Марьяна Сурикова - Не зная пощады
В один из дней, так похожих теперь один на другой, я вновь умылась в озере и наклонилась за новым платьем, что он отдал мне утром, после того происшествия. Внезапно заметила краем глаза движение и, выпрямившись и прижав к груди серую грубую материю, широко раскрытыми глазами уставилась на поднявшегося с земли инквизитора. Он приблизился и резко вырвал из крепко сжатых пальцев одежду, а потом подхватил испуганную меня на руки и отнес на зеленый ковер возле старого дуба.
– Думаю, пора это все прекращать! Пусть мне интересно наблюдать, как ты борешься сама с собой, но ты уже проиграла.
Пальцы его слегка пробежались по моей коже, а сердце мое забилось в груди, стремясь вырваться на свободу. Дрожь прошла по телу, а я все пыталась ухватить ускользающий разум. Тягучее тепло разлилось внутри и стало сворачиваться тугим клубком. Его прикосновения были невероятно приятны, они будоражили, заставляя жадно втягивать в легкие воздух, раскалившийся от нашего желания. Мучительное ощущение раздвоенности потихоньку терялось в томительных ощущениях. Его рука скользнула к моей щеке, и я успела заметить на ней тонкий белый шрам, но в тот же миг позабыла о нем.
Вильдан
Я не хотел думать ни о том, что делаю сейчас, ни о том, что собираюсь сделать после, оттого, что было противно до зубовного скрежета. Я изгнал из головы все мысли, сосредоточившись лишь на ощущениях и желаниях. Я не в силах размышлять дольше, иначе не решусь дойти до конца, а потому отбрасываю все сомнения и провожу рукой по гладкой коже в капельках влаги, начиная от ее шеи, беззащитной и открытой моим ласкам, ощущая ее дрожь. Молочная тонкая кожа становится в разы горячей в местах, где я касаюсь ее, а по моей напрягшейся руке пробегают жаркие искры вожделения. Веду ладонь ниже, обводя легким касанием полукружия сосков, захватывая их пальцами, чтобы почти грубо сжать, а потом отпустить лишь на мгновение, чтобы затем вновь склониться и лизнуть упругие розовые венчики языком, поочередно втягивая в рот и вновь выпуская на волю. Облизываю темный ободок и слегка дую на него, вновь беру в рот тугой шарик, перекатывая из стороны в сторону, играя с ним языком, несильно сжимая зубами. Она тяжело дышит и закрывает глаза, разводит руки в стороны, вцепляясь в зеленую траву, сминая пальцами сочные побеги. Выгибается в пояснице навстречу моей ладони, которую я веду еще ниже, касаясь небольшого нежного и влажного холмика, проникая в потаенные складочки и вырывая полустон-полувздох из ее приоткрывшихся губ. Ее отклик на мои прикосновения, эта будоражащая смесь невинности и колдовского искушения заставляет терять голову. Я напряжен до предела. Хочется тотчас же резко и властно проникнуть в нее, но это тягучее томительное удовольствие от вида распластавшегося подо мной тела, которое так страстно откликается на любые ласки и полностью подчиняется мне, заставляет продлевать мучительное наслаждение. Ее блестящие рыжеватые волосы разметались влажными прядями, девчонка дрожит от возбуждения, ее острые белые зубки впиваются в нижнюю губу, прокусывая до крови. Я наклоняюсь вниз слизнуть красную каплю, а она вздрагивает сильнее и забывает, как дышать. Ведьма! Настоящая искусительница, сладкая и пряная, красивая гадина, невинная, но порочная по сути своей. Мне хочется обхватить эту тонкую шею сильнее, сжать в ладонях, но она лишь доверчиво льнет навстречу, принимая эти касания за нежные ласки, подставляя поцелуям лицо и разочарованно вздыхая, когда я обхожу касанием манящие приоткрытые губы. Я не могу удержаться от того, чтобы вновь окинуть взглядом упругую высокую грудь, тонкую талию, плавные изгибы роскошных бедер. Это тело принадлежит не девочке, а обольстительной, сводящей с ума женщине. Я продолжаю ласкать ее между бедер, внимательно наблюдая за тем, как она теряет остатки самообладания, постепенно наращивая темп, проводя языком влажные дорожки по плечам, груди, животу, собирая сверкающие капли губами, слегка прикусывая нежную кожу. Она горит как в лихорадке, и первые капли дождя падают из потемневших небес, но испаряются, коснувшись разгоряченных тел, не в состоянии их остудить. Стоны ее становятся все громче, она мечется будто в бреду, тело выгибается дугой. Я не в силах сдерживаться дольше и, оторвавшись от сладкой бархатной кожи, резко развожу ее ноги в стороны, обхватываю колени, заводя себе на спину, и вхожу в нее так глубоко, как только позволяют сжавшиеся вокруг мышцы узкого лона. Она вскрикивает еще громче, хватается руками за мои плечи, царапая ногтями кожу, отвлекая от резких ритмичных движений. Ухватив одной рукой ее тонкие запястья, завожу их над головой, склоняясь ниже, обхватывая второй упругие ягодицы, поднимая их навстречу и опуская, подстраивая ее движения под мой ритм, чтобы проникнуть еще глубже, ощутить ее до самого дна, дать ей почувствовать свое безумное желание, свою острую ненависть. От криков и стонов кровь бурлит, словно жгучая лава, дыхание вырывается из груди резкими хрипами в такт мощным движениям. Девушка извивается подо мной, будучи не в силах высвободить ладони, и только крепче обхватывает ногами за талию, подаваясь вперед, вбирая меня на всю глубину, затягивая в темный омут удовольствия. Еще толчок, и еще, и еще, и она кричит, и грудь вздымается и резко опадает, и ей не хватает воздуха, глаза закрыты, голова запрокинута, мука и счастье написаны на нежном лице, а по телу трепетной волной проходит судорога, и колени сжимаются вокруг меня сильнее, а мышцы обхватывают еще туже, и мир рассыпается на тысячи сверкающих осколков, а я присоединяюсь к ней в лихорадочном безумии и начинаю точно так же задыхаться, бессильно падая сверху и подминая под себя хрупкое тело.
