Алексей Олейников - Тени Авалона
– Стой! А мне что делать?
– Как – что? Развлекаться, – изумился Марко. – Башня Дождя сверху донизу набита чудесами и приключениями, это же сердце Службы Вольных Ловцов!
– Мне бы кресло-качалку, молочный коктейль и тихий вид на море. Я за последнее время наприключенилась уже.
– И это здесь есть, – воскликнул дед, – Отличное кафе «Последняя песня» с видом на море! Хозяйку зовут Сирена. Пойдем позавтракаем. Пропустим по чашке кофе с мороженым.
– Здесь есть кафе? – поразилась Дженни. – И там подают кофе глясе[29]?
– Там есть все. Одних коктейлей больше тысячи. «Холодные берега», «Трое из леса», «Многорукий бог», «Посмотри в глаза чудовищ», «Герой должен быть один»… – принялся перечислять Марко. – Последний мой любимый, кстати. Берется вкрутую сваренное яйцо…
– А картошка фри?! – оборвала деда Дженни. – С рыбой? Я до смерти соскучилась в Норвегии по нормальной еде.
– Беги обувайся.
Дженни направилась к гардеробу. Марко подошел к распахнутому окну. Улыбка застыла на его лице, как забытое пальто в гардеробе, – одиноко, потерянно, бессмысленно. Он залпом допил содержимое стакана.
– Тьма из-за пределов мира? – сказал он морю и солнцу, что танцевало на лазоревой глади. – Нет, Господин Охоты, ты забрал кусок моей жизни, ты увел Эдну, но Дженни я тебе не отдам.
Глава девятая
Кафе «Последняя песня» угнездилось у подножия Башни Дождя, на широком скальном уступе. Отгородившись от пропасти заборчиком темного дерева, выкатив на каменистую ладонь скалы легкомысленные столики и ажурные стулья, раскинув зонтики, кафе старалось изо всех сил производить впечатление обычного туристического местечка. Из тех забегаловок, что ждут туристов в конечной точке их маршрута из жаркой долины к холодным вершинам. Когда разгоряченные, еще несущие в себе тепло низин и влагу морского берега, туристы вываливаются в прозрачный, выветренный от запахов и признаков жизни воздух высокогорья. Оглядываются, еще не понимая, куда попали, и вдруг ежатся, даже не от пронизывающего ветра, а скорее от пробирающего до костей отсутствия жизни. Горы стирают человека с лица земли своим присутствием, уничтожают его в его малости, и тогда человек в ужасе кидается к теплу, к очагу, к еде, ко всему, что символизирует жизнь. «Все это есть у нас!» – гостеприимно распахивают свои двери кафешки и рестораны. Потому на горных курортах всегда забиты все едальни – люди в них прячутся от невыносимого великолепия гор.
Так и «Последняя песня» притворялась средиземноморским ресторанчиком средней руки – отчаянно, до белых занавесок в окнах, горшочков с примулами и спящих на подоконниках кошек удивительных мраморных расцветок. Над площадкой плыли запахи мяты и орегано, тмина и корицы, запахи тушенных в оливковом масле и вине мидий и фаршированных козьим сыром осьминогов, а следом их догоняли запахи свинины под медовым соусом. Фонарики по краю ограды качались на легком ветру. Курорт, да и только…
Снимай, Дженни, серебряной ложечкой тающий айсберг мороженого в своем бокале с кофе глясе, звени стеклом и серебром, смотри, как блещет море, слушай, как плещут волны внизу. Только не поднимай глаза, когда на тебя падает тень от облака, потому что прямо над головой – белая башня, как парус огромного корабля, и вершина ее увенчана облаками. Чайки парят над тобой, клювы их отливают золотом, их голоса пронзительны.
Увидишь и разом понимаешь, что нет ничего обычного в этом месте, и даже кафе до последнего гвоздя в ограде не от мира того, из которого ты прибыла…
– Это и есть Авалон? – Дженни аккуратно собрала ажурную пенку, постучала по краешку бокала. Кофе не бодрил, а скорее тревожил, выводил из состояния равновесия, в каком она толком и не была. Может, все дело в здешней воде?
– Один из островов, – ответил дед. Он ничего не заказал, а все поглядывал на море и писал в пухлом дневнике в потрепанной кожаной обложке, пока Дженни поглощала фиш энд чипс[30], шумно радуясь родной пище. Лицо его, заостренное и хмурое, слегка посветлело.
– Авалон – это архипелаг. Здесь около девяноста островов. Там столица, – он махнул на запад, – Янтарный остров. Там Великий Совет, там Врата Фейри. А мы на острове Службы Вольных Ловцов. Тут у нас… вернее у них, экзопарк, тренировочный полигон, мастерские Сатыроса. Есть еще остров Лекарей, с Замком Печали, где сейчас держат Фреймуса…
– Он здесь?! – вскинулась девушка. – Вы что, с ума сошли?
