Нил Стивенсон - Криптономикон, часть 1
Дениц: Вы теперь официально величайший командир-подводник всех времен. Возвращайтесь в Лорьян для заслуженного отдыха.
Бишоф: Вообще-то я собирался отдохнуть в Карибском море. В Лорьяне в это время года холодно и сыро.
Дениц: От Вас нет сообщений уже два дня. Пожалуйста, выйдите на связь.
Бишоф: Нашел прелестную укромную бухточку с белым песчаным пляжем. Предпочитаю не сообщать координаты, поскольку больше не верю в «Энигму». Рыбалка отличная. Загораю. Чувствую себя немного лучше. Команда весьма признательна.
Дениц: Гюнтер, я многое готов Вам спустить, но даже Верховный главнокомандующий должен отвечать за своих подчиненных. Пожалуйста, бросьте дурить и возвращайтесь.
U-691 : Оберлейтенант-цур-зее Карл Бек, зам. командира U-691. С прискорбием сообщаю, что капитан-лейтенант Бишоф нездоров. Испрашиваю приказы. P.S. Он не знает, что я посылаю эту радиограмму.
Дениц: Примите командование. Возвращайтесь, но не в Лорьян, а в Вильгельмсхафен. Позаботьтесь о Гюнтере.
Бек : Капитан-лейтенант Бишоф отказывается сдавать командование.
Дениц: Введите ему снотворное и доставьте сюда, его не накажут.
Бек : Спасибо от меня и от команды. Мы на ходу, но горючего мало.
Дениц: Рандеву с U-414[61] на таких-то координатах.
В комнату заходят еще люди: дряхлый раввин, доктор Алан Матисон Тьюринг, крупный мужчина в твидовом пиджаке, которого Уотерхауз смутно помнит как оксфордского дона, и несколько человек из флотской разведки, вечно околачивающихся в четвертом корпусе. Чаттан призывает собрание к порядку и представляет одного из молодых людей. Тот встает и докладывает ситуацию:
— U-691, подводная лодка класса IXD/42 под номинальным командованием капитан-лейтенанта Гюнтера Бишофа, и. о. командира оберлейтенант-цур-зее Карл Бек, в 20.00 по Гринвичу послала радиограмму командованию подводного флота. В радиограмме сообщается, что через три часа после уничтожения тринидадского торгового корабля U-691 торпедировала и потопила британскую субмарину, которая забирала потерпевших. Бек взял в плен двух наших людей: сержанта МПФ Роберта Шафто, американца, и лейтенанта Еноха Роота, из АНЗАК.
— Как много эти люди знают? — спрашивает дон. Видно, что он изо всех сил пытается протрезветь.
Чаттан отвечает:
— Если Роот и Шафто расскажут все, что знают, немцы смогут сделать вывод, что мы прилагаем значительные усилия к сокрытию исключительно ценного источника разведданных.
— О дьявол, — бормочет дон.
Торопливо входит исключительно тощий и долговязый блондин в штатском — редактор отдела кроссвордов в одной из лондонских газет, а ныне — сотрудник Блетчли-парка. Теперь в комнате присутствуют больше половины людей из списка «Ультра-Мега».
Молодой аналитик продолжает:
— В 21.00 Вильгельмсхафен ответил радиограммой, в которой приказывалось немедленно допросить пленных. В 1.50 Бек сообщил, что, по его мнению, пленные принадлежат к некоему особому подразделению флотской разведки.
Пока он говорит, сидящим раздают только что отпечатанные машинописные экземпляры свежих расшифровок. Редактор отдела кроссвордов изучает листки, сильно наморщив лоб.
— Простите, может быть, об этом говорили до моего прихода — произносит он, — но откуда вообще в этой истории взялось тринидадское торговое судно?
Чаттан взглядом затыкает Уотерхаузу рот и отвечает:
— Не скажу. — (Все смеются, как будто он только что удачно сострил на светском рауте.) — Однако адмирал Дениц, читая радиограммы, вероятно, тоже пребывает в недоумении. Мы бы предпочли, чтобы в этом состоянии он и остался.
— Дано: Первое, он знает, что потоплено торговое судно, — подает голос Тьюринг и загибает палец. — Второе: он знает, что несколько часов спустя там же оказалась британская субмарина, и она тоже потоплена. Три: он знает, что из воды вытащили двух наших людей и что они, вероятно, относятся к разведке. На мой взгляд, это довольно широкая категория. Однако из этих двух кратких сообщений он не сможет вывести, с какого из кораблей — торгового или подлодки — наши люди.
— Ну, это очевидно, разве нет? — говорит Кроссворд. — Они с подлодки.
Чаттан отвечает чеширской улыбкой.
— Ой! — восклицает Кроссворд. У всех глаза лезут на лоб.
