Наталья Караванова - Сердце твари
Она остановилась во втором ряду. Побоялась показаться на глаза солдатам оцепления. А ну как кто-нибудь узнает?
Даль висел, низко опустив голову, лица не разглядеть. Почему-то первым делом она увидела руки – кисти в крови, вырванные ногти. Синяки, ожоги и следы ударов – по всему телу. Из одежды – только нижние штаны, заляпанные грязью. И еще одна вещь бросилась в глаза: на шее его болтался на шнурке мешочек из серой холстины. На первый взгляд ничего особенного, но стоило Ильре присмотреться, как она почувствовала неощутимый могильный ветер, идущий от него.
Вышел палач с небольшим ведерком в руках. Плеснул воды в лицо жертве.
Тот очнулся. Ильра видела – он шевельнулся, тверже вставая на ноги. Поднял взгляд. Если бы она не знала точно, что это Дальгерт, никогда не узнала бы его под этой черной чудовищной маской из засохшей крови, синяков и ссадин. Он глядел на толпу и словно ее не видел…
Тот незримый, кто привел ее сюда за руку, заставил ее отвести зачарованный взор от Дальгерта и перевести его на тех, кто пришел сюда посмотреть на пытки. И тут же увидела.
Лек тоже был тут.
Стоял у стены, за оцеплением, там, куда не сунулся ни один горожанин. Руки скрещены на груди, взгляд прикован к пленнику. Губы чуть приоткрыты, на щеках – румянец. Она стала потихоньку перемещаться в ту сторону. Ее охотно пропускали – ну как же! Освободилось место в первых рядах.
Выбралась из толпы, обогнула ряд оцепления. Да, с этой стороны тоже все прекрасно видно…
Увидела, как из толпы в жертву полетел камень. Метатель промахнулся, но толпа одобрительно загудела. Так, что солдатам Схарма пришлось даже приподнять оружие – для острастки.
Больше никто кидать камни не рискнул.
Ильра подобралась ближе и тихонько окликнула:
– Лек!
Он тут же оторвался от созерцания. Взгляд заметался по толпе.
– Лек! Это я! Я тут.
Увидел.
Подошел, взял за руки, заглянул в лицо:
– Ты вернулась! Я знал, знал, что ты ко мне вернешься!.. Мне столько нужно тебе сказать! Идем!
Он чуть не силой потащил ее к калитке, ведущей в здание.
«Что же я делаю!» – подумала Ильра, но отступать было поздно.
Наконец они оказались на галерее над воротами в Малый двор.
– Ильра! Я так рад…
– Лек… я пришла, чтобы просить тебя. Я никогда ничего у тебя не просила.
– Для тебя – все, что угодно.
– Пожалуйста… не убивайте его. Не убивайте Дальгерта Эстана.
– Ты его любишь? – с горечью спросил Лек.
– Нет. Я… не знаю, что я чувствую. К тебе… к нему. Я сейчас стараюсь быть честной, извини, если скажу что-то неприятное. Он когда-то оказал мне… услугу, которую трудно переоценить. Я не хочу оставаться должницей, понимаешь?
– Понимаю… – медленно сказал Лек.
– Ты мне поможешь?
– С одним условием. Ты останешься здесь, со мной.
– Лек, ты же понимаешь, что если даже я останусь… я не смогу любить тебя. Да и ты сам. Неужели ты хочешь, чтобы забылось все то хорошее, что у нас было в детстве и в юности? Ты же тогда был благородным человеком, тебе хотелось сделать мир лучше, неужели ты и это забыл?
Она говорила горячим быстрым шепотом, не отрывая взгляда от лица Лека. И он, в конце концов, не выдержал, отвел глаза.
– Я не прошу ничего такого, – мягко, словно уговаривая, сказал он. – Но Ильра. Мне без тебя плохо, я даже работать не могу, думаю только о тебе. Останься. Останься со мной, как друг, как помощница. Как… сестра. Никто не заходил в твою комнату, там все по-прежнему. Ильра…
Он несмело взял ее за руку. Она едва сдержалась, чтобы не выдернуть из его холодных влажных пальцев свои.
– Хорошо, – сказала она. – Я останусь. Но мне нужно предупредить отца. Он чуть с ума не сошел, когда думал, что я умерла. А ты… выполнишь мою просьбу.
– Решено. К отцу пойдешь сейчас?
Она кивнула.
– Он сейчас на строительстве. Но я не хочу с ним встречаться. Ты же знаешь Добряка Виля. Может и запереть, и не выпустить. Я напишу ему записку и оставлю дома.
Она бросила короткий взгляд на площадь: показалось, что от мешочка на шее Дальгерта до нее вновь долетел леденящий душу ветер.
Оказалось, палач вновь окатил его водой. Хотя Даль вроде бы был в полном сознании.
– В воде соль, – пояснил Лек. – Это больно, когда соль попадает в открытые раны. Пойдем, я провожу тебя, чтобы стражу не волновать. Возвращайся. Буду ждать тебя вечером у больших ворот.
