Нил Стивенсон - Лавина
— Думаю, у вас проблема курицы и яйца, — говорит Дядюшка Энцо. — Как вообще изначально было создано такое общество?
— Есть информационный организм, известный как метавирус, который побуждает информационные системы заражать себя индивидуально подогнанными вирусами. Не могу сказать с уверенностью, действует ли тут элементарный закон природы, вроде дарвиновского естественного отбора, или, может быть, действительно существует единица информации, которая скитается по Вселенной на кометах и радиоволнах. Как бы то ни было, все сводится к следующему: любая информационная система достаточной сложности рано или поздно оказывается заражена вирусами — вирусами, генерированными внутри нее самой.
В определенный момент в отдаленном прошлом метавирус заразил человеческую расу и так с нами с тех пор и остается. Первое, что он сделал, это породил целую Пандорину шкатулку вирусов ДНК: оспу, грипп и так далее. Здоровье и долголетие канули в прошлое. Смутная память об этом событии сохранилась в легендах об изгнании из Рая, в которых говорится о том, как человечество было выброшено из привольной жизни в мир, зараженный болезнями и болью.
Наконец поветрие достигло некоего плато стабилизации. Время от времени еще появляются вирусы ДНК, но наши тела в общем и целом выработали к ним иммунитет.
— Возможно, в человеческой ДНК способно функционировать лишь конечное число вирусов и метавирус создал их все, — говорит Нг.
— Может быть. Тем не менее шумерская культура, общество, основанное на ме, была еще одним проявлением метавируса. Только в данном случае в лингвистической, а не генетической форме.
— Прошу прощения, — говорит мистер Ли. — Вы хотите сказать, что цивилизация началась как инфекция?
— В своей примитивной форме да. Каждое ме было чем-то вроде вируса, работающего по принципу метавируса. Возьмем для примера ме выпекания хлеба. Попав в общество, ме становилось самоподдерживающейся единицей информации. Это простой естественный отбор: тот, кто знает, как выпекать хлеб, живет лучше и с большей вероятностью произведет потомство, чем тот, кто этого не знает. Естественно, знающие это распространят ме, играя роль хоста для этой самовоспроизводящейся единицы информации. Что делает ее вирусом. Шумерская культура с ее храмами, полными ме, была просто коллекцией успешных вирусов, накопившихся за тысячелетия. Это было франшизное предприятие, только вместо золотых ворот у нее были зиккураты, а вместо папок с документацией — глиняные таблицы.
В шумерском языке слово, обозначающее «разум» или «мудрость», идентично слову, обозначающему «ухо». Вот чем были все эти люди — ушами с прилагавшимися к ним телами. Пассивные получатели информации. Энки был эном, который волею случая оказался истинным мастером своего дела. Он обладал необычной способностью писать новые ме — он был хакером. Если уж на то пошло, он был первым современным человеком, полностью сознающим себя разумным существом, в точности как мы с вами.
В какой-то момент Энки сообразил, что Шумер увяз в наезженной колее. Люди все время исполняли одни и те же старые ме, не изобретая новых, не думая сами по себе. Подозреваю, ему было очень одиноко: мало радости быть одним из немногих, а вероятно, даже единственным думающим человеком во всем мире. Он понял, что в целях эволюции человечество следует избавить от гнета этой вирусной цивилизации.
Поэтому он создал нам-шуб Энки, контрвирус, который распространялся теми же путями, что и ме-метавирус. Нам-шуб проникал в глубинные структуры мозга и их перепрограммировал. В результате люди переставали понимать шумерский язык или вообще какой-либо язык, основанный на глубинных структурах. Отрезанные от общих глубинных структур, мы стали развивать новые языки, не имевшие между собой ничего общего, ме перестали функционировать, сама возможность писать новые ме была утрачена. Дальнейшее распространение метавируса было блокировано.
— А почему с утратой ме для выпекания хлеба никто не умер с голоду? — поинтересовался Дядюшка Энцо.
— Кто-то, вероятно, умер. Остальным пришлось пустить в ход мозги и додуматься самим. Поэтому можно сказать, что нам-шуб Энки был исходным пунктом человеческого разума: мы тогда впервые начали думать сами. Это положило начало рациональной религии; люди впервые стали задумываться о таких абстрактных проблемах, как бог, добро и зло. От этого события происходит слово «Вавилон», которое буквально означает «Врата бога». Эти «врата» позволили богу коснуться человеческой расы. Вавилон — врата в нашем разуме, которые Энки открыл нам своим нам-шуб, избавив человечество от метавируса и дав ему способность думать, иными словами, перенес нас из материалистического мира в дуалистический, бинарный мир, имеющий и физическую, и духовную компоненты.