– Темнику придется ответить за нарушение договоренностей между темниками и Магусом. Он призвал демониев, он напал на Магус Англии…
– Да его надо было в бетон закатать при первой возможности… – Дженни сама не заметила, как схватила салфетку и принялась ощипывать ее края.
– Стоило бежать на Авалон, чтобы найти здесь того, от кого бежала, – с нервным смешком заметила она.
– Здесь Фреймус тебе не навредит. Его надежно охраняют. Берегут для суда.
– Хочется верить. – Слово – щипок, слово – щипок, и салфетка лохматится по краю, обрастает бахромой. – Но не получается. Ты не знаешь его, Марко. Он жестокий, хитрый и… жестокий. Знаю, что повторяюсь, не поправляй. Он… зря вы его привезли сюда!
Дженни было не по себе. Шутка ли – она проделала такой путь, а в конце ее встречает Фреймус! Хорошенькое дело.
«Беги на Авалон, прячься за краем мира, там тьма тебя не достанет! Вот же присоветовала шаманка. Да тут тьма с доставкой на дом!»
Дженни гневно швырнула разодранную в клочья салфетку, и та поплыла над пропастью, как диковинная птица.
– Это большая ошибка, Марко, – твердо заявила она. – Я ничего не знаю об Авалоне, но я знаю Щелкунчика. Он никогда бы не сдался без какой-нибудь подлой задумки. Он опасен!
– Разумеется, опасен. Но Магус не может его казнить без суда. Сомневаюсь, что его вообще можно казнить, – он занимает слишком высокий пост в иерархии темников, а у нас с ними есть договоренности… о взаимном уважении, так скажем. Если бы он не выпустил демониев из Тартара, то вообще бы вышел сухим из воды.
– А так немного подмок? Его засадят хотя бы лет на триста?
– Ничего хорошего его не ждет, – усмехнулся Франчелли. – Все его планы пойдут прахом, я тебе обещаю.
Он перевел разговор на другую тему:
– Я тут договорился, к тебе прикрепят гида…
Дженни выронила ложечку, и та звякнула в бокале.
– Кого?!
– Гида, экскурсовода, провожатого…
– …надсмотрщика, дрессировщика, конвойного, – продолжила девушка. – Какой гид? Мне нужен ты. Никакой гид или гидра тебя не заменит!
Марко потер переносицу. Дженни напряглась. Когда у деда появлялся такой взгляд, хорошего ждать не приходилось. В былые безмятежные времена это сулило бы появление на горизонте миссис Томпсон из отдела семейного образования или еще какую-нибудь неприятную, но обязательную необходимость.
– Ну, ты преувеличиваешь, – пробормотал фокусник. – Тадеуш хороший мальчик, он много расскажет и покажет…
– Боги, что это за имя?! – возопила Дженни. – Мало мне конвойного, так и имя у него, как у сантехника! За что, Марко, за что?!
Она уронила голову на руки.
– Миа кара, все не так страшно, – подбодрил Марко. – Тебе понравится. У меня дел много, я экскурсию организовать не смогу.
Дженни залпом допила кофе. Ей хотелось запустить бокал в пропасть. Гуляло в ней, бродило злое, шальное, едкое.
– Тебе надо отдохнуть, – продолжал Марко. – А я буду собирать информацию и анализировать. Так мы сможем понять, что задумал Фреймус и откуда у него сила создавать одержимых. Я предпринял некоторые шаги… Пока Фреймус будет разбираться с претензиями Великого Совета, мы узнаем о его планах. Главное, что ты в безопасности.
– Я-то да, а вот остальные нет! – возмутилась Дженни. Все-таки бокал так и просился вниз, оттягивал ладонь. Дженни отодвинула его от греха подальше. – Дьюла, Роджер, Эдвард и Эвелина. Если ты забыл их, то я не забыла! Кто говорил, что Магус своих не бросает?
Дед прикрыл глаза, словно слушал не ее, а ветер, приносящий чужие слова.
– Я говорил. Но это не одна битва, это долгая война. А на войне бывают отступления, обманные маневры, неожиданные нападения…
– И сдача своих?
Дед постучал пальцами по обложке. Звук был жесткий.
– Если бы не влез Фреймус со своей глупой затеей, ты бы все узнала в свое время. Ничего бы не случилось. А теперь ребятам приходится скрываться. После провала штурма мы решили, что лучше всего залечь на дно, ведь по их следу были пущены одержимые.
– Значит, сидеть и ничего не делать? – Дженни расстроилась. – Это неправильно.
Дед помедлил, потом сказал:
– Кое-что делать все же придется. Мне потребуется твоя помощь. Скорее всего, Высокий Суд призовет к ответу не только Фреймуса как виновника атаки на наш цирк, но и меня.
– За что?! – Девушка всплеснула руками и смахнула-таки многострадальный бокал. Дженни подскочила, но так, для галочки – понимала, что не успевает его поймать.