— По мере того как Бек шлет новые радиограммы, увеличивается вероятность того, что Дениц узнает что-то для нас нежелательное, — говорит Чаттан. — Вероятность станет практически стопроцентной, когда U-691 доберется до Вильгельмсхафена.
— Поправка! — кричит раввин. Все вздрагивают. Наступает долгая тишина, пока старик медленно привстает, держась за стол трясущимися руками. — Существенно не то, шлет ли Бек радиограммы! Существенно, верит ли им Дениц!
— Замечательно! Очень умно! — говорит Тьюринг.
— Совершенно верно! Спасибо за уточнение, герр Кан, — произносит Чаттан.
— Простите, — вмешивается дон, — но с какой стати он им не поверит?
Опять наступает долгая тишина. Дон заработал решающее очко и вернул всех к мрачной реальности. Раввин начинает что-то жалобно бормотать, однако его прерывает громовой голос со стороны двери:
— ФУНКШПИЛЬ!
Все глаза устремляются на человека, который стоит в дверях. Это крепкий мужчина лет пятидесяти, совершенно седой, в толстенных очках, которые увеличивают глаза; по темно-синему пиджаку метет вьюга перхоти.
— Доброе утро, Элмер! — произносит Чаттан с натужной веселостью психиатра, входящего в палату буйнопомешанных.
Элмер делает шаг вперед и поворачивается к собравшимся.
— ФУНКШПИЛЬ! — громогласно повторяет он.
Уотерхауз гадает, глухой Элмер, пьяный или то и другое вместе. Элмер поворачивается ко всем спиной и некоторое время пялится в шкаф, затем с изумленным видом оборачивается к собравшимся.
— Я думал, тут будет доска, — говорит он с техасским акцентом. — Что за аудитория без доски?
По комнате пробегает легкий смешок: все пытаются понять, Элмер так шутит или абсолютно не в себе.
— Это называется «радиоигры», — объясняет рабби Кан.
— Спасибо, сэр! — быстро и обиженно отвечает Элмер. — Радиоигры. Немцы ведут их с начала войны. Теперь наш черед.
Несколько минут назад Уотерхауз с тоской думал, какое здесь все британское, чужое, и мечтал, чтобы появился хотя бы один американец. Теперь, когда это желание исполнилось, ему хочется уползти на четвереньках.
— Как играют в эти игры, мистер… э-э… — начинает Кроссворд.
— Зовите меня Элмер! — грохочет Элмер. Все шарахаются.
— Элмер! — говорит Уотерхауз. — Перестаньте, пожалуйста, кричать.
Элмер поворачивается в его сторону и дважды моргает.
— Игра проста, — начинает он обычным человеческим голосом, но тут же снова приходит в волнение и продолжает по нарастающей: — Достаточно радиопередатчика и пары музыкантов с хорошими руками и хорошим слухом! — Он уже орет. Машет рукой в угол, куда запихнули девушку-альбиноса в наушниках и музыканта с помадой на левом ухе. — Объясните про почерк, мистер Шейлс.
Ударник встает.
— У каждого радиста есть определенная манера выстукивания — мы зовем ее почерком. Опытные сотрудники радиоперехвата различают немецких радистов по почерку — мы можем, например, сказать, когда кого-то из них переводят в другое подразделение. — Он кивает на девушку-альбиноса. — Мисс Лорд перехватывала многие радиограммы с U-691 и знает почерк их радиста. Более того, у нас есть записи последних сообщений с U-691, сделанные при помощи проволочного самописца, и мы их внимательно изучили. — Ударник собирается с духом и заканчивает: — Мы убеждены, что я могу подделать почерк U-691.
Вступает Тьюринг:
— А поскольку мы взломали «Энигму», мы можем составить какое угодно сообщение и зашифровать его так, как это сделала бы U-691.
— Превосходно! Превосходно! — восклицает один из министерских чиновников.
— U-691 будет по-прежнему слать свои сообщения, — напоминает Чаттан. — Мы бессильны этому помешать, разве что сумеем ее потопить, к чему сейчас прилагаются все усилия. Однако мы можем существенно замутить воду. Рабби?
Раввин снова начинает подниматься. Все замирают, ожидая, что он упадет, но ничего такого не происходит.
— Я составил сообщение на немецком флотском жаргоне. В переводе на английский там говорится примерно следующее: «Допрос пленных продвигается медленно испрашиваю разрешения применить пытки», потом несколько X в ряд и слова: «ОСТОРОЖНО ЗАСАДА U-691 ЗАХВАЧЕНА БРИТАНСКИМИ ДЕСАНТНИКАМИ».
Все ахают.
— А что, талмудисты обычно изучают современный немецкий сленг? — спрашивает оксфордский дон.
— Мистер Кан полтора года анализировал расшифровки в четвертом корпусе, — говорит Чаттан, — и назубок знает все их словечки. Мы зашифровали сообщение мистера Кана сегодняшним ключом «Энигмы», и мистер Шейлс имел время с ним попрактиковаться.
