Софья Ролдугина - Зажечь звезду
– В следующий раз, мисс Верманова, придёте без накладных ресниц. Обильный макияж в школе запрещён.
Бах! – рухнула доска за спиной Нэггинг. Совершенно невредимая учительница ойкнула и отпрыгнула в сторону. Я медленно выпустила воздух сквозь зубы.
«Ресницы накладные, как же. Зависть не лечится».
Жгучее раздражение, спровоцировавшее выброс магии, постепенно улеглось.
Что ж, по крайней мере, теперь точно известно, что Нэггинг – кайса. Если бы я ошибалась, то литературу бы сегодня отменили в связи с сотрясением мозга у преподавателя.
– Наверное, шурупы ослабли… – неуверенно промямлила Нэггинг, разглядывая помятую доску. – Надо сообщить в администрацию. Сходите вы, Паркер, – добавила она уже более жёстко. Быстро приходит в себя… кайса несчастная.
А мне, кроме придирок ненормальной учительницы, пришлось весь урок терпеть восхищённые взгляды вполоборота от невнимательной половины класса и боязливые, исподтишка – от тех, кто умудрился сопоставить оскорбительную фразу, яростный взгляд и рухнувшую доску.
Да, сегодня я по проколам бью все рекорды. Может, смена климата влияет? Или часовые пояса? Или я просто расслабилась, проведя почти год в обществе магов и аллийцев, знающих, кто такие равейны? Не иначе…
– Как первое впечатление от школы? – вежливо поинтересовался Ричард в столовой. Видимо, попытки мисс Нэггинг унизить меня смягчили его суровое сердце, и он решил закрыть глаза на дружбу с Кайлом. Даже представил меня своей компании. Хотя, честно, я бы прекрасно без этой компании обошлась. Особенно за обедом. Любая еда доставляет гораздо меньше удовольствия, когда каждый кусок провожают внимательные взгляды. Кроме того, среди светловолосых накачанных футболистов и их загорелых подружек-болельщиц я смотрелась белой вороной… То есть бледной.
Так и хотелось противным голоском сказать, что слишком долгое пребывание на солнце вредно для кожи и провоцирует преждевременное старение.
– У вас здесь интересно, – дипломатично ответила я, не уточняя, что именно меня заинтересовало. – Всё иначе, чем у нас.
– Да? – наклонился вперёд один из парней, Майкл – уже четвёртый Майкл, встретившийся мне в школе, – не обращая внимания на ревнивый взгляд подружки. Этот, кстати, был единственным темноволосым на всю их белобрысую компанию. Ещё немного, и я начну думать, что в футбольную команду отбирают по цвету волос и количеству квитанций на посещение солярия.
– Ну… У нас классы постоянные, за десять лет все так друг к другу притираются, что получается вторая семья. Отношение, конечно, разное бывает, но класс – отдельная единица системы. А каждый ходит на свои уроки, где-то расписание совпадает, где-то нет.
– Ну, у нас более правильный подход. Научный, – безапелляционно заявила Сара. Вот она мне ужасно напомнила Монику, земля ей пухом. Та же непробиваемая уверенность в собственной правоте, только здесь ещё и помноженная на патриотизм и тяжеловесные формулировки. – В вашей стране устаревшая система, которая провоцирует отделение личности от общества, замыкание в себе. У нас человек имеет больше возможностей.
«Мы – просвещённое общество. У всех других просвещение неправильное. Мы придём и научим вас просвещению», – чуть не процитировала я изречение одного из смотрителей, но вовремя удержалась. Боюсь, здесь бы меня не поняли.
– Ната Верманова – ты? – внезапно раздался детский голосок над ухом.
– Да, это она, – небрежно кивнул Ричард. В своей компании он окончательно расслабился. – А что нужно?
– Миссис Кроуфорд просила заглянуть после уроков в двенадцатую аудиторию, в четвёртом корпусе, – пискнула девочка и убежала. Я даже толком разглядеть её не успела.
– А что это за миссис Кроуфорд? – поинтересовалась я у ребят.
– Понятия не имею, – ответил за всех Ричи. – Наверное, кто-то из учителей.
– Да, и её назначили куратором, – предположила Сара. Я раздражённо прикрыла глаза. Откровенно влюблённые взгляды, которыми эта девушка награждала Ричарда, оставляли неприятный привкус, как лишняя ложка сахара в чае. Вроде и ничего особенного, но пить уже невозможно. – Только вот я не помню, где в четвёртом корпусе расположена двенадцатая аудитория, – задумчиво заломила брови Сара.
– Как-нибудь найду, – отмахнулась я. – Там наверняка есть табличка с номером. Только интересно, надолго это?
– Скорее всего, да, – хмыкнул Грэймен. – Так что я сначала отвезу домой сестру, а потом вернусь за тобой. Часов в семь. Не возражаешь?
