Игорь Конычев - Оковы судьбы
– Я пригласил его войти, он ждет в гостиной.
Но Рэвендел уже не слушал дворецкого. Обратившись в размытую тень, Алан заскользил по стенам темных безмолвных коридоров, подобно древнему призраку, никогда не ведающему покоя.
– Только бы с ней ничего не случилось, – тихий шепот Рэвендела растворился в непроглядной тьме.
Оказавшись в гостиной, Алан сразу же увидел сгорбленного старика в помятом фраке, стоявшего в нерешительности рядом с креслом. Старик то и дело поправлял редкие седые волосы, зачесанные назад, и тяжело вздыхал. Его гладко выбритый подбородок слегка подрагивал, под глазами нависли мешки, а морщин на усталом лице стало гораздо больше, чем было неделю назад, когда Алан видел его в последний раз.
– В чем дело, Фердинанд? – Рэвендел решительно шагнул к гостю, и тот поднял на него взгляд покрасневших глаз.
– Молодой господин! – обрадованно прошептал старик. – Как же я рад вас видеть, молодой господин! – Он сделал пару неуверенных шагов и едва не упал, вовремя облокотившись на небольшой журнальный столик, так кстати оказавшийся под рукой.
– Что случилось, Фердинанд? – Подскочив к пожилому дворецкому, Алан ухватил его за трясущуюся руку и довел до кресла. – Тебя бьет озноб.
Рэвендел знал Фердинанда, верного слугу Кристины, очень давно, с самого детства. Старик был для своей госпожи скорее добрым и заботливым дедушкой, нежели слугой, и Кристина очень дорожила им. Так же Фердинанд был всегда любезен и с Аланом, относясь к нему как к собственному внуку.
– Забудьте о никчемном старике, мой господин, – прокашлял Фердинанд, послушно опускаясь в кресло, к которому слегка подтолкнул его Алан. – Я знаю, что сейчас не могу вызвать ничего иного, кроме жалости, и от этого мне еще противнее. Ведь моя госпожа, госпожа…
– Что с Кристиной! – Рэвендел едва сдерживался, чтобы не вытрясти из мямлящего дворецкого все, что тот знает.
– С ней все в порядке… – потупившись, ответил Фердинанд, и Алан перевел дух. – Пока что, – с тоской добавил пожилой дворецкий.
– Что произошло? – В глазах Алана всколыхнулась злость, и Фердинанд, поспешно опустив взгляд, торопливо заговорил:
– Все дело в господине Мирезенте, да сократят всевидящие Близнецы его дни!
– Дядя Кристины? – вскинул бровь Алан. – Что еще он натворил? Снова проиграл в карты на острове Осьминога? Я же предупреждал его…
– Нет, господин, все гораздо хуже.
– Ну же, Фердинанд, не заставляй меня тянуть из тебя по слову, говори, что стряслось! – Исключительно из-за теплых чувств к Кристине и уважения к возрасту старика Алан до сих пор ничего не сделал с ним за то, что он столь неспешно вел свой рассказ. Фердинанд заботился о Кристине с самого ее рождения, и Алан даже представить себе не мог, как бы горевала девушка, если бы со стариком что-нибудь случилось, а он не хотел больше видеть ее слез, ему хватило одного раза.
– Господин Мирезент решил уйти в залы Надежды, отречься от своих грязных пороков и начать новую жизнь, обретя равновесие в служении Светлому Близнецу!
– Там ему и место! – презрительно фыркнул Винсент. – Прошу прощения, – тут же добавил он, наткнувшись на колючий взгляд Рэвендела.
– Вы правы, мистер Винсент, но все гораздо хуже, чем кажется на первый взгляд. – Фердинанд закашлялся. – Господин Мирезент, он… два дня назад передал все имущество рода Кравен Храму Близнецов!
– Что?! – Алан ушам своим не поверил. – Но ведь все принадлежит Кристине, он не мог…
– По праву опекунства он может полностью распоряжаться всем до той поры, пока леди Кристина не выйдет замуж, таково было желание ее родителей. – Губы старика задрожали, он едва сдерживался, чтобы не заплакать.
– Что за вздор?!
– Я лично присутствовал при составлении бумаги. – Фердинанд смотрел в пол. – Такова была воля родителей леди Кристины, – повторил он.
– А я говорил вам, что не следует упускать шанса, господин, тем более что вы ее искренне…
– Приготовь нам чаю, Винсент, – оборвал Алан речь дворецкого.
– Будет исполнено, – с непередаваемой тоской вздохнул Винсент и направился было на кухню, но тут Фердинанд снова заговорил:
– Не извольте беспокоиться, я уже ухожу, – он оперся дрожащими руками на подлокотники кресла и с трудом поднялся. – Сейчас мое место рядом с госпожой, я сказал ей, что буду искать нам новое жилье, и она даже не подозревает, что я решил встретиться с вами. Мне нужно поспешить и успеть в жилой район до заката, возможно, я сумею найти какое-нибудь недорогое…
– Что ты несешь, Фердинанд? Что значит недорогое? Мерзавец Мирезент ничего не оставил вам? – Кулаки Рэвендела сжались, и его тень едва заметно затряслась.
