Дмитрий Глухов - Нигде
— Да сколько же можно есть, — рассмеялась Лера. — Хотя, наверное, это первое предложение о еде, которое я от тебя услышала, прозвучавшее к месту.
— Ну, Катя, показывайте нам что тут есть? Где лучшее кафе этого не слишком прекрасного мира?
— Да я не знаю, — пожала плечами Катя. — Наверное, лучше сесть где-нибудь не очень далеко. Вот, например, за углом есть «Лиса и Гончая».
Кафе, как и предсказал Тыца, оказалось совершенно пустым. В нем не было не только посетителей, но и обслуживающего персонала.
— Блин! Это какой-то ужасный кофе! — Тыца отстранил от себя чашку, но потом осторожно поднес ее к носу и понюхал. — Ячмень какой-то, а не кофе.
— Ну а что ты думал, — ухмыльнулся Воронов, — на тонкости вкусовых ощущений здесь тоже экономят.
— Погоди, не верю, что это нельзя улучшить.
Тыца поднялся из-за столика и внимательно осмотрел кофемашину.
— Макс, дай-ка мне на секундочку твой коннектор.
Макс покачал головой, но коннектор все же протянул. Тыца погрузился в изучение и уже через пару минут подставил в кофемашину новую чашку и нажал на кнопку. Придирчиво сделал маленький глоток и сощурился:
— Не идеал, конечно, но уже значительно лучше.
— Можно? — Лера протянула руку и тоже сделала маленький глоток из чашки. — А! Немного лучше?! Да ты гений! Это лучший кофе, что я пила в жизни!
— Ну… — скромно заулыбался Тыца. — С этой программой я даже вышивать сумею!
— Макс, какие у тебя планы? — Лера увидела, что Воронов уставился в свою чашку и глубоко задумался.
— Пока не знаю. Надо идти на первый уровень и пытаться взять власть в свои руки. Будем надеяться, что Тыца найдет туда какой-нибудь ход.
— Маленькую нору! — зловещим голосом сказал Тыца.
— Главное, чтобы мы могли пролезть! — улыбнулась Катя.
— Сумеем, — Лера погладила ее по руке. — После того, как мы выбрались из тел роботов, я, думаю, что ничего невозможного для нас нет. И все-таки, Катя, как удивительно видеть собственную дочь! Как я счастлива!
— Мама, а ты помнишь, как мы ходили в зоопарк?
— Мы много раз ходили в зоопарк, — сказала Лера. И тут же осекалась. — Ты знаешь, я это все помню пока весьма плохо.
— Так я тебе сейчас все расскажу! — обрадовалась Катя.
— О-о-о-о… — Тыца поднялся из-за столика. — Извините, но романтика меня за последние дни уже как-то немного доконала. Я посижу в стороне от ваших воспоминаний.
Через несколько часов он подошел к семье, предающейся радостным воспоминаниям.
— Ну что, Макс, насколько я понимаю, вернее, если твой коннектор мне не врет, все живые люди на третьем уровне собрались в этом кафе. — Тыца протянул Максу трубку экраном вперед. — Пора бы и нам сваливать. А то попадем под клыки внезапно разочарованных жизнью упырей.
— Мутантов? Да, пожалуй. Пойдем.
— Ох. Ты взрослый человек, Максим Александрович, а так до сих пор и не понял основного принципа любого изобретателя, — Тыца поморщился.
— А какой основной принцип?
— Простой. Все изобретения делаются не из абстрактного стремления к лучшему, а с целью упросить себе жизнь. Зачем куда-то идти. Закрывай тот вход. Открывай вход прямо здесь. Идти куда-то, еще чего не хватало.
— Ну ты и лентяй, — ухмыльнулся Воронов. — Ладно. Сейчас.
Он склонился над экраном:
— Добро пожаловать на кухню! Вернее, в наш лучший мир!
Глава 24
Спорщики
Второй уровень оказался западней. На третий было уже не вернуться, на первый — не попасть. Тыца целыми днями сидел за компьютером, а в перерывах предавался с Максом философским беседам.
— Твоих программистов, Макс, надо полностью уволить. Надеюсь, этих бездарей уже пожрали распоясавшиеся мутанты. Без них, поверь мне, новый мир будет гораздо лучше!
— Тыца, если бы у меня были плохие программисты, то мы бы не сидели на этом уровне столько времени.
