелене.
Тьма! Так и пожалеть недолго, что позволил демону обучать детишек ратному искусству.
На языке вертелась очередная порция брани, но вместе с тем чародей испытал и новый приступ усталости. Он пытался делать по-настоящему мудрых магов, проводил через испытания… да, порой жестокие, несправедливые, но всегда разъяснял, отчего так поступает, просил прощения. Вот только кто-то понял, а кто-то лишь сделал вид, замкнувшись на своих обидах, страхах, страстях.
Почему там, где один закаляется, другой рассыпается в пыль? Почему кто-то обретает опыт, учится понимать и прощать, а кто-то напротив, озлобляется?
Птиц не знал. Но с обескураживающей ясностью понимал иное – способ Мгира оказался слишком примитивным, однобоким и устаревшим. Сотню лет назад, когда жизнь ценилась не дороже моченого яблока, метод бы считался приемлемым. Потерять большую часть, но поднять к вершинам меньшую. С другой стороны сейчас иная эпоха, сейчас нельзя разбрасываться никем. А люди хоть и одинаковы, но таки разные. К каждому необходимо подбирать свой ключик, а не бить молотком и раскладывать по корзинам сломанных и уцелевших…
Что ж, он тоже учился… Но оправдание слабое, ошибки крушили не камни, а души и судьбы. И самое паршивое, просто не мог концентрироваться на Грине, пересматривать стратегию обучения, так как внимания требовали более глобальные проблемы.
– Оставьте, – опустошенно сказал маг, когда парочка учеников порвались догнать Сворла. – Позже… Кто-нибудь, потушите огонь.
Забытый котел полыхал как промасленная тряпка, дымил еще сильнее. Специально укрепленный для проведения опытов металл коробился и горел, рассыпался кусочками хрупкой сажи.
Один из алхимиков кинулся к мешкам с реагентами, принялся посыпать пламя волшебной солью. Другие студенты стали помогать, напрочь позабыв о Дьярви, а гном не будь дураком подхватил учебники и испарился вместе с группой однокашников. Причем решительно все старались не смотреть на парочку браслетов, холодно поблескивающих в траве, обходили артефакты по широкому кругу.
Занятие было безнадежно сорвано. Что хуже, это выбило из колеи. Птиц стоял и растеряно следил за суетящимися учениками, не зная, за что взяться: то ли искать строптивого беглеца, то ли ползти обратно в лабораторию. На самом-то деле пришел в рощу, дабы отвлечься от тревог, а получил порцию новых…