Я не возражала. До семи ещё дожить надо, а впереди у меня физика – вот уж где по знаниям у меня провал… И история. Интересно, скажут там что-нибудь новенькое? Вряд ли. А вот я могла бы такого порассказать…
Мечтательная улыбка вызвала у ребят искреннее недоумение.
Ничего, мы ещё повоюем.
Как мы и условились, я ждала Ричи за воротами. Он задерживался. Часы показывали половину восьмого, и почти все машины со школьной стоянки разъехались. Прилегающие улицы тоже опустели. Редкие пешеходы торопливо шли мимо, не обращая на меня никакого внимания, то ли потому, что действовала временно надетая маска, то ли от нелюдимости. Я внимательно глядела по сторонам, боясь пропустить машину Ричарда. Он-то меня вряд ли заметит, тем более в сумерках.
После шумных школьных коридоров вечерняя тишина почти оглушала. Устроившись в тени, за пределами оранжевого круга света от фонаря, я нервно теребила сумку. Поздно, темно, есть хочется, да к тому же и нервишки шалят – мерещится, что на меня смотрят. Привыкла за день…
А Грэймен-младший, кажется, решил не спешить.
Жаль, что телефон дома остался, и не узнаешь теперь, почему такая задержка. А вдруг машина сломалась, и я его вовсе не дождусь? Тут пешком-то идти всего час, не больше, а дворами наверняка быстрее получится. Доберусь до дома, обязательно занесу карты города в браслет Рэмерта, пригодится для таких случаев.
Ощущение взгляда в спину стало почти невыносимым. Ради собственного успокоения я закрыла глаза и мысленно заскользила по нитям. Ни души вокруг, только машины шныряют по соседним улицам да у ворот маячит смутно знакомая аура. Наверно, один из тех, с кем сегодня пришлось сидеть рядом. От скуки я внимательней пригляделась к незнакомцу.
Интересно…
Кажется, он даже не чистокровный человек. Или не человек вовсе… Но с такими аурами я раньше не сталкивалась. Ладно, сейчас он подойдёт ближе, и хотя бы узнаю, кто это… Общее впечатление, как от хищника, но это определённо не шакаи-ар. Не рождённый и не обращённый… Тогда кто же? Ну, подойди ближе… ещё…
За спиной взревел мотор. Я обернулась и вскинула руки, ослеплённая светом фар. В бок врезалось что-то горячее, твёрдое, отбрасывая меня на несколько метров. В ту же секунду раздался дикий скрежет. Я лежала на асфальте, придавленная чем-то, и с ужасом смотрела, как огромный чёрный внедорожник сдаёт назад, отъезжая от поваленного столба, разворачивается и, жутко грохоча, скрывается за поворотом.
– Что это было, шатт даккар? – ошалело поинтересовалась я, созерцая искорёженный фонарь. Содранные локти саднили, в правом колене горячо пульсировала боль, но, кажется, обошлось без серьёзных травм.
– Чёрт его знает, – растерянно отозвались сверху. Я вздрогнула и извернулась, пытаясь сесть. С меня слезли, ещё раз выругались, и рядышком, на асфальт плюхнулся… Кайл. Растрёпанный, с разошедшейся по шву футболкой и абсолютно невменяемыми глазами. – Ты в порядке?
Я осторожно потрогала раскровавленный локоть. Ничего, заживёт, а вот коленкой ударилась сильно. Придётся сегодня распаковывать «походную аптечку» Дэриэлла.
– Бывало и хуже, – резюмировала я, одёргивая рваные рукава. Блузку, конечно, жалко, но хозяйственные заклинания – вообще не моё, поэтому придётся отложить её на дно чемодана. – А ты как?
– Полный аут, – глупо хохотнул Кайл. Покачнулся на отставленных за спину руках – и откинулся назад, на тёплое дорожное полотно. В сумерках было не различить оттенков, и буйная разноцветная шевелюра казалась пегой, как волчья шерсть. В расширенных до черноты зрачках серебряной монетой отражалась полная луна.
– Давай лучше на лавочку пересядем, – вздохнула я, нашаривая рядом сумку. Удивительно, но во время всех этих кульбитов она нисколько не пострадала. Замечательная, практичная вещь… – А то принесёт ещё какого-нибудь придурка на машине…
Лавочек поблизости не оказалось, пришлось топать к пропускному пункту. Наверное, мы с Кайлом производили ужасное впечатление. По крайней мере, когда дежурный увидел нас, измазанных в крови, с разодранной одеждой, он побледнел, и, заикаясь, провёл в комнатку «за стеклом». Пока я судорожно пила минералку, приходя в себя, Ками рассказал об аварии. По его словам, джип специально свернул с дороги, чтобы прижать меня к столбу. От осознания, что на этой улице пять минут назад действительно могла закончиться моя непутёвая жизнь, стало тошно – и в физиологическом, и в моральном плане.
