Алексей Олейников - Дети утренней звезды
Нет, рано, она еще не нашла универсальный растворитель, дело двигалось слишком медленно. Приходилось действовать осторожно, всюду стояли камеры, и летающие по воздуху предметы и сами собой открывающиеся двери могли насторожить невидимую охрану. Шаг за шагом, прогул за прогулом, Дженни уже обшарила весь первый этаж – лекционный зал, библиотеку, пустые запертые залы, комнаты, где застыли в молчании ряды реторт и колб, где змеились трубки перегонных кубов. Но никакого алкагеста там не было и в помине. Поисковое кольцо вообще не светилось, хотя она перелопатила уже весь замок.
Второй этаж – вот куда надо было продвигаться, там комнаты профессоров и Фреймуса, там их личные вещи, персональные сейфы, секреты и тайны.
Дженни поморщилась, наугад сжала пальцами мочку уха, уже столько страдающую ради счастья всех Магусов, и быстро попросила – уняла боль, заживила рану. О том, что скоро ей придется снова надевать серьгу Арлекина, Дженни старалась не думать. Опять видеть в зеркале лицо Сары Дуглас, ее черные перья вместо человеческих волос, ее унылые сонные глаза, большие щеки, дебелые белые плечи – брр! Она до смерти соскучилась по своему лицу.
«Алкагест! – Дженни хлопнула себя по щекам, в пустом туалете звук вышел особенно звонкий. – Я ищу алкагест!»
– Кто здесь? – дверца дальней кабинки приоткрылась.
Дженни перестала дышать.
Эмилия Альмквист, лидер пятерки «Йота», выглянула из кабинки.
Туалет был пуст. Эмилия облегченно выдохнула. Второй день ее страшно мутило – ни лекарства, ни травы не помогали. Легче ей стало только от золотого эликсира, да и то на время. Такого с ней еще никогда не было. Вот и сейчас, едва услышав про ланч, все бросились в столовую, а она с той же скоростью – в туалет.
Нельзя болеть, начался отборочный тур, на кону не только судьба всей пятерки, но и ее будущая карьера. После стажировки у Альберта Фреймуса в скандинавский ковен ее примут без вступительного взноса. А в перспективе и работа в «Троллькарл индастриз» – самом преуспевающем концерне в Швеции, который принадлежал господину Сведенборгу, главе скандинавского ковена.
Надо взять себя в руки. Эмилия глубоко вздохнула, крутанула кран, включила воду. Умылась. Подняла глаза и попятилась. По подбородку стекала алая струйка – тягучая, глянцевитая, искрящаяся. Будто и не кровь вовсе, а густой лак. Алое на белом, это было даже красиво.
Эмилия зажала рот рукой, бросилась прочь.
Дженни втянула воздух, шагнула к раковине. Розовая, все больше светлеющая вода уходила воронкой в раковину, и, как ни силилась, Дженни, ничего не могла различить в ее составе, кроме следа крови.
«Найду алкагест – и бежать, – решила она. – Плохо тут…»
Дверь хлопнула.
Дженни обернулась и прыжком отлетела к стене. «Не туалет, а проходной двор!»
Держа за плечо белую, как снег за окном, Эмилию, Альберт Фреймус подошел к раковине.
– Кто-нибудь это видел?
Эмилия помотала головой.
– Хорошо, – одобрил колдун. – И не надо, чтобы видели. И слышали. Понимаете, мисс Альмквист?
Девушка закивала.
– Вот что мы сделаем…
– Что с мной? – жалобно спросила Эмилия. – Это опасно?
Альберт посмотрел на нее, словно впервые увидел. Во взгляде его проступило что-то необычное. Он склонился к ней и погладил по волосам.
– Не бойся, – мягко сказал глава ковена. – Понимаю. Тебе страшно, происходит что-то непонятное. Мне тоже бывает страшно. Мы меняемся, это всегда нелегко.
– Но эта кровь…
– Ты справишься, ты сильная, ты самая лучшая, Эмилия, – голос Фреймуса стал бархатистым, раскатистым, глубоким, он проникал внутрь тела, оседал в сердце, тек как масло, утихомиривал волнующиеся воды души. Эмилия глубоко задышала, глаза ее заблестели.
– Скажу честно – у тебя один из лучших результатов, – ласково продолжал Фреймус. – Если будешь продолжать в том же темпе, у тебя очень хорошие шансы пройти первый тур. А теперь иди к своей пятерке и будь сильной. Они нуждаются в тебе.
– Правда? – вскинулась девушка.
– Конечно, – улыбнулся глава ковена.
Он проводил ее до выхода и закрыл дверь. Достал диктофон:
– Эмилия Альмквист, нестандартная реакция на первую фазу трансмутации. Пересмотреть рацион, возможна передозировка.
Колдун обернулся. Ему показалось или за спиной кто-то прошел?
