Дэвид Марусек - Счет по головам
Нет, она не ребенок, подумал зачарованный Фред. Это взрослая артистка, атлет в хрупком девчоночьем теле. На щеку ему легла капля ее пота, доказательство колоссальных усилий, — молочно-белая, как и все остальное. Фред стер ее пальцем и безотчетно поднес к губам.
Компактный балет продолжался без передышки, пока публику вместе с Фредом не отвлек пронзительный звук с соседней аллеи. Крик, жалобный и сердитый одновременно, шел из коляски, которой управляла одетая няней дженни. Няню сопровождали два неулыбчивых расса и огромная, черная с белым собака. Дженни велела коляске остановиться, откинула верх, и внутри обнаружился орущий, красный как свекла младенец!
— Подгузничек надо сменить, — непонятно кому объявила дженни.
Зрители изменили балерине ради настоящего ребенка — все, кроме Фреда. Он махнул в кассу еще пару десятых, боясь, что музыка остановится, но она прекратилась окончательно. Балерина поклонилась, Фред исправно поаплодировал. Столбик окружил сцену голографическим занавесом с надписью «Интермеццо». Фред продолжал стоять, не понимая, что такое с ним происходит.
Подбежавшая собака с интересом обнюхала столбик.
— Пшел вон! — рявкнул Фред. Собака посмотрела на него с полной невозмутимостью. Один глаз у нее был голубой, другой карий.
— Траппер, иди сюда, мальчик, — позвал расе-телохранитель, держа в руке грязный подгузник. — Не знаешь, куда здесь мусор выбрасывают? — спросил он Фреда.
Фред, несмотря на героические усилия, не сдержал ухмылки. Стоило ради этого проходить элитную подготовку!
— То еще дельце, — сказал он, и другой расе серьезно кивнул в ответ.
— Бросьте тут, — сказал девчоночий голос позади занавеса.
— Что вы, мар, — возразил расе, пытаясь разглядеть, кто это говорит. — Зачем вам эти какашки?
Сквозь занавес протолкнули корзинку с откинутой крышкой.
— Ничего, пригодятся.
Расс уложил подгузник в пакет, бросил в корзинку.
— То еще дельце, — подмигнул он Фреду и вернулся к своим обязанностям.
Фред хотел сказать, что его брат ошибся, что он не служит у этой девочки, но возможность была упущена. Корзинку втянули обратно, и сконфуженный Фред снова остался один.
Map Лонденстейн, сказал голос Маркуса.
— Да? — Фред отошел чуть подальше от сцены.
Боюсь, новости у меня невеселые. Анализ исключает отравление гальвеном.
Фред так и знал. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой. Все показатели в норме. Причину вашего неадекватного поведения нужно искать другими методами. Записать вас к психологу?
— Валяй, — вздохнул Фред.
— Что случилось, Фред? — спросила Мэри, подойдя к нему вместе с креслом. Китти вышла к ним сквозь занавес с полотенцем на худеньких плечиках, и кресло представило ее Мэри. Мэри пожала маленькую ручонку, и все трое замолчали, не зная, что бы такое сказать. Самсон в очередной раз заснул.
— Я видела, как вы танцуете, — нарушила молчание Мэри. — Прелестное зрелище.
— Благодарю вас, — присела девочка. Она намеренно не смотрела на Фреда, Фред намеренно не смотрел на нее.
— Мы чудесно провели время. Надо почаще в парке бывать.
— Получила ты то, за чем приходила? — спросил жену Фред на пути домой.
— Время покажет.
— Смотри только глупостей не наделай.
— Это и к тебе относится, Фред.
Пятница
3.13
Еще не рассвело, и до запланированной операции по извлечению Эллен из клиники оставалось четыре часа. Миви, расстелив мат на полу своей бункерной спальни и приглушив освещение, занимался тантрической и дыхательной гимнастикой для успокоения нервов. Полночи он бегал в туалет, выводя из организма дохлую технику. В обычных обстоятельствах он начал бы восстанавливать имплантовую экологию только через несколько дней, но предстоящая акция не оставила ему времени. Ночью он проглотил целую упаковку коммуникативов, и теперь в голове у него жужжало и вспыхивало от установки и настройки микроскопических раций.
Угол комнаты занимала диорама клинического коттеджа с выключенным звуком. Эллен уже не пытались оказать помощь, и ночные евангелины присутствовали, можно сказать, при ее агонии. Затем в коттедж неожиданно явился Крошка Ханк и велел им идти домой.
— Нам надо поговорить, — сказал Миви ментару, вскочив на ноги.