Алира
Какое невероятное, безумное удовольствие охватило меня, закружив в огненном смерче, выжигая все остальные чувства, оставляя лишь ненасытную жажду ощутить его еще полнее, а потом – яркая вспышка и долгий то ли полет, то ли падение в пугающую бездну.
На смену невероятным ощущениям и потрясающему удовольствию внезапно пришло чувство покалывания на коже, словно маленькие змейки поползли по ней, обвиваясь вокруг пальцев, запястий, оплетая меня огненной сетью. Я задрожала, ощущая, как внутри расползается холод, охватывая сердце, заставляя сжаться горло, лишая подвижности пальцы, закрывая мои глаза и унося в ледяную темноту.
Глава 16
Побег
Я распахнула ресницы и увидела над головой светлеющее небо. Неужели пролежала без сознания так долго, что на смену вчерашнему уже пришел новый день? Я пошевелилась, ощутив поверх своего тела тонкую ткань и заметив, что накрыта белой мужской рубашкой. Опершись на локоть, приподнялась и сразу же натолкнулась взглядом на неподвижную фигуру инквизитора.
Он сидел, уперев локоть в колено, и смотрел куда-то вдаль на синие горы, на встающее за ними солнце. Я медленно выпрямилась, неловко прикрывая обнаженную грудь соскользнувшей рубашкой, а потом огляделась в поисках платья. Оно лежало чуть ниже на берегу и оказалось порвано. Наверное, Вильдан слишком сильно рванул его тогда из моих рук. Вновь перевела взор на инквизитора, а он посмотрел на меня, и взгляд этот снова был холоден, в нем не мелькала больше страсть и ничем не прикрытое откровенное любование. Мужчина опустил глаза на мою грудь, прикрытую рубашкой, и произнес:
– Теперь ты проявленная ведьма, я пробудил твой дар и прошу в награду медальон.
Мне захотелось рассмеяться ему в лицо, но вдруг руки сами по собственной воле потянулись к шее, выпуская белую ткань и расстегивая замочек тонкой цепочки, а потом ладони вытянулись к нему, поднося в дар амулет. Мужчина взял его, едва не поморщившись, словно прикосновение к тонкой белой коже было ему противно, а потом сжал ладонь в кулак. Вот тогда я и пришла в себя.
– Мой медальон! – вскрикнула я, бросившись к сидящему на земле мужчине. – Отдай, верни его!
Он только схватил мои запястья одной рукой и оттолкнул от себя.
– Больше не твой, – промолвил Вильдан.
Дыхание перехватило от бессильной ярости, а инквизитор вдруг поднял свои холодные синие глаза, посмотрел на меня и сказал:
– Ступай в дом да попробуй починить свое платье, нам пора.
– Куда пора? – прошептала я, чувствуя, как холодок пробежался по коже.
– Отвезу тебя обратно.
– В камеру?
– На казнь.
Я зажала ладонями рот, в отчаянии глядя в зимние морозные очи невозмутимого мужчины.
– Не пытайся сбежать, – был ответ на мой невысказанный вопрос.
Молча поднялась на ноги, спустилась к берегу за почти бесполезной тряпкой, бывшей раньше моим платьем, и пошла в избушку. Отыскала на полке все необходимое и, сев на скамью возле стола, принялась дрожащими руками вдевать нитку в иголку.
Дверь со скрипом отворилась, и инквизитор зашел в дом, склонив голову в низком проеме, прошел к столу и уселся на скамью напротив. Руки задрожали еще сильнее, нитка упорно не желала вдеваться в тонкое ушко. Мужчина молча понаблюдал за моими бесплодными попытками, а потом, ни слова не говоря, отобрал иглу и велел:
