Елена Звездная - Мой личный враг
Бажена, Милолика, Святомира и Любава вскочили первые, рванули в разных направлениях, и мы поняли, что можем еще поспать – ванные плотно заняты.
Но тут появилась тетя Матрена, все пространство наполнилось запахом какао и манной каши с ванилью, и мы повскакивали, прежде чем домовая все это водрузила на стол.
Сонные, заспанные, с вклокоченными волосами и в ночных рубашках, мы торопливо расселись вокруг стола и приступили к завтраку.
– Ух вы мои хорошие, дружненькие, мстительные, – приговаривала тетя Матрена, накладывая каждой каши, по вкусу напоминающей крем, вот умеет домовая манку готовить. – А уж выдумщицы-то.
– Тетя Матрена, – сурово произнесла Рогнеда, – вы обещали Верховной не ябедничать!
– Ох, Рогнедушка, – домовая укоризненно головой покачала, – я-то не скажу, но неужто на эльфа приворотная магия подействует? Да и надо ли?
– В смысле? – Рогда, уже одетая и причесанная, села за стол.
– Ты на себя-то посмотри, Рогнедушка, никакое зелье ему не понадобится.
– Да? – ведьмочка нахмурилась. – Зря, что ли, я полночи личную жизнь Ярославы устраивала да приворотное зелье варила?
Я подавилась, закашлялась. Варвара участливо по спине постучала.
– Эй! – начала я.
– А ты вообще молчи, – грубовато оборвала меня Рогда.
– В смысле? – не поняла я.
Ведьма молча встала, прошла к моей кровати, взяла подушку и молча продемонстрировала всем, но мне в первую очередь, внушительное мокрое пятно.
– Ярослава, ты моя подруга и ты… меня на полтора года младше! – ответственно заявила Рогда. – И потому как старшая в нашей группе и как человек, которому небезразлична судьба подруги, твоей личной жизнью я займусь лично! Я все сказала и можно обойтись без благодарностей.
Какие благодарности, Рогда как никогда была близка к получению этой самой подушкой по своей наглой рожице!
– Тетя Матрена, – свирепый взгляд разгневанной ведьмы Рогнеда игнорировала, – а почему вы решили, что мне приворотное зелье не понадобится, а?
– Поверь мне, Рогнедушка, – домовая хитро улыбнулась, – мы, маленький народ, видим и знаем больше, плюс у меня опыт жизненный не твоих-то двадцати лет, а полных двухсот сорока. Послушай мудрого совета – ты сейчас и не смотри в его сторону. А еще лучше на его глазах другим вольности позволь. Эльфы, Рогнеда, они только с виду ледяные, на самом деле внутри такое пламя горит – драконы позавидовать могут.
– Да безразлична я ему, – грустно заметила ведьмочка. – Это у меня при виде него коленки подгибаются да жар по всему телу, а он…
– А он, Рогнедушка, вчера полгорода обыскал, прежде чем ему ректор через привратника передал, что ты уж спишь давно.
– Это от того, что ответственность за меня нес, – на ведьмочку смотреть было жалко – глаза, полные слез, подбородок задрожал, плечи поникли.
– Ох, Рогнедушка, плохо ты эльфов знаешь – была б ты ему безразлична, он бы сразу к ректору приехал да стражу на ноги бы поднял, а сам в гостиницу вернулся, так как разум в таких ситуациях говорит, что стражи с данным делом справятся быстрее и лучше. Ну а коли у эльфа разум отключается, значит, сердечко его уже пламенем охвачено.
Рогда взглянула на домовую с такой надеждой в глазах, что сразу стало понятно: сама-то ведьма уж горит в пламени любви, и костер только сильней разгорается.
– Ладно, тетя Матрена, сделаю по-вашему.
И все вернулись к завтраку… кроме меня.
– Рогнедушка, свет мой, – начала я, рукава закатывая.
– Ярослава, как реветь в подушку по ночам перестанешь, так и поговорим. А сейчас всем поторапливаться, скоро звонок.
