Алексей Пехов - Летос
– Пошла прочь!
Но та лишь хихикнула и прошелестела:
Ой, вдова-вдовушка, глупая головушка,
не кляни стужу, не зови мужа.
Муж твой утонул и в постель мою нырнул —
выплачется, выспится, никогда не вырвется!
Лавиани, потеряв терпение, ударила ножом по вцепившимся в борт пальцам, и те, будто щупальца осьминогов, упали на дно лодки. Шерон вскрикнула, словно это ее покалечили, а уина скрылась под водой.
– Зачем ты это сделала?! – В ее голосе слышалась ярость.
– С детства не переношу это племя! – с яростью произнесла сойка, брезгливо вытирая нож от нечеловеческой крови. – Не знаю, как насчет гвинов, но с уинами асторэ точно ошиблись.
Голова морской жительницы появилась далеко от ботика и крикнула:
– Скоро ты умрешь! Как и все другие, кто туда пошел! А я отнесу твой череп в свою перламутровую раковину, и в твоих глазницах будут жить рыбы!
– Тварь! – Лавиани покидала отрубленные фаланги пальцев в море. – Чтоб ты подавилась.
– Ты понимаешь, что сделала? – Лицо указывающей пылало от гнева.
– Заткнула ее? Ага. Именно. Но спасибо от тебя я, кажется, не дождусь.
– Она может привести других, и они нападут на нас. Перевернут лодку…
– Успокойся, девочка. Уины охотятся на людей только во время штормов.
– Если их не задевать!
– Ни одна из этих мокрых куриц не тронет нас, пока рядом акробат.
– При чем здесь я? – По виду Тэо было понятно, что он, как и Шерон, далек от одобрения спутницы.
– У тебя метка. Они чувствуют ее. Иначе бы не вытащили из воды. Так что никто не станет нас топить. А твой муж, значит, попал в загребущие лапы этого племени, девочка?
– Не хочу об этом говорить, – ровным голосом произнесла Шерон и отвернулась.
– И, как погляжу, даже не собираешься мстить? Ну что же. Дело твое.
Она не видела то, что видел акробат. По щеке указывающей пробежала лишь одна слезинка, которую та украдкой вытерла.
Берег не выглядел зловещим. Почти пологий, с широкой полоской пляжа, засыпанного песком графитового цвета. За ним начинались серые скалы с красными прожилками в камне. Везде росли кривые сосны.
Выныривая из воды, к утесам тянулась чудом уцелевшая, очень высокая, ослепительно-белая стена с бойницами. Она заканчивалась оборонительной башней, над которой в бесчисленном количестве кружили чайки.
– Это ведь Сенлен? Лунный бастион, южный оплот на подступах к Талорису, в котором убили Нейси? – ошеломленно спросил Тэо.
Лавиани, не понимавшая, о чем тот говорит, только пожала плечами. Сейчас ей не были интересны легендарные покойницы, которые оставались мертвыми вот уже тысячу лет. Она выискивала опасность и не видела ее. Земля как земля. Чудовища явно не собрались здесь загодя, чтобы отведать мясо непрошеных гостей.
– Возможно, это и он, – ответила акробату Шерон. – Если уцелела башня Войса, то почему бы не остаться и крепости, во время штурма которой погиб Голиб Предавший Род.
– Что за дурацкое имя? – проронила Лавиани. – Бери правее, мальчик! Вон отличное место!
Но Тэо уже и сам повернул румпель, направляя ботик в маленькую бухточку по соседству с укреплением, в которой вода была гораздо спокойнее.
– Медленнее, мой хороший. Медленнее, – ласково попросила указывающая, и уставший хрюль с радостью сбавил ход.
Ботик тяжело покачивался на волнах, его колесо крутилось все реже. Пока не ткнулся носом в песок.
Лавиани спрыгнула первой, зорко поглядывая по сторонам, пока Тэо с Шерон выводили зверя из бегового колеса, надевали упряжь и привязывали к лодке. Общими усилиями они выволокли ботик на сушу, туда, где случайные волны и прилив не унесут его в открытое море.
– Я осмотрюсь, – сказала сойка.
– Лучше, чтобы я тебя видела. Это не приказ и не пожелание, а просьба, – добавила Шерон, заметив, как в уголках рта спутницы залегли складки. – Я смогу помочь, только если ты будешь недалеко и я узнаю об опасности.
Та, понимая правоту слов девушки, кивнула.
Сойка прошлась вдоль скал до крепости, пока двое ее попутчиков кормили хрюля и вытирали его лиловую шкуру. При ближайшем изучении стены оказались не такими уж и целыми. Время здорово подточило камни, а ползучие растения, сейчас уже высохшие, вгрызались в них, точно миноги в тела своих жертв.
Быстро темнело, и Лавиани, посмотрев на внезапно ставшие мрачными сосны, поспешила назад, к воде, то и дело оглядываясь. Хрюль наелся и теперь, сопя и чихая, довольный жизнью, начал рыть во влажном песке яму для ночевки.
Тэо с интересом смотрел на зверя. На материке он таких не встречал.
– Он не сбежит?
