Юрий Пашковский - Тени безумия
Мир на мгновение перестал существовать, погрузившись во тьму, словно Эльхар-Зиот воспользовался своей Силой Крови.
Когда она снова смогла соображать и воспринимать окружающее, Вазаон Нах-Хаш Сива стоял рядом и крепко держал ее за плечи. Теперь он не избегал ее взгляда.
И боль, жгущая его взор изнутри, напомнила Иукене о боли, шесть лет терзавшей ее душу.
– Чтобы выжить, Царствие вернет Понтея к жизни. Первый Незримый уверен, что нашел способ контролировать его.
– Нет…
– Уничтожая наших врагов, он не направит свою ярость на нас, а Вестники богов не будут для него страшны, как, впрочем, и аватары Бессмертных.
– Вы не посмеете…
– Мы уже знаем, что Конклав обладает рядом заклинаний, воздействующих на божественную силу. Но Первый Незримый говорит, что Понтею кроме онтического эфира будет предоставлена неограниченная мощь нашей совокупной Силы Крови. И там, где откажет божественная Суть, проявит себя природа Живущего в Ночи.
– Как вы можете…
– То, чем станет Понтей, будет совершеннее Золтаруса, Иукена. Он потеряет свою личность, свою индивидуальность, но благодаря этому не обратится в воплощение безумия, которое стремится устроить кровавый поход против всего живого в Равалоне.
– Я не хочу…
– Все изменится, Иукена. В тот миг, когда Понтей очнется, все для Лангарэя изменится. Против нас будут постоянно вести войну, желая либо уничтожить наше непобедимое орудие, либо подчинить его себе. Изменится само устройство Царствия. И я хочу, чтобы ты и твои товарищи в готовящемся хаосе перемен оказались на нашей стороне. Я знаю – ты стремишься осуществить мечту Понтея. Для этого ты восстановила все его связи. Но если ты хочешь, чтобы желания Понтея сбылись, ты должна помочь Лангарэю выстоять.
Иукена оставила попытки возразить Вазаону. Страшно болело сердце. Защищенный костяным наростом мускул словно распирало от субстанции, которая вместо души заставляла биться упыриное сердце. Неуничтожимый Огонь, как утверждали ученые теологи и мистики, проник в мир из Бездны, лежащей в основе Нижних Реальностей, и от соприкосновения живого мира с Огнем родились Живущие в Ночи – ни живые, ни не-живые. Давший упырям существование, Огонь служил и причиной их окончательной гибели, пожирая их тела после ухода в посмертие.
Иукена ощущала себя так, будто Пламя Смерти уже вырвалось из ее сердца и поглощало ее тело сантиметр за сантиметром.
Она хотела снова увидеть Понтея. Безумно желала этого. Потеряв Понтея, Иукена поняла, как не хватает его в ее жизни. Она перебирала в памяти горсти времени, проведенные вместе, и ей хотелось выть от осознания факта, что она не ценила этих мгновений. Все ссоры казались теперь мелочными и бессмысленными, а все часы совместного времяпрепровождения – слишком недолгими.
Иукена положила жизнь на алтарь мести, в то время как должна была разделить ее с Понтеем.
Будь ей подвластно время, как подвластно оно было в Предначальную Эпоху титану Куросу, она бы все изменила, все сделала бы по-другому.
Но течение реки времени не повернуть. Что сделано, то сделано.
Она жаждала увидеть Понтея, но понимала – вернувшееся к жизни создание не будет прежним Понтеем. Его отец прямо сказал: он потеряет свою личность. Это будет не он. Могучее существо… нет – могучее орудие Лангарэя, которое заставит трепетать любого врага Царствия Ночи.
Первый Незримый никогда не заводил с ней разговора о Понтее. Беседуя о событиях шестилетней давности, он старался не обсуждать нынешнее состояние бывшего жениха Иукены. И она пребывала в полной уверенности, что больше никогда не увидит его, скрытого в скульптуре из антимагия и мифрила.
Нет. Вазаон неправ. Так не должно быть. Покой Понтея не должен быть потревожен. Это неправильно.
– Нет! – громко сказала она, дернув плечами. – Это не единственный выход.
– Разве? – удивился Саамон.
– Да, есть еще один вариант. – Живущая в Ночи оглядела Малый совет. – Ракура.
– Уолт Намина Ракура? – удивился Раваз. – При чем здесь он?
