Андрей Денисенко - Черная кровь справедливости
Старик не проронил ни слова, угрюмо глядя перед собой.
– Но сейчас это уже неважно, – продолжил Корон, помолчав. – У нас и так найдется о чем поговорить. Например, об одном из членов общины. По имени Краул Ренбежд.
– Вот ты уже и догадался, магиер. – Таут безразлично кивнул. – Конечно. В вашем Ордене не дают титул консула просто так…
– По книге рождений это было несложно. Но я хочу, чтобы впредь тебе снились те, кого ты принес в жертву внешней пристойности. Ты с самого начала знал о колдуне. Ты знал, но молчал, а тварь убивала снова и снова.
– Это бывший колдун. – Деревенский голова сипло втянул воздух и снова потянулся за кувшином. – Он не имеет к твари никакого отношения, я уверен в этом. Пойми, магиер, я просто не хотел вмешивать в это дело немощного больного старика…
– Если бы ты рассказал правду, – прорычал Одиночка, – глядишь, куча народа осталась бы в живых!
– Нет, нет! – скороговоркой забормотал Таут. – Я ни в чем не виноват! Краул Ренбежд давно не колдун, есть документ, подтверждающий это!
Деревенский голова словно торопился оправдаться перед неподвижно застывшим Одиночкой, перед угрюмо молчащим магиером, перед непониманием и печалью Себера Тонбена.
– И потом… я не мог, не мог допустить, чтобы на общину легло пятно позора! Бывший колдун принят назад в общину – соседи отвернутся от нас!
– Бывших колдунов не бывает, старик. Ступившие на путь колдовства уже никогда не сворачивают с него!
– И Краул, и его жена отказались от магии, иначе путь в общину был для них закрыт! Община получила неопровержимое свидетельство, что их отказ от чародейства искренен! Существует даже письменная клятва, скрепленная печатью Светлых лендлордов, заклятая магистром вашего Ордена! Они не могли даже и подумать о колдовстве, сила клятвы убила бы их! Вот, вот, смотрите сами!
С этими словами Таут откинул полу грязной куртки и достал из-за пазухи свернутый пергамент.
Корон, казалось, не слышал последних слов Таута. Он задумчиво смотрел в окно.
– Я не знал этого, – пробормотал он. – Теперь понятно, почему выгнали их обоих. Значит, Анна Ренбежд тоже колдовала…
– Посмотрите, посмотрите сами, – суетился Таут. – Прочитайте это! Да, их не стоило принимать назад в общину в любом случае, но все же Краул и Анна были чисты перед лендлордом!
Старый Таут приблизился к Корону и трясущейся рукой протянул пергамент.
«Мы, подписавшиеся ниже, Краул и Анна Ренбежд, дабы искупить вину и в надежде на прощение богов, ныне и вовеки веков клянемся в том, что отказываемся от чернокнижия, тайного чародейства и колдовства, чем бы оно ни было, обязуясь избегать тайных знаний до самой смерти. Пусть клятва эта скрепится святым знаком, и да постигнет нас вечная мука, если осмелимся нарушить клятву…»
Лицо Корона озарилось пониманием. В уголках его губ заиграла зловещая улыбка.
– Конечно, я должен был догадаться! Если уж в общине поселился колдун, у деревенского головы обязательно должен храниться такой пергамент! – Магиер медленно поднял голову. От его взгляда Таут задрожал.
– Ты виновен. Виновен в смертях, от которых так старательно отговариваешься. Мой покойный собрат Арнюс тоже не знал о клятве?
– Нет, я не мог…
– Если бы ты показал этот документ ему или мне раньше, любой из нас объяснил бы тебе, старик, как Краул Ренбежд сумел обойти клятву. Ты и сам мог догадаться, если бы прочел клятву внимательно! А сейчас я, консул-магиер Ордена Корон ре Боргент, говорю тебе: в общине живет колдун, и имя его Краул Ренбежд!
Старый Таут бледнел все больше и больше.
– Но как же клятва…
– Она не действует уже давно – с того самого дня, когда умерла Анна Ренбежд.
Тонбен решительно шагнул вперед, полагая, что пришло время вступиться за честь общины.
– Прости, магиер, я не понимаю твоего поведения. Либо вы немедленно все объясните, либо мне придется…
– Спокойней, мастер Тонбен. – Тяжелым движением Корон прижал пергамент к столу. – Сейчас я расскажу историю Краула, и тебе все станет ясно. Мне не пришлось ничего додумывать – все описано в книге рождений.
Магиер помолчал несколько секунд, собираясь с мыслями.
