Александра Лисина - Профессиональный некромант. Мэтр на учебе
– Скажите, вас обучали на дому, барон? – внезапно сменила тему разговора леди и чуть наклонила голову, изучая меня с непонятным любопытством.
– Да, сударыня. Отец при всех своих недостатках был человеком строгих правил и не мог себе позволить иметь неграмотного наследника.
– Тогда почему он так долго скрывал ваше существование от Совета магов?
– Об этом нужно спрашивать у него самого, – невозмутимо откликнулся я. – Меня он в свои планы не посвящал.
Леди де Фоль встала и сделала несколько шагов по направлению к двери, демонстративно от меня отвернувшись. Ну и загородив единственную дорогу к выходу, конечно.
– Кто именно вас обучал, барон? Были ли это приглашенные учителя или отец занимался вашим обучением самостоятельно?
Я едва заметно улыбнулся:
– Это было самообразование. Большую часть своих знаний я почерпнул из семейной библиотеки.
Ага-ага. Но только из той, старой, замковой библиотеки своего родного отца, в которой я бывал еще в прошлой жизни. Именно оттуда я получил сведения о рунах и узнал несколько исконно светлых заклятий, которые наложил сейчас на свою комнату и которые совершенно точно не могли быть известны барону-некроманту. Так что вам не удастся связать меня с его смертью, выяснить мое настоящее происхождение или подловить на несоответствиях.
Леди Шариэль ненадолго задумалась.
– Ваш отец полагал, что этого достаточно?
– Как я уже сказал, он не посвящал меня в свои планы. Но и не препятствовал изучению книг.
– Я слышала, в его коллекции встречаются крайне редкие экземпляры за авторством весьма уважаемых магов, – непрозрачно намекнула она, обернувшись.
Я стер с лица улыбку.
– Совершенно верно. Мастер Лиурой… надеюсь, вы о нем слышали… недавно ознакомился с ее содержанием и признал нашу библиотеку достойной самого пристального изучения. И не отказал мне в любезности продолжить мое обучение лично, пока я не поступил в академию.
Леди скривилась, будто хлебнула уксуса.
– Тогда еще вопрос: что за конфликт у вас вышел с Лилитаной де Ракаш?
– Конфликт? – удивленно моргнул я. – Боюсь, у вас неверные сведения, леди – я никогда с ней не конфликтовал и не посмел бы задеть столь уважаемую и весьма известную в определенных кругах магессу. Она что, на меня нажаловалась?
– Вы не настолько известны, чтобы на вас жаловались, барон, – криво усмехнулась преподаватель. – Но вчера я получила отчет об отработке, которую леди де Ракаш вам назначила. Но вот записи в журнале о приеме этой отработки мастер Гриндер Ворг не оставил.
Вот старый козел!
– И у меня возник закономерный вопрос: почему это вообще произошло, барон? Чем вы так огорчили мою коллегу, что ей пришлось удалить вас с занятия?
Я кашлянул.
– Вообще-то с занятия меня никто не удалял – это легко проверить, опросив моих одноклассников. Просто я оплошал на уроке, поэтому леди де Ракаш, вероятно, сочла, что мне будет полезно навестить старого мастера Ворга и поучиться у него… ну, например, терпению. И я честно учился вплоть до самой ночи, поэтому едва успел подготовиться к сегодняшнему дню.
– Во сколько вы вернулись в свой корпус? – словно невзначай полюбопытствовала магесса, и у меня тревожно екнуло сердце.
Хм. Что у них тут случилось, пока я развлекался с трупом, раз куратор курса решила меня допросить, пытаясь сложить не имеющие никакого отношения к делу факты в целостную картину? Я вроде нигде наследить не успел. Заклинания в моей комнате простые и доступные любому ученику со сходным уровнем дара. Голем мог забарахлить по сотне различных причин – устаревшая конструкция регулярно давала сбои, поэтому отказ «глаза» – амулета, спровоцированный Ничем, не являлся чем-то из ряда вон выходящим. Подслушать нас никто не мог. Подсмотреть, чем я занимаюсь в свободное время, – тоже. О фамильяре темные не успели бы проболтаться – мы расстались совсем недавно. Про руны Лиурой должен был упомянуть в сопроводительном листе. Ничего плохого я не сделал и вел себя предельно осторожно, так что никаких прегрешений за мной не водилось.
Однако если вопросы возникли, значит, дело достаточно серьезное. И раз у меня не спросили насчет сегодняшнего дня и того, что я делал после того, как ушел от Руха, это «что-то» произошло вчера, в промежутке между окончанием занятий и сигналом отбоя, когда я с энтузиазмом прибирался в секционной, а потом провожал детей до телепортационной арки.
Неужто все дело – в украденной простынке?