— Да я не об этом. Это люди, начисто лишенные фантазии. Ведь даже дураку понятно, что в электронном мире можно было создать совершенное будущее. Ну, например, сделать нуль-транспортировку, когда за несколько секунд ты оказываешься в том месте, где тебе надо, вне зависимости от расстояния. Роботов-помощников вообще можно было сделать тысячи видов. Ну и так далее. А что мы видим? Хм…
— Ты неправ, Тыца. Мы решили отказаться от всего этого, и попытались воссоздать досконально земную реальность. Даже не нашего времени, а рубежа двадцатого — двадцать первого веков. Мы понимали, что если людей разбаловать, то, когда они высадятся на планете, это будет весьма жестокий удар для них. То есть, проще говоря, мы могли бы сделать всех счастливыми, но когда личности снова окажутся в реальных телах, то у них, по любому, начнутся отрицательные эмоции. И, представь, как бы чувствовали себя люди, оказавшись в жестокой реальности, а не в мире грез. Упрощали все сознательно. Были даже разговоры о том, стоит ли делать открывающиеся двери. Ведь в том мире, который мы начнем строить, вряд ли на первых этапах кому-то будет нужно делать такие двери. И потому в электронном мире ты сам открываешь дверь. Ну большинство из них. Это не недоработка, это целая идеология.
— В чем-то я начинаю понимать Вайса, — усмехнулся Тыца.
— А теперь расскажи, хороши ли программисты были в постройке файерволов?
— Более-менее. Закрыто все. Уже пару сотен обходных путей выдумал, но все бесполезно. Но могу тебе сказать и другое: ты прав. Им тоже сюда не высунуться. Будь хоть узкая щелочка с той стороны, можно было бы с ней работать. А пока работать не с чем. Придется сидеть здесь. Жаль, раньше хороший был мир, симпатичный. А сейчас инфляции, безработица, перенаселение. Понаехали эти дикие с третьего уровня…
— Какая инфляция? Какая безработица? Ты с ума сошел?
— Ну шучу. Нет пока никаких сторнирующих явлений экономики. Но ты не забывай, что только несколько дней прошло. А дальше что? И, кстати, про диких граждан с третьего уровня я не шутил. У нас так себя не ведут, согласись. Бросают мусор на улице, орут, будто в лесу, считаные дни здесь, как ты верно заметил, а уже умудрились пару магазинов ломануть.
— А почему ты считаешь, что их ломанули именно люди с третьего уровня?
— Ну, Макс… Ты же работал в полиции. Много магазинов тогда грабили, скажи мне?
— Ну то есть, у нас грабителей быть не может, — Воронов зло усмехнулся.
— Ты не передергивай. Может. И были. И есть. Но только не в таком количестве, согласись.
— Ладно, без передергиваний. Ты прав. Абсолютно прав. Если не брать во внимание один небольшой нюанс. Эти люди, с третьего уровня, ничем, по сути, не отличаются от людей со второго уровня. И даже, не побоюсь тебе заявить, от людей с первого уровня. Даже от нас с тобой. За исключением одного нюанса: последние годы они жили в очень плохом мире. В мире, где сами естественные условия проживания вели их к черствости, равнодушию, преступности, злу. Человек, любой человек, он как луковица, но если тепличные условия дают ему возможность обрастать шелухой приличий, культуры и что там тебе еще кажется важным, то экстремальные условия эту шелуху стесывают с него как рубанок. Вот и все. Поживут в приличных условиях, станут обычными людьми. Ты мне еще скажи, что, может, не стоило их сюда приглашать? Пусть там бы оставались, раз вести себя не умеют? Вместе с мутантами?
— Макс, что-то ты разбушевался.
— А ты, Тыца, не говори глупостей.
— Я никаких глупостей не говорил. Ну, конечно, не считая тех, что ты мне приписал. Про «остаются там» и так далее. И вообще, у меня пропала охота с тобой спорить в таком тоне.
— Ну и не спорь, — Воронов встал, и, хлопнув дверью, вышел из комнаты.
— Что он так завелся, Лера?
Лера пожала плечами:
— Долго объяснять. Я лучше тебя вот что спрошу. Я же по лицу вижу, что ты что-то придумал?
— Что-то придумал, — улыбнулся Тыца. — Теперь надо проверить, сработает это или нет.
— Макс! Макс!!! — закричала Лера. — Иди сюда!
— Что еще? — раздался недовольный голос из-за двери.
— Ну иди сюда, сказала!
Дверь осторожно приоткрылась и появилось настороженное лицо Воронова.
— Я мириться не собираюсь, так как не ссорился.
— Вот что, — сказал Тыца, — есть такая идея. Отсюда мы на первый уровень не попадем. И потому вопрос: можно ли с нашего резервного уровня попасть на резервный уровень первого?
— Молодец, — мрачно сказал Макс. — Думаю, можно.
— О, вот там вас, спорщики, и помирят. Когда будем пробовать? — Оживилась Лера.
Макс осторожно оглянулся назад, вошел в комнату и прикрыл за собой дверь.
— Хоть сейчас. — И, кивнув в сторону закрытой двери, добавил: — Вот только не хочу, чтобы Катя в этом участвовала. Пусть здесь посидит. Все это слишком опасно. Тебе этого не предлагаю, так как к семейным скандалам отношусь сугубо отрицательно.
