Наталья Караванова - Сердце твари
– Д-да.
– Догадайся, что мне от тебя нужно?
Тот только дернулся.
– Слово Управления и Слово Разрушения. Быстро!
– Не…
– Быстро, я сказал!
Тот забормотал едва слышно, и Дальгерту пришлось переспрашивать два раза.
Слово Управления, к сожалению, было завязано на жизнь самого мастера, так что Даль был вынужден надежно связать его, заткнуть ему рот промасленной тряпкой и отправить в объятия покойному пассажиру. Сам он занял место водителя и обнаружил шлем и защитные очки. Надел их, возрадовался. Мастер позаботился об удобстве ночного вождения – в этих стеклах все было видно как днем. В том числе оставшихся ходячих мертвецов. Этих было около двух десятков, да еще несколько уже уложенных пытались подняться с травы.
– Покатаемся, – пробормотал Дальгерт, – поиграем в догонялки. Ну, поехали, чудовище…
И подкрепил просьбу словом Управления. Машина дернулась и пошла.
Вскоре на дворе остались только размазанные, втоптанные в грязь тела.
Дальгерт направил машину к разрушенным главным воротам и по привычке уже взглянул в небо.
Трепещущего прозрачного зонтика там больше не было.
Ильра сделала что могла.
Значит, тебе осталось тоже сделать что можешь…
Даль с разгону загнал машину на гору битого камня. Потом она скоро пошла вниз. Навстречу возможному врагу…
Но далеко уехать не успел. Мастер каким-то образом смог избавиться от кляпа, и хрипло выкрикнул Слово Разрушения. Механизм умер, и машина встала.
Арбалет был разряжен, а убивать мастера голыми руками Дальгерту не хотелось. Оставил как есть. Ох и высказался бы Клим, узнай он о таком благодушии бывшего своего подмастерья! Но Клим не узнает.
Даль поспешил назад. В голове бродила только одна связная мысль – увидеть в последний раз, проститься… Ильра, оказывается, была ему куда дороже, чем он думал сам. А может, стала дороже в эти последние дни, когда замаячила вероятность и в самом деле ее потерять.
Пробегая через Большой двор, он старался не смотреть под ноги. Ворота Малого оказались заперты.
Ну что, не стучать же теперь…
Он поспешил к одной из дверей, ведущих в главное здание.
На удивление, ему открыли. На пороге стоял брат Толь с факелом в руке.
– Ну ты даешь! Я как увидел, что ты вниз упал, думал, все, конец… хранит тебя Спаситель…
Даль привалился спиной к стене – отдышаться. Подождал, пока Толь задвинет все засовы и вернет на место упоры, и сказал:
– Щит погас. Значит, они двинулись к центру…
– Отец Никула приказал уводить беженцев. Святые отцы, оказывается, казну еще утром вынесли. Видать, оставим мы монастырь… жалко-то как…
Даль покачал головой:
– Это небольшой отряд был. Против основных сил мы не продержимся.
Толь уже шел вперед, к своему боевому посту над этой самой калиткой.
Распрощавшись с ним, Дальгерт поспешил в Малый двор. У ворот возились братья, наспех укрепляя их камнями и бревнами. Место, где совсем недавно стояла Ильра, было пусто. Где она? Унесли в госпиталь? Или положили бездыханное тело в церкви, среди других, не переживших осаду?
Уже у входа он обернулся, окидывая двор прощальным взглядом, и вдруг увидел темный силуэт на фоне каменной кладки, в углу, на лавке, сделанной из цельного бревна. Что-то заставило его вернуться и подойти.
Кто-то перенес ее сюда, спрятал под навесом крыши от бегущей с неба воды. Даже не пожалел своего белого плаща. Она полусидела, привалившись к стене, глаза закрыты, мокрые волосы облепили лоб и щеки. Показалось, что они мешают, и Даль нерешительно отвел прядку в сторону. Ильра дышала неглубоко и ровно, словно спала. Дальгерт знал – когда она откроет глаза, в них не будет ни искорки от прежнего ее взгляда. Она ничего не будет узнавать и никогда никому не ответит. Больше не сощурится от гнева, не обзовет, никогда ничего не попросит…
Но она будет жить и дышать. Сколько-то дней, месяцев, может даже – лет.
И ничего не надо говорить – поздно. Не услышит и не поймет…
Глаза защипало, и Даль быстро заставил себя сосредоточиться на другом. Что делать прямо сейчас? Уходить? Попытаться добраться до Горного Убежища?
А зачем? Все новости там и так вскоре будут известны. Какие могут быть новости? «Значит, останусь. Буду драться, насколько хватит сил. Чтобы беженцы смогли уйти как можно дальше. Видишь, Ильра, я остаюсь. А тебе… даже такой тебе… здесь делать нечего».
Он подхватил девушку на руки, она показалась ему очень легкой, как будто вместе с магией ее покинула и добрая часть материи, и поспешил под крышу.
Коридоры были пусты. Беженцы покинули их совсем недавно, на полу остались следы их пребывания – осколки посуды, забытые подстилки и тряпки.
