Семнадцатая жена - Страда Дион
Беглецов больше никто не хотел преследовать или в хаосе базара их потеряли из вида. Они промчались мимо высокой ограды собора-музея и вновь свернули на узкие улицы старого города. Промчавшись под низкой кирпичной аркой железнодорожного моста, миновав парк Джанкуртаран, пассажиры увидели бескрайний, тёмный ранним утром Босфор. Слева и справа возвышались остатки некогда грозных крепостных стен, а впереди, прямо на них двигался над водной гладью большой и чёрный экраноплан. Махина выглядела почти как самолёт, по размерам лишь немного уступая грузовому Боингу. Только крылья короткие, широкие и низко расположенные, словно у карикатурного цыплёнка, хвостовое оперение наоборот огромно, как крылья альбатроса, делающего взмах, а четыре двигателя с каждой стороны располагались рядом с кабиной пилотов. Малассу пытались перехватить несколько катеров береговой охраны, но они выглядели беспомощными лилипутами рядом с мрачным левиафаном. Экраноплан вальсировал, описывая огромные восьмёрки, уходя от попыток абордажа. Огня по нему не открывали, справедливо опасаясь последствий, и видимо ожидая турецкий ВМФ.
Роллс-ройсы помчались по широкой набережной, экраноплан выровнял курс и стал быстро приближаться, игнорируя истерику по громкой связи со стороны катеров. В нескольких сотнях метров от дороги в пролив отходила небольшая пристань, а ещё дальше у яхтенной марины мигал огнями полицейский блокпост. Войдя в занос, автомобили повернули на девяносто градусов и, включив форсаж реактивных двигателей, разогнались и въехали на пристань, оторвавшись затем от земли. Маласса завершила манёвр, повернувшись к пристани открывающимся грузовым отсеком. Два лимузина влетели в распахнутый зёв, затормозив о пустые металлически контейнеры. Двигатели выключились, салон наполнили раздувшиеся подушки безопасности, Анастасия выбралась из шлейфа платья Юлии Девил. Грузовой отсек закрылся, экраноплан набирал скорость — в ней он превосходил все существующие суда и вертолёты. Со второго этажа к ним уже спускались рабочие, разбирать завалы.
— Думаю, консультация окончена. Чем собираетесь расплачиваться? — тёмная дива умудрилась полу лечь на подушки безопасности, постукивая ноготками по одной из них.
— Мой интерес ограничивается Россией. Если в ваши планы не входит обустраиваться на территории Евразийского союза, то я обещаю полный нейтралитет, а то и содействие. Конечно, я буду сотрудничать с касторцами, но лучше я, чем кто-то не осведомлённый.
Анастасия пробралась к окну и увидела обеспокоенное лицо милой девушки с безумно-взъерошенной причёской.
Глава 15 Меньше паники
— Скучаешь? — Калиса Фокс медленно прошла между столов с приборами и вошла в полосу тусклого света, лившегося сквозь огромные оранжерейные окна.
Себастьян вздрогнул, подумав, что является адресатом вопроса, заданного усталым и ласковым голосом. Но объектом внимания талантливого учёного оказалась FicusDionaea. Часы показывали без трёх минут два часа ночи. На минус пятом этаже штаб-квартиры корпорации Ред Фокс в Гонконге уже никого не было. Растительный мутант давно дремал, сам Себастьян страдал хронической бессонницей, которую считал своим даром и отказывался лечить, а спала ли хоть иногда Калиса Фокс, знала только она. Практически весь этаж представлял собой одно огромное помещение, разделённое несущими колоннами и бесконечными столами, стендами и стеллажами с приборами и экспонатами, украшенными или уроборическим лисом Ред Фокс или заглавной буквой «I», с приписанным к ней «den». В центре находился стеклянный куб — оранжерея с разнообразными искусственно выведенными растениями. Ficus Dionaea бесспорно оставалась шедевром творческой ипостаси гения Калисы. Плотоядное растение, с невероятно быстрой даже для многих животных реакцией, обладало простейшими нервными узлами, что делало его уже животным. Имелись куда более совершенные образцы — обладавшие большими размерами, прожорливостью, лучшей реакцией и сложными рефлексами, но именно самый первый жизнеспособный образец стал всеобщим любимцем в закрытом от посторонних глаз безумном мире лаборатории Ред Фокс.