Вероятно, все общество тогда рухнуло. Энки или его сын Мардук попытался заново водворить порядок, заменив старую систему ме сводом законов — Кодексом Хаммурапи. Эта акция имела успех, однако лишь частичный: во многих местах еще продолжалось поклонение Ашере. Представляя собой откат к Шумеру, культ Ашеры был невероятно живучим, поскольку распространялся как вербально, так и обменом выделений тела. В местах поклонения имелись культовые проститутки, жрицы также усыновляли детей, которым передавали вирус кормлением грудью.
— Подождите-ка, — вмешивается Нг. — Теперь вы снова говорите о биологическом вирусе.
— Совершенно верно. В этом весь смысл Ашеры. Она и то и другое одновременно. В качестве примера можно привести герпес симплекс. Попав в тело человека, герпес поступает прямо в нервную систему. Ряд штаммов остается в вегетативной нервной системе, но остальные пулей несутся в центральную нервную систему и оседают там в клетках головного мозга — обвивают мозговой столб, будто змея дерево. Вирус Ашеры, возможно, родственный герпесу, проникает через стенки клеток и, осев в ядре, изменяет ДНК клетки так же, как это делают стероиды. Но Ашера куда сложнее стероида.
— А когда она изменяет ДНК, каков результат?
— Никто не изучал Ашеру, кроме разве что Л. Боба Райфа. Думаю, она намеренно выводит ближе к поверхности праязык, пробуждает у людей склонность говорить на иных языках и делает их более восприимчивыми к ме. Я бы предположил, что она также поощряет иррациональное поведение, возможно, ослабляет защиту индивидуума против вирусных идей, а также делает хост сексуально неразборчивым.
— И у каждой вирусной идеи есть соответствующий ей биологический вирус? — спрашивает Дядюшка Энцо.
— Нет. Насколько я знаю, только у Ашеры. Вот почему изо всех ме, всех богов и религиозных практик, господствовавших в Шумере, только Ашера сильна и по сей день. Вирусную идею можно искоренить, как это произошло с нацизмом, брюками клеш и футболками с Бартом Симпсоном, но благодаря своему биологическому компоненту Ашера может оставаться в человеческом теле в латентной форме. После Вавилона Ашера продолжала сохраняться в человеческом мозге, передаваясь от матери к младенцу и от любовника любовнице.
Мы все восприимчивы к вирусным идеям. Таков механизм массовой истерии. По тому же принципу какая-то мелодия может засесть у вас в голове, и вы будете напевать ее весь день, пока не передадите кому-то другому. Таковы анекдоты. Городские легенды. Бредовые религии. Марксизм. Какими бы умными мы ни становились, эта глубинная иррациональная составляющая всегда делает нас потенциальными хостами для самовоспроизводящейся информации. Но если вы заражены еще и биологической Ашерой, то становитесь гораздо восприимчивее. Фактор Вавилона — единственное, что не дает этим вирусам захватить весь мир: стены взаимонепонимания разделяют человеческую расу и останавливают распространение вируса.
Так называемое Вавилонское столпотворение привело к бурному росту числа языков, что, собственно, и входило в план Энки. Монокультуры, такие, как, к примеру, кукуруза, подвержены заражениям, но генетически различные культуры, как в прерии, исключительно устойчивы.
Через несколько тысяч лет после Вавилона возник новый язык, обладающий исключительной гибкостью и силой, — иврит. Второзаконники, радикальная группа монотеистов в шестом и седьмом веках до нашей эры, первыми обратили это себе на пользу. Они жили в период крайнего национализма и ксенофобии, что облегчало им блокирование идей, поступающих извне, таких как поклонение Ашере. Старые легенды своего народа они оформили в Тору, в которую вложили закон, призванный гарантировать ее распространение в последующих поколениях. По сути, закон гласит: «Сделай с меня копию и читай ее каждый день». И они поощряли некую разновидность информационной гигиены, веру в тщательное копирование и бережное обращение с информацией, которая, как они понимали, была потенциально опасна. Они превратили данные в контролируемую субстанцию.