Когда она вернулась, на Малом дворе уже никого не было. Лек, как и обещал, встретил ее у ворот. Во время ожидания он развлекал беседой дежурного. Настроение у мастера Слова было прекрасным.
Он сказал:
– Я поговорил с Акимом.
– И что?
– Он обещал, что убивать его не будут. Через какое-то время его наверняка отдадут мне. И ты решишь, что с ним делать дальше. Ну как? Хорошо я придумал?
Она кивнула.
– Но генерал сказал, что несколько дней все равно будет его выставлять туда. Знаешь, Ильра, оказывается, этот узор на каменной кладке монастырского двора не просто украшение! Это линии древнего магического знака, лабиринт! Представляешь! Там, где стоит столб, – самое средоточие магии.
Ильра кивнула. Она только сейчас сообразила, что столб поставили ровно там, где стояла она сама, когда давным-давно, целую жизнь назад, старейшины и монахи объединили силы, чтобы защитить город от врага. Не защитили…
– А этот ублюдок, как ни крути, маг. Аким нашел способ использовать его магические способности для наших целей. Боль заставляет его сознание открыться, и магические каналы начинают течь через него. Пусть тоненькой струйкой, но сила находит дорогу к нашим амулетам. И если так будет продолжаться, скоро не будет войска, способного противостоять Правой армии Схарма.
– И тебе это нравится?
Лек удивился:
– Конечно! Мы создаем новый мир там, где другие только разрушают. Мы создаем новую магию. То, что вы называете мастерством Слова, на самом деле ведь тоже магия. Но полуразрушенная, несовершенная. А я меняю ее. Я соединяю ее с другими школами и получаю невероятные результаты. И всякий раз нахожу возможность увеличить свои знания. Когда-нибудь они мне пригодятся. Знаешь, это же я придумал пустить во двор зрителей. Может, их эмоции не так сильны, как у жертвы, но их много, и все их внимание направлено именно туда, куда нужно. И канал становится стабильней! Это, кстати, на пользу… – Лек кивнул на столб. – Амулеты быстрей зарядятся. Пойдем. Я принес ужин. И вино. Помнишь, какое здесь вкусное вино?
– Помню.
* * *Четвертый день, пятый. Неделя.
Клим бешено хромал по комнате, злясь, что Геда забрала сигареты. Их и так осталось три пачки. А кончатся – и как дальше жить? Запас он пополнял раз в несколько месяцев, как правило, в Мегаполисе или на флаговых рынках. Барахольщики, конечно, задирали цену, но Климу всегда было что им предложить.
А тут – и не сдохнуть, и не покурить. А в голове тикают часы, ведя неумолимый отсчет.
Следопыт из нового Убежища поделился новостями. Оказывается, монахи и другие беженцы из города вышли к развалинам небольшого поселка в одной из долин. Ручьев и мелких речушек там было несколько, и монахи устроили в поселке большой лагерь. Однако часть горожан попыталась вернуться. Их схарматы убили.
Еще он сказал, что Нерин просил Клима никуда не срываться, а быть на месте. Защита Мертвого кольца – штука сильная, схарматы, если не будут знать точной дороги, добраться до корпусов школы не смогут. С этим Клим, пожалуй, был согласен. Мертвое кольцо – зона вокруг Узла, узкая полоса, в которой, естественно, конфликтуют магия, проникающая через Узел из других миров Упорядоченного, и вырожденная магия мастеров Слова. В этом круге слаба и дает сбои и та, и другая сила. Зато и магические создания, будь то твари Лека или простые ме́хи, самовольно в эту зону стараются не соваться. Ну к этому комплекту на границах круга мастера еще в древние времена добавили свои фирменные защиты. И отвод глаз, и миражи, и пугающие звуки…
Клим и так не собирался никуда срываться. Да и не смог бы. Теперь их, малоподвижных инвалидов, стало трое. Так что нечего и думать идти к тоннелю.
Диана завела манеру охотиться на птиц. В связи с этим в убежище успели попробовать весьма разнообразную пернатую дичь, которая, к большому сожалению, почти вся была слишком мелкой.
Пока можно было собирать по территории грибы, подмастерья их собирали. Ягоды, в основном черника и брусника, тоже шли в дело. Два несчастных кедра, росших сразу за главным корпусом, весьма удивились такому вниманию к своим персонам – ученики собирали шишки. И все-таки это была капля в море. Над Убежищем висела угроза большого голода.
Сейчас еще ничего, а вот зарядят дожди…
Клим выздоравливал. Сдержанно бранился, выговаривал Геде за попяченные сигареты, волновался за Олега и выздоравливал.
Жадно ловил все новости, которые рассказывали дежурные, пытаясь в однотипных описаниях скучных вахт уловить хоть какой-то намек. Знал, что это бессмысленно, злился теперь уже на себя… и все-таки ему было лучше.