– Он отдал культу все, совершенно все, – сокрушенно покачал головой старый дворецкий, бессильно опустив руки. – Моя госпожа пыталась добиться аудиенции у старших жрецов, но ей отказали, заявив, что Мирезент совершил добровольное пожертвование и все бумаги уже оформлены. Завтра утром особняк полностью переходит во владение храма, так что нам следует позаботиться о крыше над головой. Госпожа Кристина сказала, что если мы продадим ее гардероб, то сможем…
– Винсент.
– Да? – с готовностью отозвался стоящий у двери дворецкий.
– Отправляйся вместе с Фердинандом к Кристине и привезите ее сюда. Будете жить с нами. – Алан положил руку на плечо старика, чей фрак был мокрым от дождевой влаги.
– Но господин… – старик, казалось, не верил своим ушам.
– Таково мое решение.
– Молодой господин. – Фердинанд не удержался, и на его выцветающих глазах выступили слезы. – Спасибо вам, молодой господин! – Он хотел поклониться, но Алан удержал его за плечо.
– Скажи мне еще кое-что, Фердинанд. – Рэвендел заглянул старому дворецкому в глаза, и тот затаил дыхание при виде его мрачной улыбки: – Где сейчас Мирезент?
В просторном зале горели десятки свечей, и их блики то и дело вздрагивали на золоченой поверхности стен. Все устройство помещения дышало немыслимой роскошью. Мраморные полы устилали дорогие ковры, привезенные из далеких восточных стран. Расшитые драгоценными камнями портьеры свисали вдоль витражных окон, а высокий потолок покрывала мозаика, изображающая светящийся серебряным светом человеческий силуэт. Горящие в золотых подсвечниках свечи источали приятный аромат корицы.
Посреди зала, перед высоким троном, замер коленопреклоненный человек. Он смотрел в пол, не смея даже шевельнуться и стараясь дышать как можно тише. Его светлые одежды и свежие, покрывающие лицо светло-синие символы выдавали в нем новообращенного жреца культа. Сидящий на троне благопристойный старец, также носивший светлую мантию, одобрительно улыбнулся в пышную бороду и тихо, но властно произнес:
– Встань.
Человек поднялся, по-прежнему глядя в пол.
– Взгляни на меня. – Говорящий дождался, когда мужчина поднимет на него испуганные, тускло-зеленые глаза, и продолжил: – Ты сделал все правильно, и деяния твои и твой щедрый дар, безусловно, зачтутся тебе.
– Благодарю вас, лорд Арнувий! – Мужчина низко поклонился, а в его глазах зажегся фанатичный огонек.
– Значит, ты жаждешь спокойствия и решил посвятить жизнь на благо нашему культу? Ты тверд в этом намерении?
– Да, лорд Арнувий, я же сделал все так, как вы и приказывали. На протяжении всех этих лет я…
– Верой и правдой служил мне, – Арнувий поднялся с роскошного трона, чья поверхность сияла в свете свечей. – Ты приблизил час, когда все, о чем мы раньше могли лишь мечтать, станет реальностью. Я сделаю все, что обещал, а ты можешь идти в свою келью.
– Благодарю вас! – Мужчина упал на колени, уткнувшись лбом в мраморные плиты пола.
– Ступай. – Вновь сев на трон, Арнувий положил руки на выполненные из чистого золота подлокотники. – Теперь нам осталось лишь ждать, так что посвяти свое время молитвам.
– Как вам будет угодно. – Пятясь, человек на четвереньках покинул залу.
Когда высокие створки плотно закрылись за его спиной, новообращенный нервно хихикнул и поспешил по широким коридорам. Он уже много лет не был в этих стенах, и вот теперь, теперь ему наконец-то разрешили вернуться. Уйти из прогнившего мира в обитель Света, укрывшись здесь от всех пороков и грехов, раздирающих всех несчастных, кому неведома благодать священных стен. Подобострастно мужчина припал губами к теплому камню.
Спустившись с верхних ярусов залов Надежды, мужчина ускорил шаг. В приподнятом расположении духа он вошел в свою келью, плотно заперев за собой дверь. Сейчас он помолится, и Близнецы непременно услышат его молитву, ведь он сделал все, как ему велел глава культа, а значит, услужил божеству.
Замерев напротив изображения весов, мужчина дрожащей рукой вытащил из подсвечника единственную горящую свечу и, затаив дыхание, зажег ею остальные. Пламя выхватило из тьмы золотые часы, чьи чаши находились в абсолютном равновесии. Сложив руки на груди, человек закрыл глаза и прошептал:
