Юрий Пашковский - Тени безумия
Овраг до краев затопило голубым светом. Когда отблески стихии Воздуха развеялись, единственным оставшимся в овраге был Магистр. Шрайя и апофисы с их королевой исчезли.
Не теряя времени, по склону скатилась Иукена. Глаз Дня морочил разум галлюцинациями, каждый шаг давался с трудом, будто она пыталась пройти сквозь стену, из ран на спине и животе продолжала течь кровь – на золотистом клинке шрайя было что-то, нарушившее привычный ход регенерации. Но она упорно шла к Магистру.
Дорога была каждая секунда.
Когда она подошла к Ракуре, Аэрус опустился неподалеку от нее и боевого мага, наблюдая за ее действиями. Иукена упала на колени, тяжело дыша, схватила торчащее из груди Магистра древко. Вздрогнув, Стрела Ночи приняла свой начальный вид. Отбросив иглу, Иукена достала из куртки другую, более длинную, с нанесенными на нее странными символами, которые Магистр, наносивший их на иглу, назвал рунами Магов-Драконов.
Иукена перевела дух, изгоняя из сознания посторонние мысли и чувства. Сконцентрироваться. Представить, что она на стрельбище. Она должна поразить цель. Попасть прямо в сердце мишени. Это проще простого. Вот она, мишень. Не десятки метров отделяют тебя от нее, а один взмах руки.
Всего-то и надо – вонзить Стрелу Ночи с последним активатором созданного Ракурой заклинания, которое вернет его к жизни. Так, по крайней мере, уверял Магистр, посвящая в детали своего плана. Восстановительное заклинание из магии крови, не столь могучее, как Святое Покровительство, чуть ли не из праха восстанавливающее погибшего смертного, но не менее действенное – если все сделать, как надо.
А надо лишить организм связей с тонким телом, не всех, но большинства – чтобы потребляемый аурой эфир не сбил формирование заклинания. Надо дать заклинанию сформироваться, не отвлекаясь на создание других чар. Поскольку им не хватало времени, надо было выбрать локальную зону поражения, запускающего действие заклинания, и надо было подготовить оружие, которое убьет Ракуру – и которое вернет его к жизни.
Встретиться с шрайя. Отвлечь их схваткой, пока заклинание окончательно не оформится. Вывести в это время из гексаэдра ушебти семью Абэ-но и объяснить Номену, что происходит и что он должен сделать. Пронзить Стрелой Ночи сердце Уолта, чтобы гексаэдр ушебти испарился с его смертью. И когда Аэрус уничтожит лишившихся божественной защиты шрайя (или во время этого), вогнать подготовленную боевым магом Иглу Ночи прямо в нанесенную Стрелой Ночи рану.
«Мне это не нравится. Слишком сложно. Как я получу остальную часть сведений об эликсире, если ты помрешь?»
«По-другому не получится. А вам придется постараться, чтобы я не помер».
Главное – успеть.
Главное – не промахнуться.
Иукена размахнулась. Моля Ночь, моля Тварца, моля богов, о которых слышала и о которых читала – моля все известные ей могущественные сущности не дать ей промахнуться, упырица вонзила иглу в сердце Уолта.
Он должен был умереть.
Его ничто не могло спасти.
Но так почему же он еще жив?
Шрайя открыл глаза. Он еще видел этот ослепляющий поток, вместе со светом несущий ему гибель, он еще чувствовал разрывающий тело ветер. И вместе с тем он видел мелькающее в кронах небо и чувствовал, как его, держа за ногу, куда-то тащат по земле.
За ногу – потому что у него осталась лишь одна левая нога. И одна правая рука. Еще у него были разорваны внутренние органы и сломаны почти все механизмы живой брони. Он жил лишь за счет тех почти неуничтожимых устройств из орихалка и адамантия, которые вживляют в тело и мозг шрайя, когда они становятся достойны обретения сакрума.
Странно.
После удара воздушной магии Номена только эти бездушные устройства и должны были остаться целы. Ни органическое тело, ни живая броня не могли выдержать столь губительные чары.
Так почему же он все еще жив?
Он попытался рассмотреть, кто его тащил, но стоило приподнять голову, как перед глазами все поплыло, и шрайя удалось разглядеть лишь массивную фигуру. Смертный был огромен, но понять, из какого народа он вышел, жрец Госпожи не смог.
И кто-то еще шел впереди здоровяка. Об этом шрайя сообщил слух – ничего больше. Раньше он по одним лишь шагам определил бы расу, пол, возраст и умения.
Раньше…
Невероятно. Шрайя-ат пал, выполняя задание. Не будет ничего удивительного, если Клан вычеркнет его имя и имена его учеников из истории ордена, а имя Магистра, наоборот, внесет во все летописи.
Уолт Намина Ракура.
Госпожа хотела взять твою жизнь – и она ее получила. Когда он предстанет перед Печальной Жрицей и ранее ушедшими к ней шрайя, то никто из них не сможет обвинить его в провале задания. В гибели учеников – да. В неудаче шрайя-ат – нет.
