Елена Малиновская - Две сестры. Честь рода
– Нет-нет, все в порядке, – рассеянно заверила я, уловив в ее тоне виноватые заискивающие нотки. Видимо, Герда сомневалась, правильно ли поступила, взяв на себя смелость поселить Анну рядом с собой.
Осмотр особняка не занял много времени, и я вновь мысленно поблагодарила Лукаса за его выбор, который меня пока всецело устраивал. Да что там, впервые за долгое время я избавилась от навязчивого ощущения, будто за мной кто-то наблюдает. Мне нравился мой дом в Аерни, но я никогда не чувствовала себя там полноправной хозяйкой. Коридоры и комнаты старого имения еще помнили шаги и голос Элизы Этвуд. Порой мне самой казалось, будто она стоит рядом со мной. Однажды я даже ощутила запах неизвестных духов, флакончик с которыми потом обнаружила в комнате, некогда служившей спальней для моей прабабушки.
Анна следовала за мной по пятам, с любопытством изучая наши новые владения. Наконец, я вернулась в небольшую гостиную на первом этаже, выполненную в сиреневых тонах, и устало опустилась в кресло напротив жарко растопленного камина.
– Ну как? – поинтересовался Лукас, который к этому моменту как раз закончил руководить разгрузкой нашего багажа и колдовал около столика с напитками.
– Замечательно, – задумчиво проговорила я. Поблагодарила его кивком, когда маг вручил мне бокал с вином, и уставилась в огонь.
– Как-то непохоже. – Лукас недоверчиво хмыкнул. – Почему тогда голос печальный?
Я неопределенно пожала плечами. Не думаю, что Лукасу понравится то, что я не рада своему приезду сюда. Он-то, напротив, был счастлив, услышав о моем решении покинуть Аерни. Потому и взялся помогать так рьяно, чтобы в кратчайшие сроки уладить великое множество связанных с этим проблем. Если говорить откровенно, то он все сделал сам, пока я пребывала в расстроенных чувствах.
По сути, несколько недель, минувших после моего возвращения из имения рода Мюррей и до нашего отъезда в Арилью, почти не остались в моей памяти. Дни, проведенные в страшной суматохе сборов, сливались друг с другом. Я словно заблудилась в очень длинном и никак не прекращающемся сне. Порой мне даже казалось, что я угодила под чары сестры и играю роль ее покорной марионетки. Больше всего на свете мне хотелось забиться в самый дальний и темный угол дома, чтобы никто не сумел меня найти, или же сбежать куда глаза глядят.
Только один момент очень ярко врезался в мою память – прощание с Гилбертом и Габриэль. Девушка после счастливого избавления от проклятья и возвращения в Аерни очень долго избегала меня. И в чем-то я понимала ее: непросто посмотреть в глаза человеку, которому умудрился наговорить всяческих гадостей. Впрочем, я не держала зла на Габриэль. Кто знает, как бы я повела себя, узнав, что жить мне осталось всего неделю. Удивляло меня то, что Гилберт тоже словно забыл дорогу к моему дому. Что скрывать, это обижало. Было такое чувство, будто он тоже испытывал какое-то неудобство при общении со мной.
Наконец, когда дата отъезда была уже назначена, в прихожей раздался робкий звон колокольчика, усиленного входными чарами. Но, к моему изумлению, за дверью никого не оказалось. Лишь сиротливая ярко-алая роза лежала на пороге, прижимая собой записку с кратким посланием.
«Удачи в столице, Хлоя! – гласило оно. – Я не прощаюсь. Когда-нибудь мы обязательно встретимся».
Почему-то я расплакалась, хотя не знала имя отправителя. Еще долго стояла на пронизывающем осеннем ветру, не обращая внимания на холод и ненастье, и перечитывала эти фразы до тех пор, пока чернила окончательно не размыло дождем и моими горькими слезами.
Это анонимное послание долго будоражило мое воображение. Я никак не могла понять, кто же отправил его. Точнее, догадывалась, но упорно отказывалась верить своей интуиции. Тайна сохранялась до дня моего отъезда. Ранним утром Габриэль забежала навестить меня. В суматохе последних сборов и проверок, не забыли ли чего важного, я не сразу заметила ее. А когда заметила – замерла на полуслове, не зная, чего ожидать от нежданной гостьи.
– Вот, пришла пожелать всего наилучшего, – смущенно улыбаясь, проговорила девушка, отчаянно комкая в руках снятые перчатки.
– Спасибо, – поблагодарила я и растерянно замолчала.