– Итак, около ста пятидесяти лет назад в общине произошли два события, весьма радостных для двух здешних семейств. Две семьи обзавелись потомством. Новорожденного мальчика счастливые родители назвали Краул, девочку, появившуюся на свет чуть позже, нарекли Анной. Дети вместе росли и играли. Шли годы. Повзрослев, Краул и Анна полюбили друг друга. Дальше шло, как бывает всегда: сговор, свадьба, и вот в общине стало на одну семью больше. Все было прекрасно, но… что-то толкнуло этих двоих на путь колдовства. А может быть, это и было главным в их встречах.
Старый Таут заметно содрогнулся.
– Теперь, спустя столько лет, причина уже не имеет значения. Важно другое: общинный магиер что-то заподозрил и вынудил чету Ренбеждов с позором покинуть деревню. Они исчезли где-то на юго-западе, в горном краю троллей и драконов. Книга молчит о том, чем они жили и что делали там. Но спустя десятилетия Краул и Анна вернулись, вернулись вот с этой клятвой и просьбой к общине принять их обратно.
– Тогдашний голова, человек, видимо, мягкий и сострадательный, уступил просьбам несчастных изможденных скитальцев, тем более что пергамент, скрепленный такими мощными заклятиями, служил надежным доказательством их добрых намерений.
– Они же не могли солгать… – пролепетал деревенский голова. – Печать лендлорда…
– Они и не лгали. Их жизнь в общине после возвращения была тихой и неприметной. Никаких записей в книге, никаких событий. История с колдовством постепенно забылась, все было спокойно. До тех пор пока восемьдесят лет назад Анна не умерла. И тогда, чтобы вернуть ее, Краул Ренбежд вновь обратился к колдовству.
Перегнувшись через стол, магиер оказался совсем близко от дрожащего Таута.
– Знаешь, мастер, я давно подозревал, что в общине произошло что-то подобное. Но я не мог понять одного: почему не сработало запретное заклятие. А все просто. Вспомните, как там написано: «Мы, подписавшиеся здесь…» Слышишь, «МЫ…»! Клятва написана от имени их обоих! Таким образом, после смерти одного из подписавшихся клятва теряет силу! – В голосе магиера зазвучал металл. – Просто словесный оборот… но восемьдесят лет назад «мы» переросло в «я». Краул понял это. Он снова мог заниматься колдовством.
– Великие боги, значит… значит, все эти годы мы жили рядом с колдуном?
– А разве нормальные люди живут сто пятьдесят лет? – зло поинтересовался Одиночка. – Ты, кстати, его самого не спрашивал? Типа поделиться секретом?
– Краул говорил, что продлил свою жизнь во время странствий, воспользовавшись чудесным эликсиром горных троллей, – пролепетал Таут, – и очень переживал, что не смог сделать то же для своей жены.
– Может, он и рецепт эликсира тебе рассказал? – Корон ударил кулаком по столу. – Всем известно, что в своей магии тролли используют кровь невинных младенцев!
– Вот, значит, как, – с расстановкой проговорил Себер Тонбен.
– Я ничего не знал, я мог только догадываться! – Старик вдруг заплакал. – Это… это слишком страшно! На общине лежал грех…
– Святые небеса. – Тонбен неверными шагами подошел к столу и сделал несколько крупных глотков прямо из кувшина.
– Мастер Корон… магиер. Скажи, смог ли ты узнать еще что-нибудь?
– Да. Я сказал, что Краул решил вернуть свою жену к жизни при помощи черной магии. Проблема заключается в том, что он не просто колдун. Он колдун-недоучка. Все указывает на то, что он смог провести обряд воскрешения, но его знаний оказалось недостаточно. Что-то было проделано неправильно. Восемьдесят лет он искал нужные заклинания и не справился. Та, что пришла в наш мир, не его жена. Только отражение, похожее на Анну Ренбежд внешне, но безумно страдающее внутри. Это существо на грани двух миров – мира людей и Нереальности. Подумайте, как это страшно – каждую минуту, каждое мгновение снова и снова умирать, мучиться в агонии и не иметь возможности уйти в спасительное небытие. Она вечно умирает и осознает, что страдания закончатся только с уходом из этого мира. Однако ее держит сила заклинаний. Краул сыграл со своей женой злую шутку. Он превратил ее в демона страдания.
– Анна Ренбежд… демон, – не обращаясь ни к кому, словно эхо, повторил Себер Тонбен.
– Редкая разновидность, материализовавшийся фантом. Она бесконечно страдает, и мучения вечной агонии затмевают ее разум. Она ищет смерти, но сила ее слишком велика.
– Такой твари трудно умереть, – заметил Одиночка.
– Ей нужен тот, кто убьет ее. Помните несчастного кузнеца? Рядом с его телом нашли серебряный меч. Откуда у простого кузнеца такое оружие? А смерть деревенского дурачка? Ты говорил, мастер Тонбен, в его корзинах была убей-трава. Кажется, ты недоумевал, зачем она ему понадобилась?