— Скоро к нам приедет прекрасный образец. Модернизация человека такое хлопотное и неблагодарное бремя, — медленно покачивая из стороны в сторону пушистым рыжим хвостом, Калиса начала обходить оранжерею, — И столько сложностей с воспоминаниями. Нужный генетический материал можно просто клонировать, но работать с оригинальными тканями куда плодотворней. Даже ты помнишь, что происходило с тобой, что говорить про унылых людей. Негативное воспоминание может всплыть в самый неподходящий момент, превратив верного слугу во врага. Память можно читать как раскрытую книгу, но изменять её так сложно…
Себастьян стоял во мраке выключенного света, прислонившись спиной к одной из колонн. Глава корпорации не могла его видеть, зато он её видел и прекрасно слышал обрывочные рассуждения вслух. Невысокая и вечно юная любила ночами гулять по пустому зданию, наслаждаюсь темнотой, тишиной и одиночеством. Возможно, в эти часы её посещало особое вдохновение, свойственное ей как творцу, куда более искушенному, чем любой писатель, художник или скульптор. Секретарь сразу вспомнил об Асфодель. Властной, сильной, изобретательной, коварной и одинокой. Он поклонялся мраморной деве, она для него стала ветхозаветным капризным богом, бессердечным и всесильным, от прихоти которого зависят судьбы. Богом, к которому его привела Калиса. Себастьяна Рэндолфа Кроуфорда представили мисс Фокс двадцать четыре года и три месяца назад во время научного форума, спонсируемого одним его знакомым. Англичанина заворожила загадочная русская, ставшая его болезненной манией на долгие годы. Состояние психического расстройства и болезненного внимания было для него типичным с детства, он тяготел к таким же одержимым людям с атрофированными чувствами. Калиса, для которой существовало только две категории человека, или полезный и послушный или подопытный, стала его идолом. Который привёл его к новому объекту культа — к Асфодель, некоронованной королеве. В последний раз они говорили про неудачное покушение на Дмитрия…
— Главное пресечь разложение родных тканей и отторжение модифицированных. Люди первой модификации умирали в корчах через месяц, второй живут дольше, но тоже мало. Пока не знают, что возникающая патология приведёт к отторжению модифицированных тканей через три или четыре года. Превосходная «Химера» Дмитрия превратиться в скопище кровавых сгустков в броне через год. А через три — все начальники служб и аналитики деградируют до уровня Ficus.Замена готовится, но скоро людей станет значительно меньше, и отбирать кандидатов без обязательств, станет не так просто. Что ты мне киваешь, химерика. Сколько гордости и чувства собственного превосходства в этих новоявленных супер-людях. Неужели они не понимают, что будь всё прекрасно, Дима уже давно бы обзавёлся лишним полу центнером мускулатуры, а не возился с дилетантами от хомо-скульптуры.
Хвост Калисы остановил своё размеренное движение, замерев на месте. Девушка в белом комбинезоне с короткими рукавами, одинаково удобным для работы и для встреч, навострила большие лисьи уши, дополнявшие голову к паре человеческих. Себастьян замер, прильнув, слившись с холодной колонной, задержав дыхание. Новые уши были значительно чувствительнее человеческих.
Секретарь не до конца понимал, зачем она это сделала с собой. Столь радикальная мутация способствует ускоренному обновлению клеток, что замедляет деградационные процессы в организме. Ускоряющиеся и непрекращающиеся, выцветающая радужка была единственным заметным побочным эффектом затянувшейся молодости и жизни Калисы. А может, просто захотелось. Ей было больше восьмидесяти лет, притом, что из-за ужасной экологии кривая средней продолжительности жизни по всей планете только падала, а после вулканов и вовсе провалилась в крутое пике. Хомо-скульптура, используя новые методы, позволяла изменить тело, сохранить возраст или отодвинуть его назад лет на пять. Но кардинально повернуть время вспять и продлить жизнь Калиса смогла исключительно только себе, постоянно расплачиваясь за своё открытие.
