Марьяна Сурикова - Не зная пощады
– Да чтоб вы провалились вместе с Вильданом! – в сердцах сказала я, – а заодно прихватили б с собой Сантану. Я не на ее стороне.
– Тогда едем со мной, карета ждет. Мы будем у дома Вильдана как раз на закате, объяснишь ему все сама.
Я задумчиво рассматривала запыленные кончики коричневых ботинок, а потом глубоко вздохнула и приняла решение:
– Поехали.
Стоит ли говорить, что в знакомую библиотеку я входила со страхом, и замерла неподалеку от двери, когда Вильдан, сидевший за письменным столом, поднял голову и посмотрел на меня. Взгляд был холоден как никогда.
– Отважилась прийти? – спросил он.
– Тинольд меня уговорил.
– А сама?
– Не пришла бы.
– Иди сюда.
Я помотала головой, уже глубоко раскаявшись в душе, что решилась приехать. Не стоило покидать лагерь, особенно теперь, когда Сантана подозревает шпионку среди своих ведьм, не зря ведь она дала нам прямой приказ не раскрывать никому ее планов.
Я отступила назад. Вильдан вдруг подскочил с кресла, отшвырнув его в сторону, и бросился ко мне. Добравшись до испуганной ведьмы в несколько широких шагов и притиснув одной рукой к закрытой двери, а другой упираясь в стену, склонился надо мной.
– Ты мерзкая лгунья, – прорычал он в лицо. – Почему сказала, что не совершала нападений?
– Я не могла рассказать тебе.
– Почему?
– Потому что было страшно сознаться… Потому что ты ужасен, ты на всех нагоняешь страх, ты самый жестокий из всех встреченных мною мужчин. Даже Реналь не столь безжалостен, а ты… ты просто…
– Что «я просто»?
– Ты – не человек. Ты – бездушное животное, бессердечное, безжалостное.
Вильдан опустил руки, выпрямляясь.
– Знаешь, что хуже всего? – спросил он.
– Даже не желаю знать! И отойди от меня!
Инквизитор послушно отступил на два шага.
– Уходи, – велел он мне. – Не стоит больше возвращаться сюда. Считай, что мы разорвали нашу договоренность по обоюдному согласию.
– И уйду! Я думала, что правильно сделала, обратившись к тебе, но я ошиблась. Как ты мне советовал? Нужно было попросить Реналя? Вот так я и поступлю, а ты давай дальше лови Сантану один. Удачи! – с этими словами я отлепилась от двери, развернулась, открыла ее и, выскочив наружу, громко хлопнула деревянной створкой.
В холле потянулась за висящим на вешалке плащом, и в этот миг заметила малыша, который вприпрыжку сбегал по ступенькам. Он подскочил к кабинету, приподнялся на цыпочки, потянул за медную ручку, просто неимоверными усилиями отворяя дверь.
– Папа! – раздался в холле звонкий голос.
Я даже руки опустила, так и не сняв висящий на крючке плащ: «Папа?!»
Малыш отворил дверь, заглянул в щелку, а потом резко отпрянул и помчался в противоположную от библиотеки сторону по коридору, громко крича на ходу: «Няня, дядя, папе плохо!»
«Как это плохо? Только что в порядке был».
Не совладав с собой, я подошла к кабинету и заглянула в приоткрытую дверь. Вильдан сидел за большим столом, положив голову на скрещенные руки, просто сидел и даже не шевелился.
«Что с ним?»
Я вошла, осторожно приблизилась, легко коснулась его плеча и позвала:
– Инквизитор, ты слышишь меня? Эй, Вильдан, тебе действительно плохо? Я ничего не делала, правда.
Мужчина поднял голову, и сердце мое захолодело от муки, плескавшейся в его синих глазах.
– Уходи, ведьма. Оставь ты меня, наконец, в покое!
– Да я ничего тебе не сделала.
– Ненавижу тебя, колдунья, ненавижу больше всех этих сумрачных тварей, а сильнее всего ненавижу собственную одержимость тобой! Когда же ты уберешься из моей жизни, моих мыслей?!
Я потрясенно отпрянула от стола, отступая к двери. Мне опять стало страшно – столько гнева, злости, ненависти и боли было в его голосе.
– Я в этом не виновата, – прошептала едва слышно. – Ты сам соблазнил меня, сам, а потом забрал реликвию моего рода, самое ценное, что осталось в память о матери и сестре.
– Если бы не она, твоя сестра и остальные гадины, мои любимые не погибли бы. Моя нежная прекрасная Лидия осталась бы жива, а наш сын рос в этом доме вместе с племянником, и брат приходил бы сюда в библиотеку просто поболтать, как мы всегда любили делать раньше. А теперь их нет, никого нет! Вы даже племянника пытались отобрать своим проклятием, и ты еще укоряешь меня за то, что забрал твой проклятый амулет ради спасения его жизни?