Я задумчиво нахмурил брови.
– Точно не уверен, леди. В парке было темно. Мои коллеги со второго курса не однажды споткнулись по дороге к учебному корпусу, а один расшиб себе коленку, которую нам пришлось лечить прямо на месте. Когда я вернулся в башню, не знаю, но это было сразу после того, как мы расстались с мэтрами. При этом в холле сидело несколько старшекурсников… их имен я не знаю… они болтали о чем-то возле камина и, возможно, смогут точнее указать, в котором часу это было.
– Вы знакомы с рунной магией? – снова поинтересовалась магесса, никак не акцентируя внимание на свидетелях.
– Отец считал, что руны незаслуженно забыты, и посвятил немало лет своей жизни их изучению. Более того, в нашем замке на основе рун функционируют многие замки́ и даже подвальные ловушки, поэтому мне поневоле пришлось осваивать рунный алфавит.
– Значит, телепортационными арками вы пользоваться умеете? – зачем-то уточнила она.
– Все мои знания должны быть подробно описаны в сопроводительных документах.
– Благодарю вас, – снова улыбнулась преподаватель и, вернувшись к столу, освободила дорогу к выходу. – Вы можете быть свободны, барон.
Я благодарно кивнул и, подхватив свои вещи, спокойно вышел. А когда завернул за ближайший угол, нахмурился уже по-настоящему и, пощупав припрятанную в сумке пилу, непонимающе покачал головой.
Да ну… не может такого быть, что проблема заключалась в простыне или старой пиле. Кровь мертвеца – дорогой, но отнюдь не редкий товар, так что из-за нее никак не могли поднять такой шум.
Конечно, я засветился, когда продемонстрировал инвентарь троице в холле. И один из них очень быстро отреагировал. Но какого рожна кому-то потребовалась несчастная простынка? Светлые не умеют толково пользоваться нашими заклятиями, а местные темные еще слишком слабы, так что ни вызов демона, ни жертвенный круг, ни какое-то иное серьезное колдовство академии не грозит.
Я машинально погладил потяжелевший от золота карман.
М-да. Вот и еще одна загадка на мою голову…
Глава 10
Приятно сознавать, что твои задумки исполняются. Но еще приятнее, когда это происходит без лишних усилий с твоей стороны.
Мэтр Гираш– Опять ты? – недовольно проскрипела старая, рассохшаяся до безобразия дверь, когда я вышел из портала. – Имей в виду – без приказа не пущу! Даже не уговаривай!
– Не буду, – улыбнулся я, доставая из сумки заранее припасенный пузырек с краской. – Собственно, я вернулся для того, чтобы тебя подкрасить, как и договаривались. Позволишь мне поэкспериментировать с цветом?
– Чего-о? – с подозрением переспросила дверь, показав широкую пасть. – Да неужто я наконец дожила до того, что адепты начали выполнять свои обещания?
– Когда-то же надо начинать? – хмыкнул я и подошел почти вплотную. – Ну как? Готова обновиться?
Артефакт ненадолго задумался, а потом обреченно вздохнул:
– Давай… хозяин все равно не вспомнит.
– Хочешь, такие губки нарисую, что адепты завтра закачаются?
– Не хочу, – тут же буркнула дверь. – Что я тебе, вертихвостка – недоумков соблазнять?
Я хитро прищурился.
– А я к ним клыки нарисую. Здоровенные, упыриные. Снаружи будешь красивой, как мечта, а когда понадобится – так напугаешь, что народ будет в кошмарах тебя видеть.
– Гм, – задумчиво прикинула дверь. – Ну ежели в кошмарах, то давай. Только чтоб губы были самыми лучшими!
– Как у Лилитаны де Ракаш сделаю, – спрятав усмешку, заверил я, и она милостиво открылась, демонстрируя истрепанный торец.
В общей сложности на художества ушло чуть больше часа, потому что сперва мне пришлось сдирать с полотна старую краску. При этом дверь ерзала и постоянно хихикала, утверждая, что ей щекотно. А когда я принялся наносить контуры нового рисунка, еще и кокетничать начала, так что мне потребовалось все терпение, чтобы не садануть по этой заразе кулаком. Потом я очень долго уговаривал ее не шевелиться. Затем, собственно, рисовал. После этого попросил разинуть пасть пошире и, поразившись ее истинным размерам, увлеченно рисовал снова, время от времени покрикивая на развеселившийся артефакт, чтобы из-за престарелой деревяшки все мои старания не пошли насмарку.
Наконец, шедевр был готов, но я велел двери помолчать хотя бы десять минут, пока не просохнет рисунок. А пока она молчала, будничным тоном заметил, что мне надо смыть с себя краску, и беспрепятственно вошел внутрь.