Далю послышалось, что в церкви кто-то есть, и он туда заглянул.
Мерцали свечи. На коленях перед святыми ликами стоял священник и тихо читал молитву. Дальгерт не стал заходить. Вход в подземелья – на кухне, туда и надо торопиться.
На полпути встретил брата Рузана. Полненький аколит торопился ему навстречу.
– Дальгерт! Живой, слава Спасителю! Давай скорее.
– Брат Рузан, я решил остаться. Надо их хотя бы немного задержать…
– Да ты что, убьют же!
– Не страшно. Я хочу тебя попросить. Позаботься об Ильре, пожалуйста. Больше мне просить некого…
– Хорошо, но она же…
– Я прошу тебя, сделай что можешь.
– Я помолюсь…
– Вряд ли ей это поможет: она не верит в Спасителя. Но все равно, спасибо.
Рузан принял Ильру на руки. Сказал:
– Поможет тебе Спаситель, брат Дальгерт. Что бы ты ни затеял…
Даль кивнул и поспешил обратно к воротам Малого двора.
Он не знал, что брат Рузан опоздает. Что священники обвалят подземный ход как раз в тот момент, когда он только начнет спускаться по лестнице. Он не мог догадаться, что в обычной жизни нерешительный и не очень уверенный в себе аколит решит во что бы то ни стало исполнить его просьбу и все-таки выберется в город через пролом главных ворот…
Глава 8
Светало. Они шли вдоль извилистой пустой улицы, где были закрыты все окна и ставни. Слуга Спасителя в белом плаще вел Ильру за руку. И это было неправильно: белые монахи – враги. Им нельзя верить…
На душе пусто. От всех чувств осталась только усталость. Усталость была гирями, привязанными к ногам. Ильра шла только потому, что служитель тащил ее вперед.
И холодно. Дождь продолжал потихоньку оплакивать наполовину сожженный город. Словно и не было двух месяцев непривычной для этих широт жары.
Долго ли продолжался путь, она не знала, думала, что всегда. Ночь сменилась хмурым утром, одни дома сменялись другими… и были серыми, серыми…
Но что ей до того?
Ильра пошевелила рукой, за которую ее бесцеремонно тащил служитель.
– Погоди!.. Я не могу больше.
Белый замер, словно налетел на стенку. Обернулся. Лицо у него было… сказать, что изумленным – ничего не сказать. Но Ильре было все равно.
– Ох! Знал бы Дальгерт!.. – выдохнул аколит – Как вы?
– Дальгерт? – Ильра нахмурилась, пытаясь собраться с мыслями. – Так это он вас просил вывести меня?
– Не злитесь на него, Ильра. Он там остался. Может, уже и не живой…
Ильра не поверила. Не живой, как же. Дальгерт Эстан, эта хитрая лживая бестия…
– Монастырь пал, мы выбрались в последний момент…
– А город?
– Сгорело много домов на южной окраине. Кажется, в центре тоже что-то горело. Но здесь все тихо. Есть шанс выбраться.
Ильра присела у стены ближайшего дома. Идти дальше она не могла.
– Идемте же! – настойчиво попросил белый. – Если нас найдут, то не выживем.
Ильра потерла виски. Бежать? Куда? С белыми монахами? Да нет, она не сможет…
«А этот служитель хочет помочь, но его-то точно убьют, если только увидят одежду… а на мне тоже все белое… тоже убьют… а если снять плащ, то ничего… странно, конечно, в белом платье с коротким рукавом под дождем и по грязи… но ведь пожары были… кто в чем выскакивал…»
– Вы идите, – сказала она. – А я домой пойду. У меня отец волнуется.
– Я обещал, что пригляжу за вами.
– Уже приглядели. А вам оставаться опасно…
– Ильра…
– Да тут если дворами, то до моего дома недалеко. Я сейчас отдохну и пойду. Правда, так будет лучше. Город они взяли. Что им еще? Дойду потихоньку.
– Что я могу для вас сделать?
– Как вас зовут?
– Брат Рузан.
– Не надо ничего… постарайтесь им не попасться…
– И вы постарайтесь. Да хранит вас Спаситель, хоть вы ему и не молитесь…
– Идите, – сказала Ильра твердо. – Пусть лучше ваш Спаситель поможет вам.
Она поднялась. Нужно было, чтобы монашек обязательно увидел – ей помощь не нужна, она справится сама. Или она не от корней Тарна?
Отошла на десяток шагов, обернулась. Брат Рузан стоял в переулке и смотрел ей вслед. Взгляд его отчего-то был очень печальным.
Она махнула ему на прощание и поспешила скрыться из глаз.
За поворотом стянула с плеч монашеский плащ. Задумываться, откуда он у нее вообще взялся, не было никаких сил. Взялся. Такая вот данность. Посмотрела, куда бы засунуть. Приглянулся деревянный ящик, выставленный кем-то на улицу. Скатала, выкинула. Каким бы мокрым он ни был, а все-таки сохранял у тела немного тепла. Теперь стало совсем плохо. Ильра сжалась от холода, но не остановилась.