– Я не знала этого. И не кричи на меня! Я тоже потеряла всех, кто был мне дорог, в этой войне, а твои инквизиторы отняли у меня единственного родного человека.
Мужчина прикрыл глаза ладонью:
– Ну почему ты еще здесь? Я же велел убираться отсюда.
Вот и, правда, чего я здесь стою как полная дура? Жалею этого бездушного человека… Совсем мозгов нет. Да вся эта его боль – лишь иллюзия. Человек без сердца просто не в состоянии что-то испытывать. И я пошла, вот только не к двери, а к нему, и, положив ладонь на белую голову, погладила по волосам. А потом… потом он вдруг схватил мою руку и прижал запястье к своим губам, а я подскочила на месте, когда огонь пробежал по венам от места поцелуя. Вырвала руку и, часто дыша, вновь отступила к двери. Вильдан лишь смотрел вслед, не опуская глаз, а я резко отворила дверь, выбежала в холл и, сорвав с вешалки плащ, бегом кинулась на улицу.
Я быстро вернулась в лагерь, не задержавшись у инквизитора. На меня привычно никто не обратил внимания, и чтобы занять себя делом, принялась сооружать лежанку. Состояние полнейшего разлада в душе не описать никакими словами. К этим ощущениям примешивалось и чувство досады на себя за то, что обругала Вильдана, но не сделала того, зачем поехала к нему, не попыталась оправдать себя в его глазах и объяснить, почему так поступила. Как же хотелось верить, что он поймет, догадается: ведьмы просто не могут противиться приказам Сантаны. Улегшись на неудобное ложе и закинув руки за голову, принялась разглядывать холодные звезды над головой, которые отчего-то казались мне синими.
Глава 10
Вызов
Следующий день стал одним из самых ужасных в моей жизни. Сантана вернулась. Глаза ее и подчиненных ведьм были черны словно ночь, давая понять всем, что колдуньи набрались достаточно сил за свое короткое отсутствие. Она созвала всех поближе и произнесла:
– Сестры, больше нет смысла откладывать решающую битву. Верховный инквизитор не может бесконечно прятаться за крепкими городскими стенами и наносить удары нам в спину. Я решила бросить Вильдану вызов и уверена, что он не откажется его принять. Мы с вами вступим в бой, равный бой с ним и его прислужниками. Сражение состоится через два дня на рассвете, а пока у нас есть возможность хорошо к нему подготовиться. Я хочу, чтобы вы еще укрепили свои силы, чтобы настроились на смертельную схватку. Знайте, сестры, что теперь ему не победить меня, вскоре от Вильдана останется лишь имя, а верховный инквизитор перестанет существовать!
В эту ночь я почти не сомкнула глаз, мне было страшно, очень страшно. Я поняла, что все закончилось. Я хотела, чтобы эти нападения прекратились, и это случилось, вот только теперь предстояло вступить в настоящее сражение, в то, в котором полягут сотни девушек и парней с обеих сторон: одни – борясь за власть сумасшедшей ведьмы, а другие – встав на защиту простых людей. Я так хотела предупредить Кристиана, помочь ему в этой битве, хотя прекрасно понимала, что не смогу нарушить приказа Сантаны. Я призывала свою человеческую сущность восстать, побороть власть ведьмы, пыталась изо всех сил, пока наконец не уснула, утомленная внутренней борьбой.
Мне снился странный сон. Я слышала далекий давний голос пророчества, перед глазами мелькали картинки тех событий, что могли произойти, того, что открыли мне грани долгое время назад. Я слышала тихий голос, шепчущий пойти и помочь инквизитору, говорящий, что никто кроме меня не сможет спасти его. Голоса сплетались, звучали все громче, пока я наконец не проснулась, громко дыша и чувствуя, как сильно колотится сердце. Я вдруг поняла, что могу это сделать, могу предупредить Вильдана. Я ощутила в себе эти силы, а может, то была моя человеческая сущность, которая всегда побеждала в схватке с ведьмой.
Наступило раннее-раннее утро. Многие еще спали, Сантана отдыхала в своем убежище в пещере, охраняемая приближенными ведьмами.
Я неслышно поднялась с лежанки, и ноги сами понесли меня к заброшенному дому. Оставив под крыльцом нацарапанную наспех записку, быстро вернулась, снова улеглась на жесткие прутья, закрыла глаза и почувствовала наконец-то в душе покой.
Скоро лагерь ожил. Сантана повела нас всех на большую круглую поляну, где в просветы между деревьями был хорошо виден окруженный высокой каменной стеной город, крыши которого золотило восходящее солнце.
– Здесь состоится решающая битва, сестры. Мы больше не будем убегать, а встретимся с противником лицом к лицу. Мы уничтожим их всех, а потом вступим в город, и он окажется в нашей власти!