Тот сразу же возник в спальне. Миви заметил, что в эти последние дни Крошка Ханк меняет свою внешность особенно часто. Он то становился большим, то изображал мальчика-с-пальчик, делался то реалистическим, то мультяшным. Сегодня он достиг высшей степени реализма, четко выделив все поры на своем плоском носу.
— Это ты там, в клинике? — спросил Миви.
— Я.
— Отпускаешь лин? Зачем? Это в твой план не входило.
— Какой план?
Миви начал было отвечать, удержался, посмотрел на диораму внимательно. К увольнению евангелины отнеслись спокойно, но уходить и не думали. Вчерашний опыт научил их не доверять ментарам, приходящим в коттедж.
— Ты их всех увольняешь? — Миви перешел на старкес.
— Да, только остальных я уведомлю в более подходящее время. Эллен больше не нуждается в компаньонках, согласен?
Миви не услышал правильного ответа. Стрела, глоттировал он, проверь личность Крошки Ханка.
В идентификации отказано, ответила Стрела миг спустя. Ожидавший этого Миви тем не менее испытал шок.
— Еще что-нибудь? — спросил Крошка Ханк. — Мне нужно заняться похоронами.
Встав пораньше, Мэри загрузила взятый в парке образец запаха. В душевой кабинке домпьютер уведомил ее о срочном звонке Крошки Ханка. Она завернулась в халат, прошла через спальню и уже на пороге спросила шепотом:
— Ты не спишь?
— Нет, — пробормотал муж.
— С добрым утром, милая.
— С добрым утром. Мне звонят — дверь закрыть?
— Да, пожалуйста.
— Используй мое деловое «я» и соедини, — сказала Мэри в гостиной, приготовившись к худшему.
Крошка Ханк предстал в натуральную величину, в анораке из светлого меха. Тщательность изображения каждого волоска показалась Мэри чрезмерной.
— Мэри Скарленд, — начал он с непроницаемым выражением на щекастом лице, — я вынужден отказаться от ваших услуг, поскольку необходимости в них больше нет. Спасибо вам за труды. В клинику Рузвельта сегодня являться не надо.
— Подождите! — крикнула Мэри начавшему таять ментару. — Вы хотите сказать, что Эллен не подлежит спасению?
— Состояние мар Старк больше вас не касается, — сказал он и окончательно растворился.
Плачущая Мэри снова прокралась в постель. Фред обнял ее.
— С работой проблемы? — Она кивнула. — Ну, ты же знала, что это не навсегда. Почти неделю проработала — уже хорошо. И выходное пособие, наверное, получишь.
— Замолчи, Фред. Пожалуйста.
— Как скажешь.
Когда она основательно выплакалась, он отважился снова:
— Хочешь поговорить? — Она потрясла головой, уткнувшейся ему в грудь. — А позавтракать? — Утвердительный кивок. — Вот и ладно, я тоже. — Он очень старался скрыть свою радость по поводу ее увольнения. — Спущусь на рынок за настоящей ежевикой и сочиню мои фирменные оладьи. — Он вылез из кровати, взял на полке пакет с внутрибашенной одеждой. — Не вставай, я тебе в постель все подам.
Собачка по его требованию откопала в шкафу внутрибашенную обувь. Пока он обувался, стоя то на правой, то на левой ноге, до него донесся запах Самсона Харджера. Нюх привел его к сумке-контейнеру Мэри, стоящей у шкафа. С глубоким отвращением к самому себе Фред залез в нее и нашел бумажную салфетку в двойной оболочке из кухонных пакетов. Ядреный дух старика даже через два слоя пленки пробился. Вот, значит, она что задумала. Он догадывался, зачем ей так загорелось прогуляться по парку, но не до конца понимал, на что ей ароматическая метка Самсона. Теперь, после телефонного звонка, она Мэри, благодарение небу, уже не понадобится.
Он спрятал вонючий пакетик обратно в сумку и вышел. Уже несколько дней ему не было так хорошо. Он мысленно вычеркнул один пункт из списка своих неприятностей.
Его разбудил грохот. Богдан прищурился на свет и увидел, что лежит в садовом сарае, но на койке, не на полу. На койке Сэма. Опять этот грохот, но просыпаться пока неохота. Во сне он проделывал всякие чудеса, все кругом просто диву давались.
При очередном звуке он все-таки сел и выглянул в окошко сарая. Фрэнсис и Барри таскали какой-то хлам, сваливая его в кучу тут же рядом. Грохот шел с другого конца крыши, где прямо на соевых посадках стояла большая цистерна с надписью «Органоэластик». От цистерны тянулись шланги с Тобблерами на каждом конце.
Расти сунул голову в дверь.