– Благодаря созданному им два года назад эликсиру Гении Крови сразу смогли стать Высшими, а переход от Низшего к Среднему сделался проще, – волнуясь, сказала Иукена. Она должна убедить их. Дальнейшая судьба Понтея сейчас зависела только от нее. – Прошло два года. Я не верю, что Ракура не сумел за это время улучшить эликсир. Он хороший маг. Постигающие, как мне известно, изучали формулу его эликсира, но так и не смогли понять, как на основе записей Понтея он сумел ее создать. Меня уверяли, что прорыва в исследованиях Магистра стоит ждать через полгода, максимум через год. Прошло два. Я думаю, он скрывает свои разработки. Причина мне неизвестна. Может, хочет получить больше денег, может, у него свои планы на имеющиеся результаты. Так или иначе, но я убеждена: он создал эликсир, позволяющий нам стать Высочайшими в короткий срок и без осложнений.
– Даже если это так, как ты говоришь, – Варрон поднял бровь, – я тем не менее спрошу: ну и что? Каким образом Уолт Намина Ракура связан с обсуждаемой нами проблемой?
– Если он завершил работу над эликсиром хотя бы для Гениев Крови, то для нас это открывает возможность действовать так, как наши враги не ожидают. – Иукена сжала кулаки. – Отряд опытных Истребителей-носферату изменит все.
– Например? – поинтересовался Тир.
– Мы найдем их логово. Они сами дали нам подсказку, как их искать. Стоит выйти на ненормальное скопление Блуждающих, и им от нас больше не скрыться. Если же я и мой отряд станем носферату, наши возможности возрастут стократ, и мы сможем противостоять той необычной магии, свидетельницей которой я оказалась. А захвати мы хоть одного из этих магов живьем, вы сразу узнаете об их планах. Завараты при поддержке Ночных Поводырей могут многое, верно? Собрав всех Истребителей и всех Гениев Крови, нам надо будет всего лишь нанести несколько точечных ударов – и опасность отступит!
– «Всего лишь», – повторил с улыбкой Нугаро.
– В твоем плане есть два существенных изъяна, Иукена Рош-Шарх Татгем. – Варрон снова выглядел сонным. – Стоит твоим допущениям оказаться неверными, и возведенное тобой здание предположений рухнет. Что, если Уолт Ракура не создал эликсир? Что, если Истребителям-носферату не удастся расправиться с нашими неведомыми врагами? Что скажешь?
– Позвольте мне узнать обо всем лично. – Иукена, подавив гордость, опустилась на колени, склонила голову. – Я прошу у вас отсрочки. Не… не тревожьте Понтея. Но если мои планы потерпят крах… тогда я не посмею противиться вашей воле.
Эльхар-Зиот расхохотался.
– Как бы мне ни хотелось узнать, каким образом ты посмеешь противиться нашему решению, однако я поддержу твое предложение. Ты права, у нас еще есть время. И я хочу, чтобы твоя идея воплотилась. Лангарэй в вечном состоянии войны – не то место, в котором я хотел бы жить.
Иукена, все еще не веря услышанному, подняла голову. Неужели один из Малого совета ее поддержал?! А остальные? Если хоть один из присутствующих откажет ей в поддержке, идея превратить Понтея в живое оружие станет реальностью.
– Я поддерживаю предложение Иукены Рош-Шарх Татгем, – присоединился к Саамону Нугаро. Варрон кивнул, одобряя, и закрыл глаза.
Фетис и Сива переглянулись. Раваз пожал плечами:
– Я поддерживаю. Ей стоит попытаться.
Вазаон молча отошел от Иукены и сел в кресло. Глядя на него, Живущая в Ночи напомнила себе, что Понтей – младший сын главы семьи Нах-Хаш. Сын, на которого как на мага возлагались большие надежды.
Неосуществившиеся надежды.
– Я поддерживаю, – прошептал Вазаон.
Иукена, сдерживая охватившую ее радость, поднялась. Значит, решено. Осталось только добраться до Школы Магии и встретиться с Уолтом Намина Ракурой. Сложно, но осуществимо.
За последние шесть лет Иукена Рош-Шарх Татгем, Гений Крови и командир лучшего отряда Истребителей Блуждающей Крови, справлялась и не с таким.
Глава вторая
Далария
Я поражаюсь медиумам. Нет, не тем шарлатанам, которые дурачат доверчивых смертных, наживаясь на их глупости и простоте. Этих я даже отчасти уважаю. Столь тонкое управление чужими воображением и впечатлительностью без всякой психомагии достойно уважения.
Я поражен стремлением эзотериков-спиритуалистов, погрязших в болоте оккультных наук, установить ясную связь с посмертным миром, узнать то, что скрыто от религиозных откровений и магических постижений, узреть незримое и увидеть невидимое, в идеале недоступное не только смертным, но и Бессмертным.
Однако можно ли верить тому, что открывают им умершие? Я скорее питаю доверие к магам смерти, которые от начала Первой Эпохи твердят: никогда не верьте мертвым.
Из тайных записей Дзугабана Духара ФаштамедаВ Серединных землях говорят: «Лучшие лучники – у эльфов, лучшие волшебники – в Школе Магии, а лучшие некромаги – даларийские».
