Пол Ди Филиппо - Нейтринная гонка
— Мы должны быть полностью уверены, что при встрече с вашими друзьями в помещении не будет и клочка протеобумаги. Иначе Дагни непременно подслушает наш разговор.
Следуя своему собственному совету, Бас вынул из кармана телефон и положил его на стол.
— Подождите здесь секунду. Я пойду и скажу всем, чтобы они избавились от протеобумаги — до последнего клочка.
Вернулась Крикет лишь через минуту.
— Все в порядке. Пойдемте.
— Как вашим друзьям удалось разжиться такими хоромами? — поинтересовался Бас, входя в длинный холл. — Я ожидал, что ваш клуб будет чем-то вроде знаменитого канадского «Кулхауса».
— Большинство «дабстеров» всего лишь любители, простые люди, которые каждый день ходят на работу. Нам не по средствам нанять крутого архитектора. Но один из нас — Лестер Шилл — очень богатый человек. Помните, вас тогда с ним знакомили? Его семейство ворочает миллионами еще с пятидесятых годов! У них немереные капиталовложения в самых прибыльных отраслях. Лестер — последний в династии Шиллов. Денег у него столько, что он не в состоянии все сам истратить. Вот и сдает нам этот особняк за символическую плату в один доллар в год. Мы используем этот дом в качестве штаб-квартиры.
— Неужели ему все равно, что будет с капиталами семьи после его смерти? — полюбопытствовал Бас, потому что его самого, не имевшего детей, очень беспокоила эта тема.
— Лестер не производитель потомства, — усмехнулась Крикет. — Поверьте мне, вам лучше не знать подробностей его жизни. Думаю, что он давно продумал свое завещание и отдал нужные распоряжения.
Лестница привела их к запертой двери. Крикет провела Баса в огромную комнату со встроенными полками, уставленными старинными книгами из «бессловесной» бумаги, Бас испытал легкий шок — он уже давно забыл о существовании библиотек с подобными раритетами.
Примерно десяток «дабстеров», собравшись вокруг огромного стола — такой скорее бы подошел для зала заседаний совета директоров крупного банка, — приветствовали Баса негромкими возгласами или безмолвными кивками. Эпплбрук узнал Фландерса, Мексикорна, Диддумс и загадочного Шилла. Остальных он никогда не встречал раньше.
Крикет подвела его к пустому креслу во главе стола. Бас сел, пока еще не зная точно, что нужно сказать, чтобы попросить этих людей о помощи. Никто пока еще не предложил ему никакой поддержки. Собравшись с духом, Бас изложил суть своего прихода:
— Одна из ваших коллег с Западного побережья, Дагни Уинсом, кое-что у меня украла. А именно «лазейку» в операционной системе протеобумаги. Она уже успела сунуть свой нос в листки моей личной протеобумаги. Если она будет и дальше продолжать в том же духе, то своими действиями подорвет всеобщее доверие к этому средству распространения информации. Что положит конец инфраструктуре и самым серьезным образом ударит по вашей творческой деятельности. Поэтому я надеюсь, что вы, ее друзья, подскажете, где она может прятаться. Рассчитываю также на то, что у вас имеются свои мотивы оказать мне содействие, чтобы я мог найти ее и убедить оставить свое пагубное занятие.
— Вы же башковитый парень, почему вы не поставили кодировку на свое изобретение? — поинтересовался белокурый юноша, чьи руки и лицо покрывали жуткого вида красные рубцы и волдыри, которые, по всей видимости, нисколько не причиняли ему боли.
Бас горестно вздохнул.
— Неужели вы думаете, что я не пытался это сделать? Но Дагни перехитрила меня — изменила все мои старые коды доступа. Теперь она одна владеет этим самым ключом к моей «лазейке». Сумей я вновь забраться в систему, я бы раз и навсегда на веки веков закрыл эту «лазейку». Но сначала мне нужно отыскать Дагни.
— Роджер, расскажи Басу, что ты знаешь об отъезде Дагни, — вступила в разговор Крикет.
— Вчера я отвез ее в аэропорт, — проговорил желтушный эфеб. — Она сказала, что возвращается к себе в Лос-Анджелес.
— Вы видели, как она садилась в самолет? — спросил Бас.