Лишь это радовало.
Тащивший шрайя здоровяк и идущий перед ним смертный остановились. Убийца услышал, как навстречу им вышли. Пятеро… нет, шестеро… хотя нет, все же пятеро смертных. И все же странно. Он слышал семерых смертных, но его не покидало ощущение присутствия рядом еще кого-то восьмого.
– Кто бы вы… ни были… – Он мог говорить, но слова приходилось выталкивать из горла, словно штурмующих крепостную стену воинов из бойниц. – Что бы вы… ни собирались сделать… вы должны знать… Я – шрайя… и мастера моего ордена… щедро наградят вас… если вы… поможете мне… или же… вы познаете страдания… страшнее мук посмертия…
Ему не ответили. Здоровяк отпустил ногу. Кто-то из встречавшей пятерки подошел, схватил жреца Госпожи за руку. Ему показалось, что этот кто-то обнюхал предплечье.
Они обменялись фразами на неизвестном языке. Потом другой из пятерки отдал приказ. Властный, привыкший распоряжаться голос невозможно было спутать с другим.
И державший руку шрайя смертный разорвал ее на две части по локтю с такой легкостью, будто ломал тонкую ветку, а не живую броню, пусть и лишенную магией упырей и Аэруса защиты сакрума, но еще достаточно крепкую, чтобы, например, выдержать удар кистеня.
Жрец Госпожи услышал шорох выдвигаемого клинка, скрытого в предплечье. Его доставали осторожно, стараясь не повредить.
Непонятно.
В чем ценность этого клинка? Орихалк и адамантий намного ценнее, но этих смертных они будто и вовсе не интересовали, как и живая броня.
Командовавший вновь отдал распоряжение. И по его тону шрайя вмиг понял, что за приказ прозвучал.
– Вам стоит знать… как только я умру… я увижу каждого из вас… когда… когда за мной придет бог смерти… я открою ему, кто виновен в моей смерти… я опишу вас… и он передаст мои слова… мастерам ордена… вас найдут… вас схватят… и вы…
Огромный кулак, больший, чем троллий шлем, одним ударом размозжил голову убийцы. Его обладатель нанес второй удар, третий, четвертый. Он бил до тех пор, пока тело шрайя не стало напоминать раздавленные куски мяса посреди осколков костей и разбитых механических устройств.
– Боги смерти, мастера шрайя, – насмешливо произнес отдававший приказы смертный. – Подумать только, он действительно думал, что его слова напугают нас. Эй, если ты меня сейчас видишь и если ты меня сейчас слышишь, то передай своим мастерам, что я с нетерпением буду ждать встречи с ними. Моим детишкам надо отточить навыки, и бойцы Клана Смерти идеально подойдут для тренировок.
Смертный расхохотался, пряча клинок из руки шрайя в специальные ножны на поясе.
– Что теперь? – спросил он вдруг, обращаясь не к стоящим рядом шестерым, а к самому себе. И тут же ответил: – Возвращайтесь в хранилища и ждите знака.
– Как долго нам ждать? – вновь спросил смертный сам у себя.
– О, недолго, – смеясь, ответил он себе. – Скоро. Все произойдет скоро.
– Хорошо, – сказал он. И, наступив на свою тень, исчез, оставив после себя лишь струйку серого дыма. Остальные шестеро ушли тем же способом.
Эпилог
– Генрих Стайлон из Когессы, – представился конклавовец. – Следователь третьего отдела расследований шестого департамента Конклава. Уолт Намина Ракура, правильно?
– Вы не ошиблись, – отозвался Уолт.
Боевой маг «Молота» напоминал шрайя. Не того, который напал в Мирте, а его учителя. Не внешностью. Что-то общее было в их движениях, манере разговора, ауре.
Ага. Понял. Вот оно. Что оставшийся безымянным посланник Клана Смерти, что Стайлон – оба производили впечатление смертных, для которых убийство самая подходящая работа.
– Я хотел бы обсудить с вами произошедшие недавно в Мирте события.
– Я все подробно рассказал и все детально описал эш-шенори. Больше мне добавить нечего.
– Я внимательно ознакомился с отчетами миртовских стражников, но у меня остались некоторые вопросы и появились новые, на которые можете ответить только вы.
Уолт обреченно посмотрел на потолок. В просторной палате лечебницы, принадлежащей медицинскому университету, он находился один-одинешенек, третий день дурея от скуки. Попал он сюда шесть дней назад, но из первых двух дней Уолт мало что запомнил. Над ним хлопотали врачи, ему делали переливания эфира, его разложили на столе в анатомическом театре, демонстрируя студентам-медикам обильные разрушения тонкого тела, соотносящиеся с телесными повреждениями и с чем-то таким, что пугало одним своим длинным названием на древнероланской макатыни. Для изучения и лечения Магистра собрались врачи со всего Города Магов, примчались даже лекари из Старога. Они в основном спорили друг с другом, сходясь разве что во мнении: «А вот неплохо было бы его вскрыть!» Но, к счастью, дальше гипотетических размышлений дело не заходило.