– Нет. Пока есть еда. Потом может уплыть домой. Не волнуйся за него, он сможет о себе позаботиться. – Шерон пригляделась к акробату. – Ты дрожишь.
– Водица бодрит. – Тот указал на ноги, насквозь мокрые после того, как спрыгнул в воду, чтобы выпустить хрюля из бегового колеса.
– Крепость – старье. Но нас переживет, – вмешалась в разговор Лавиани, подходя к ним. – Поблизости вход я не нашла, а до сторожевой башни не добралась, раз уж мне велели быть на виду. Но что-то меня и не тянет искать там убежище. Скованный знает что прячется во мраке.
– Нам надо переждать… пережить ночь. В скалах есть расселины, сверху нас будет не видно. И необходимо разжечь огонь. – Указывающая пошла прочь от берега.
– Если здесь кто-то есть, они могут почуять дым, – заметил Тэо.
– Дыма не будет, но пламя мне нужно, – настойчиво повторила Шерон. – Чтобы я могла знать, если нечто окажется рядом.
Возле скал был сухой песок и почти не гулял холодный ветер. Тэо начал собирать сосновые ветки, но Шерон его остановила.
– Это ни к чему.
Она вытащила из сумки два маленьких плоских камешка стального цвета, стукнула ими друг о друга, бросила на землю, произнесла наговор, да так быстро, что даже ухо Лавиани не разобрало слов. В следующую секунду сойка вздрогнула, а акробат отшатнулся назад, прикрыв глаза рукой, таким ярким было пламя.
– Шаутты вам в горло! – буркнула Лавиани, злясь на себя за секундный испуг. – И после всего этого еще кто-то смеет говорить, что Тион уничтожил волшебство.
– Грейтесь, – улыбнулась Шерон. – А мне надо еще кое-что сделать.
Тэо не следовало просить дважды. Он протянул руки к белому ревущему огню, от которого шел сильный жар, пробормотав:
– Что еще надо для счастья…
Лавиани для счастья надо было, чтобы Шрев навсегда забыл о ее существовании. Он смотрела, как указывающая стальным стилосом рисует на песке странные знаки, окружая их стоянку.
– Полагаешь, это поможет?
– Надеюсь, да. – Она не поднимала глаз от рисунка на земле и не прерывала работу. – Заблудившихся точно остановит.
– А других? – Тэо снял мокрые ботинки, вытянул ноги к огню.
– Нет. Пожалуйста, не отвлекайте меня. Я не хочу допустить ошибку. Надо успеть закончить с этим до наступления ночи.
Небо почти погасло, и светлая бело-желтая полоса, след от уже исчезнувшего солнца, осталась лишь у горизонта. Тени расползлись, встали на дыбы, распахнули крылья, обратились в ночь. Еще несколько минут, и закатная полоса сжалась в тонкую нитку, а затем и вовсе пропала.
Шерон вернулась в круг огня, села на теплый песок, блаженно потянулась, чувствуя, как ноет поясница. Акробат развязал вещмешок, доставая продукты, которые им дали на ферме, и девушка почувствовала, как голодна.
– Ты согрелся?
– Да, спасибо. Ты разожгла странный костер.
Она улыбнулась и сунула руку прямо в огонь:
– Он греет, но людей не обжигает. Очень удобно в походах.
Лавиани потянулась, чтобы удостовериться в ее словах, но тут пламя мигнуло и начало наливаться алым, точно кровь, цветом. Указывающая, мгновенно оказавшись рядом, крепко вцепилась ей в запястье, отдергивая назад. Заставляя алое вновь стать белым.
– Что за шутки?!! – У сойки не получилось сдержать гнев.
– Спасаю тебя.
– Ты же сказала…
– Не могу поручиться, как на тебе отзовется такой огонь. Теперь я знаю, кто ты, Лавиани.
Та прищурилась, чувствуя, что Тэо весь обратился во внимание.
– И кто же я, по-твоему, девочка?
– Таувин.
Смех ее был как стук полых костей друг об друга.
– Ты ошибаешься. Я не таувин. Великих воинов, блюстителей света, нет со времен Войны Гнева и случившегося за ней Катаклизма. Паладинов перебили. Скованный – ту их часть, которая сражалась на стороне Тиона, и Тион – ту, которая встала на сторону Скованного.
– Выходит, ты все же знаешь некоторые из легенд.
– Лишь эту.
– Помнишь стишок из детства?
Четыре цвета есть у огня.
Желтый для всех людей и тебя.
Синий асторэ, шауттам и тьме,
Белый у смерти – мертвецов пастухе.
И лишь алее эйвов очей
Огонь таувинов, свет их мечей.
– Никогда не слышала, – пожала та плечами. – Глупые детские стишки. Их напридумывали, похоже, без счета.
– Я наблюдала за тобой. – Девушка с благодарностью кивнула, когда Тэо протянул ей мясо и хлеб. – Ты мало ешь. Точнее, почти не нуждаешься в пище. Как таувины. Они считали, что еда ослабляет способности и магию. Поэтому питались только тогда, когда знали, что нет угрозы или не надо сражаться. Единственное, что им не мешало сохранять силы – куриные яйца. Позавчера ты выпила дюжину.