В комнате повисла гнетущая пауза, которую первой нарушила все та же Габриэль. Она несколько раз глубоко вздохнула, словно набираясь мужества для решительного поступка, почему-то крепко зажмурилась и сбивчиво затараторила:
– Послушай, Хлоя. Я хочу извиниться перед тобой. Порой я вела себя очень глупо. Но дело в том, что… В общем… – На этом месте она запнулась, не в силах выговорить признание. Затем все-таки осмелилась украдкой посмотреть на меня и совсем тихо завершила: – Я очень ревновала Гилберта к тебе. Как ни крути, вы с ним одного круга. А я… я обычная служанка. Наверное, мне не стоит даже мечтать о том, чтобы когда-нибудь быть вместе с ним.
– Какие глупости! – искренне возмутилась я. – Гилберт любит тебя. Я уверена, что у вас все будет хорошо! Рано или поздно, но вы поженитесь…
Но затем натолкнулась на отчаянный, наполненный слезами взгляд Габриэль и замолчала. Ой, кажется, я что-то не то брякнула!
– Ах, как бы я хотела поверить тебе! – Габби страдальчески усмехнулась одной половиной рта, отчего на ее лице появился настоящий оскал боли. – Хлоя, ты, наверное, не в курсе, но Гилберт уехал.
– Как?! – потрясенно воскликнула я, не в силах поверить собственным ушам. – Куда, зачем? А как же нейна Амалия?
– Он оставил моей матери достаточно средств, чтобы та присматривала за нейной в течение года. – Габриэль печально хмыкнула: – Полагаю, это были последние его деньги. И сразу после этого уехал. Матушка пыталась расспросить, куда он собирается. Но все впустую.
– Неужели Гилберт не простился с тобой? – продолжила я расспрашивать Габриэль и тут же прикусила язык, поняв, что по неосторожности ткнула в самое больное место самолюбия несчастной покинутой девушки.
Она жалобно скуксилась, из последних сил удерживаясь от рыданий, и совсем тихо призналась:
– Он оставил мне письмо. И там всего две фразы: «Прости и прощай. Ты обязательно будешь счастлива с другим».
Я невольно вспомнила про записку, оставленную на пороге моего дома. Стоит ли рассказать о ней Габриэль?
«С ума сошла? – строго шикнул на меня глас рассудка. – Впрочем, давай. Если, конечно, хочешь унизить и морально уничтожить бедняжку. Тебе-то он написал совсем другие слова».
Естественно, я не собиралась рассказывать обо всем этом и Лукасу. Но почему-то не оставляло меня гадкое и противное чувство, что я сделала что-то не так. Не так простилась с Габриэль, не так общалась с Гилбертом, раз он позволил себе надеяться на большее, мало обращала внимания на Анну, поскольку ее преображение в доме отчима стало для меня настоящей неожиданностью.
В общем, не было ничего удивительного в том, что все эти дни я пребывала в дурном расположении духа. Но посвящать кого-либо в причины своего плохого настроения я не собиралась.
– Так почему ты такая печальная? – настойчиво повторил Лукас, присаживаясь на подлокотник моего кресла. – Устала с дороги?
– Да, немного, – солгала я. Вздохнула и положила голову ему на плечо, закрыв глаза.
– Ничего, все будет хорошо. – Лукас ласково, словно маленькую, погладил меня по волосам. – Тебе обязательно понравится Арилья! Это чудесный город.
– Ага, чудесный, – не удержалась я от сарказма, вспомнив недавнее происшествие. – Только кошелек надо держать крепче.
Лукас негромко рассмеялся. Нагнулся и звонко чмокнул меня в макушку.
– Пока я рядом, ничего дурного тебе не угрожает, – пообещал он мне. Подумал немного и с неожиданной робостью произнес: – А завтра я покажу тебе свою мастерскую. – Помолчал еще и тихо добавил: – Знаешь, пожалуй, Дуглас прав. Мне стоит вернуться к изготовлению амулетов. Экзорцист из меня все равно вряд ли получится, а если и получится, то дрянной.
– Странно это слышать от тебя. – Я удивленно вскинула брови. – Особенно теперь. По-моему, в имении моего отчима ты показал себя с наилучшей стороны.
– В любом случае профессия экзорциста предполагает множество разъездов и частые разлуки с родными, – продолжил Лукас, словно не услышав меня. – А я бы не хотел в обозримом будущем надолго покидать Арилью.
И испытующе взглянул на меня, проверяя, поняла ли я его намек на наши отношения.
Я с трудом изобразила на лице радостную улыбку, не желая, чтобы Лукас заподозрил, какие эмоции одолевают меня на самом деле. Душу мою в этот момент терзал целый вихрь сомнений. Наверное, я должна была радоваться такому вниманию со стороны мага, который делал все, лишь бы доказать свои чувства ко мне. Но в памяти постоянно всплывали сухие строчки его прощального письма, которое, что скрывать, пребольно ранило мое самолюбие. И эта рана не зажила до сих пор. Могу ли я доверять Лукасу? А вдруг в тот самый момент, когда я вновь откроюсь ему, он поступит так же: трусливо уедет, не найдя в себе смелости даже попрощаться лично?