— Нет…
— Тогда, я думаю, ее все еще следует искать где-то в окрестностях Большого Бостона. Для большинства систем связи разница во времени между двумя побережьями незначительна. Даже международные звонки практически мгновенно рикошетом отлетают от реле «ГлобСпика». — Бас имел в виду многие тысячи беспилотных самолетов; нашпигованные аппаратурой связи и производящие заправку в воздухе, они постоянно кружили над планетой, и связь благодаря им осуществлялась даже лучше, чем при помощи спутников. — Но она вряд ли рискнет допустить даже миллисекундную задержку сигнала, если попытается осуществить свою каверзу в режиме реального времени. Кроме того, мне кажется, что в конечном итоге ей надоест скрываться, и она выйдет из своего укрытия, чтобы во весь голос заявить о себе, как только ей надоест систематически меня унижать своими пакостями.
— Вожникает хоросый вопрош, — вступила в разговор зубастая Индисия Диддумс. — Шудя по вашему рашкажу, мешду вами вожникла врашда. Вы — шамый богатый парень в мире, Эпплбрук. Пошему бы вам не нанять шаштного детектива, што-бы взять са саднитсу эту шертовку?
— Мне бы не хотелось, чтобы про этот бардак узнало людей больше, чем следовало бы. Признаюсь честно, я довольно долго колебался, стоит ли мне посвящать вас в то, что произошло.
Лестер Шилл задумчиво поглаживал острую бородку.
— А чем это может заинтересовать нас? — наконец произнес он. — Одно лишь восстановление статус-кво? В чем наша выгода?
Бас потерял самообладание. Он вскочил, едва не опрокинув кресло.
— Выгода? Какая, к черту, выгода? Какой может быть мотив в деле спасения всего мира? Разве о выгоде я думал, когда изобретал протеобумагу? Конечно, я теперь богат как бог, но ведь не ради денег все когда-то задумывалось?! На какой-то стадии деньги теряют всякий смысл. Я не успеваю потратить даже малую долю одного процента, настолько быстро прирастает мой капитал. А вы, Шилл, черт побери, не слишком отличаетесь от меня, хотя ваше богатство на несколько порядков меньше моего! Протеобумага означает свободный доступ к информации и равное распределение компьютерной мощи! Неужели никто из вас не помнит, какой была жизнь до появления протеобумаги? Исполинские серверы, потреблявшие чудовищное количество электроэнергии, о них вы забыли? А станции сотовой связи, уродовавшие пейзаж? Многие мили оптико-волоконных кабелей, забивавших канализацию, пролегавших по морскому дну и улицам городов? Бесконечные апгрейды «железа», которые моментально устаревали? Гигантские правительственные базы данных, угрожающие личной жизни простых граждан? Протеобумага покончила со всем этим раз и навсегда. Теперь сервер помещается в кармане, его можно увидеть на чем угодно — на коробке с мюсли, на любом мусоре, который летит в кухонное ведро, короче говоря, повсюду. Теперь любой человек может напрямую общаться с любыми корпорациями или государственными агентствами. Я ни за что не останусь безучастен к происходящему и не позволю какой-то ненормальной амбициозной дамочке разрушить то, что человечество получило благодаря моему изобретению! Если вы не можете бескорыстно помочь мне, я буду сам решать проблему!
Раскрасневшись, тяжело дыша от гнева, Бас сурово посмотрел на «дабстеров», которые невозмутимо выслушали его горячую речь.
Однако выход из, казалось бы, безвыходного положения был найден. Неожиданно, прямо на глазах Баса, целый блок книжных полок отделился от соседних и выдвинулся вперед. В проеме показался человеческий силуэт. В следующую секунду силуэт принял светлые очертания, превратившись в костюм из протеобумаги. Насколько Бас понял, это был самый последний образец третьего поколения камуфляжных костюмов от «Пара-метрике». Бесчисленное количество молетронных видеокамер, вмонтированных в спинную его часть, идеально имитировали текстуру и подсветку заднего фона того места, перед которым стоял владелец такого костюма, и проецировали этот фон на переднюю часть одеяния. Владелец получал визуальные вводы на внутреннюю часть защитной маски с переднего ряда видеокамер. Прозрачные части маски позволяли ему без всяких затруднений дышать, правда, жертвуя частично четкостью изображения. Вверх поднялась чья-то рука, сдвинув назад головной убор — тот свободно опустился, как откинутый на спину капюшон монашеской сутаны. Открывшееся взгляду лицо принадлежало молодому мужчине испанского типа с тонкими изящными усиками.
— Меня зову Тито Харной. Я — представитель «Маскелерос». Мы поможем вам, amigo!
6 Маньчжурский кандидат
Тито Харной вел свой видавший виды «сегвей» — рассчитанную на двух человек модель конвейерной сборки — по Массачусетс-авеню в направлении Кембриджа. Сидя на заднем сиденье, Бас испытывал острое чувство ностальгии, правда, не совсем приятное. Оно постепенно усиливалось по мере приближения к альма-матер — Массачусетскому технологическому.