Глава двадцать вторая
Арвет отвязался от настырного старикашки, только когда всучил ему три сотенные бумажки из бумажника Германики. Месье Перье немедленно сделался сама любезность и выказал желание вызвать слесаря и приступить к починке дверей сразу же, когда его, Арвета, компаньоны соизволят проснуться.
Арвет не возражал. У него было дурное предчувствие, что это случится нескоро. Таясь от пронырливого хозяина, он разыскал походную аптечку Эвелины, весьма обширную, и вколол Роджеру – решил на нем тренироваться, он крепкий мужчина – два кубика адреналина. Однако дрессировщик даже не дернулся, хотя нормальный человек уже гонялся бы за Арветом по всей гостинице.
«Дрянь дело», – заключил юноша и отправился на улицу. Зачем он взял с собой рюкзак с мечом и бубен, он и сам не знал. Наверное, потому, что ни перо стимфалид, ни Зарница его никогда не подводили.
Черный дуб встретил его, раскинув узловатые ветви, вечнозеленый кустарник вдоль стен раздражал глаз, подстриженный как по линейке. Ансельм Перье был педант. Лямка чехла резала плечо, бубен бил по боку, точно Зарница тыкался мордой, – что мол, хозяин, делаем, куда идем?
Знать не знаю, мой добрый олень, отвечал Арвет, куда глаза глядят из этой проклятой деревни. А как же твои товарищи, хозяин?
Они спят – не разбудить, пауки заплетают их сны паутиной, невидимые паучки, летящие по ветру, невидимые ясным взором, – что Арвет с ними может сделать?
Но и бежать нельзя, хоть и открыты дороги на все четыре стороны, нельзя бросать своих в беде, нельзя никого в беде оставлять.
Арвет шел по улицам и кусал губы – к кому бы он ни обратился, каждый житель был как Ансельм. Отвечал, разумно разговаривал, шутил, спрашивал – недолго ли к нам, молодой человек, да что вы в нашей глуши забыли – любой бы ничего не заподозрил. Даже человек Магуса не почуял подвоха, как не почуял его Жозеф. Но после сегодняшней ночи Арвет знал, куда смотреть. А может, в нем что-то сдвинулось?
Слишком ровное, безмятежное пламя жизни, словно человек не испытывает никаких эмоций. Такое пламя жизни невозможно прочесть – нельзя угадать по нему, чего человек боится, о чем мечтает, что любит, что ненавидит, – ни тени желания, ни отблеска жажды – не огонь жизни, а картинка, изображение огня.
«Они как нарисованные внутри, – понял Арвет. – Поддельные люди, выеденные манекены с фальшивым огнем жизни».
А второй признак – паутина. Едва заметные, тоньше воспоминания о волосе, прозрачней прошлогодней воды, паутинки заплетали зрачки жителей, а следом вытягивались из ушей, носа, рта, расходились по деревне, пронизывали черепа других жителей, и все они были как живые челноки, они все ходили и ходили по паутине, опутавшей деревню. Да и не было деревни, а была одна великанская прозрачная паутина, но не Арвет был ее центром, и даже не гостиница, а все нити сходились в один узел, стягивались в центр…
Арвет моргнул, паутина исчезла, он увидел прямо перед собой Мари.
– Привет, – сказала она.
Арвет потер переносицу. Что это было? Галлюцинация, сон на ходу, отзвук Дороги Снов? Ах нет, это же Мари.
– Привет, – сказал он и понял, что глупо улыбается. Чему? Команда в отключке, а что он может один?
– Гуляешь?
– Вроде того. – Арвет пытался вернуть видение паутины, пытался понять – неужели призрачная паутина сходится на Мари? И если да, то что все это означает? Она же не может…
Юноша посмотрел в ее живые серые глаза, на ее дрожащее пламя жизни – кофе, она пила кофе с утра, и еще поругалась с бабушкой, но пошла за свежей газетой для нее в деревню, а по пути увидела дрозда, а тут он, тот самый парень…
Арвет отвел глаза, ему стало жарко. Он распахнул куртку, глубоко вдохнул холодный, пахнущий весной и туманом воздух.
– Минутка найдется?
– Да, только… – Мари опешила, когда этот странный парень схватил ее за руку и потянул за собой. – Ты что… я же…
– Подождет твоя газета, – решительно бросил он, не оборачиваясь. Мари окончательно запуталась – следил он за ней, что ли? Откуда он узнал про бабушкину газету?
– «Ле Фигаро», – продолжил Арвет, – ты каждое утро забираешь ее у месье Коко на углу. Дом номер пять.
– Откуда ты…
– Говорю же, каждый день забираешь, – терпеливо повторил Арвет. Они зашли за угол гаража Ансельма, место глухое, здесь начинался небольшой садик, заросший одичавшими грушами и яблоками, скрытый высокими каменными стенами, затянутыми плющом.
– Такие мысли проще всего прочесть, это устойчивый паттерн. – Он развернулся, впился глазами в глаза, будто что-то пытался там разглядеть.