Когда покидали комнату и спешили на первую лекцию, я шла позади Рогнеды и откровенно прожигала взглядом ее прямую спину. Поймаю и прибью! Ведьма проклятая! Жизнь она мою устраивать будет, как же! Знаю я ее методы. Однажды у меня на базаре чулок потерялся. Просто мы обуви столько перемерили, что, когда в каком-то сапоге чулок остался, я и не заметила. Обнаружила пропажу в пятом или шестом магазине, когда сняла едва купленные брюки, чтоб новые примерить. И вот Рогда и говорит: «Ярослава, ты не переживай, сейчас все найдем!». И не то чтобы я согласие дала, просто меня ж никто не спрашивал! Рогнеда за руку взяла, потащила на сцену, что в центре рынка располагалась, шикнув на бродячих артистов. Я даже в тот момент, когда мы оказались перед толпой зевак и горожан, еще не понимала, как сильно попала. Я это поняла, когда Рогнеда завопила: «Люди добрые, вот у этой девушки с ноги чулок пропал. Вот такой, – мою юбку нагло задрали до колена, продемонстрировав оставшийся чулок. – Кто его видел? Будем очень благодарны за обнаруженную пропажу!» Как я тогда со стыда не сгорела, сама не понимаю. Чулок у меня с тех пор в избытке! Мне было пятнадцать, сейчас восемнадцать, а пользуюсь еще теми самыми запасами. А все почему? Добросердечный народ начал нести нам чулки! Несли в основном мужики, причем просили показать тот оставшийся, понимали, что у спешно купленных в магазинчике рядышком другой рисунок, но мне новую пару все равно дарили. Набрался целый ворох чулочков, и нам бы уйти, и я даже об этом очень просила, но Рогнеда упрямо на своем стояла, решив, что нужен именно тот самый. Меня спас продавец обувного магазина, который отыскал мой чулочек, да еще и презентовал смущенной и покрасневшей от стыда девушке, то есть опять же мне, эльфийские сапожки. С тех пор я больше никогда не ходила с Рогдой на рынки и по магазинам. Ни маме, ни бабушке, ни даже Верховной я ту историю рассказать не решилась. Так вот, зная методы Рогнеды, я даже представить себе боялась то, на что сумасбродная ведьма может пойти сейчас. Хотя… если честно, была абсолютно уверена, что хуже, чем на рынке, быть не может.
Когда мы спустились в холл на первом этаже, я с ужасом поняла, что хуже быть может. Более того – рынок оказался еще цветочками!
Доски объявлений ей было мало – Рогнеда использовала всю стену над оной. На стене находился огромный плакат, причем явно рисовала его ведьма на полу. Как на стену цепляла, даже представить страшно, впрочем, на метле Рогда и не такие кульбиты выделывала. Так вот, на плакате красовалась картина, изображавшая меня. Сходство наличествовало, ну а для всех недогадливых над портретом сверкала надпись: «Ведьмочка Ярослава, моя лучшая подруга».
Под портретом была надпись еще лучше: «Эта замечательная ведьмочка в настоящее время является несчастной, одинокой и всеми покинутой. В ее прошлом несчастная безответная любовь, брошенный жених и разочарование в мужчинах. В ее настоящем – печаль и одиночество. В ее будущем можешь быть ТЫ!»
Ниже была надпись чуть помельче: «Требования к тебе, потенциальный возлюбленный».
Еще ниже располагался собственно список требований. Даже отсюда было прекрасно видно, что там не менее ста пунктов! То есть там было больше, но остальную часть списка требований закрывали от нас обступившие стену студиозы. Адептов у стены собралось много, магов шестьдесят – и только парни.
Ну а потом нас заметили, и все стремительно начали к нам оборачиваться.
– Рогда, – негромко позвала я, – сейчас ты умрешь!
Я передала единую ученическую тетрадь Варваре и начала расстегивать рукава, в стремлении их подвернуть, чтобы в процессе не мешали. Но в это время какой-то адепт громко прочитал:
– Первый пункт требований – «Ты не Инар».
– Ты умрешь мучительно, – добавила вконец опозоренная я.
Ничего не понимающая, Рогда торжествующе заявила:
– Вот видишь, какая я умница. Сейчас желающих быстренько обработаем, у меня с собой опросник заготовлен, и к тебе попадут отобранные мной единицы. Ярослава, клянусь, я отберу лучших из лучших.
А я смотрела на подругу и думала, что худшего момента в моей жизни еще не было. Ну, с другой стороны, я теперь точно знаю, что хуже уже и не будет…
Я в очередной раз ошиблась.
– Адепт Арканэ, очень рады вашему возвращению. Мне было бы жаль потерять столь оригинальный дипломный проект, как ваш, – радостно вещал шедший из бокового коридора Ваэдан Шмидкович.
Я взмолилась Богине Вседержательнице о том, чтобы это был какой-то другой адепт Арканэ, но богиня то ли не услышала, то ли Инар у нее имелся только в одном экземпляре. В общем, рядом с ректором находился именно он. И в холле они появились одновременно. И творящееся тут безобразие узрели также одновременно.
– Одно радует, – убитым голосом прошептала я, – вот теперь уже точно хуже быть не может!
На этот раз я была права!
И это единственный положительный момент в происходящем. Потому что все остальное меня совсем не радовало: ни взгляд Инара, пристальный такой, направленный на меня, ни его же взгляд на творчество Рогнеды, ни толпа, перед ним расступившаяся и позволившая все прочесть… включая первый пункт.
Моим единственным желанием было побежать в комнату и еще пореветь в подушку, но тут проснулся во мне «орель»! Взмахнул крыльями, и я, забрав перо из тетради, потопала к стене, которая меня основательно так позорила.
