Ханну Райаниеми - Квантовый вор
Взгляд Исидора на мгновение останавливается на паре красных башмачков с развевающимися шоколадными лентами. На всякий случай он их запоминает: нынешнее настроение Пиксил, возможно, придется исправлять с помощью подарка.
— Ищете что-то особенное?
Голос кажется ему знакомым благодаря экзопамяти. Сив Линдстрём. В жизни она выглядит более усталой, чем в воспоминаниях, на ее привлекательном лице залегли морщины. Но униформа продавщицы идеально выглажена, волосы аккуратно причесаны. Между Часами происходит обмен фрагментами стандартного магазинного гевулота: Линдстрём узнает, что Исидор ничего не понимает в шоколаде, но обладает достаточным количеством Времени, чтобы его купить, а он получает общедоступные рекламные экзовоспоминания о продавщице и магазине. Ее реакцию, вероятно, скрывает гевулот, потому что перед Исидором предстает лишь безупречная вежливость продавца.
— У нас отличный выбор macarone, свежие, только что с фабрики.
Она делает жест в сторону прилавка, куда синтбиотический дрон, которого Исидор уже видел, аккуратными рядами выкладывает шоколадные диски в разноцветных обертках.
— Я подумывал о чем-то… более существенном. — Исидор показывает на шоколадное платье. — О чем-то вроде этого. Могу я посмотреть на него поближе?
Продавщица выходит из-за прилавка и открывает стеклянную панель, отделяющую витрину от магазина. У женщины неровная шаркающая походка давнего обитателя Марса, страдающего от недостатка земной силы тяжести: так двигается неоднократно битая собака, ожидающая удара, даже когда ее гладят. Исидор вблизи рассматривает тщательно воспроизведенные детали платья, имитацию летящей ткани и живость цвета. Возможно, я ошибся. Но затем он ощущает легкую дрожь гевулота продавщицы. А может, и не ошибся.
— Пожалуйста, — все тем же тоном произносит она. — Это и в самом деле примечательный образец. Копия платья Достойной из Олимпийского Двора, выполненная из шоколада трюдель. Мы испробовали четыре вида смеси. Шестьсот ароматических компонентов, подобранных очень тщательно. Шоколад — неустойчивый материал, он требует особого внимания.
— Как интересно, — отзывается Исидор, стараясь принять вид пресыщенного Богатого Временем молодого человека.
Он достает увеличительное стекло и изучает кромку платья. Волнистый край превращается в кристаллическую решетку сахаров и молекул. Исидор пытается проникнуть вглубь воспоминаний свежего шоколада. Но тут вмешивается гевулот магазина, засекший нежелательное вторжение в частную жизнь, и изображение мгновенно теряет четкость.
— Что вы делаете? — спрашивает Линдстрём, уставившись на него, как будто только что увидела.
Исидор хмуро смотрит расплывчатое пятно.
— Проклятье! Я был почти у цели. — Говорит он и дарит Линдстрём одну из своих лучших улыбок, от которой, по словам Пиксил, у пожилых женщин размягчаются даже кости. — Вы не могли бы попробовать платье на вкус?
Продавщица смотрит на него с недоверием.
— Что?
— Прошу прощения, — произносит Исидор. — Я должен был сказать сразу. Я расследую печальное происшествие с вашим работодателем.
Он приоткрывает свой гевулот ровно настолько, чтобы она узнала его имя. Взгляд ее зеленых глаз на мгновение застывает, пока поступает информация, а затем продавщица глубоко вздыхает.
— Так значит, вы и есть тот чудо-мальчик, о котором все говорят. Тот, что видит лучше, чем наставник. — Она возвращается за прилавок. — Если вы не собираетесь ничего покупать, я попросила бы вас уйти. Я не закрываю магазин только потому, что он не хотел бы этого. Но почему я должна разговаривать с вами? Я уже рассказала все, что знаю.
— Потому, — отвечает Исидор, — что вас считают причастной к этому.
— Из-за чего? Из-за того, что я его нашла? Да я получила столь малый фрагмент его гевулота, что едва знала его фамилию.
— Потому что это вполне логично. Вы из Первого Поколения, это видно по вашей походке. А это означает, что вы почти столетие провели в состоянии Спокойной. А это может сыграть странную шутку с человеком. Иногда даже появляется желание снова стать машиной. Гогол-пираты могут сделать это за деньги. Или взамен оказанной услуги. Например, если вы поможете похитить разум известного на весь мир шоколатье…
Ее гевулот закрывается окончательно, и она превращается в расплывчатую метку-заполнитель, означающую личность, окутанную пеленой уединения, а Исидор становится для нее пустым местом. Но это длится одно мгновение. Затем Линдстрём возвращается: глаза зажмурены, сжатые кулаки подняты к груди, на смуглой коже выделяются побелевшие от напряжения костяшки.
— Все было не так, — тихо произносит она.
— Не так, — соглашается Исидор. — Потому что у вас с ним был роман.
В его голове тикают Часы. Линдстрём предлагает заключить контракт гевулотов, подобный осторожному рукопожатию. Он принимает предложение: разговор в течение следующих пяти минут не будет фиксироваться его экзопамятью.
— Ты и вправду не такой, как они? Наставники.
— Нет, — говорит Исидор. — Не такой.
Она берет в руки конфету.
— Ты знаешь, как трудно изготовить шоколад? Как много времени занимает этот процесс? Он показал мне, что это не просто сладости, что в шоколад надо вложить частицу самого себя, собственными руками создать нечто реальное.
Линдстрём вертит в пальцах конфету, словно это талисман.
— Я долгое время была Спокойной. Ты слишком молод, чтобы понять, что это значит. Ты это ты, но не совсем: часть тебя, говорящая часть, делает какие-то вещи, делает машинально. И спустя какое-то время начинаешь считать, что так и должно быть. Даже когда все уже позади. Чувствуешь себя как-то неправильно. До тех пор, пока кто-то не поможет снова обрести себя.
Она откладывает в сторону наполовину растаявшую конфету.
— Воскресители говорят, что не смогут его вернуть.
— Мисс Линдстрём, они сумеют это сделать, если вы мне поможете.
Она переводит взгляд на шоколадное платье.
— Знаешь, мы делали его вместе. Когда-то и я носила такую одежду, еще во времена Королевства.
Ее взгляд устремлен куда-то далеко-далеко.
— Почему бы и нет? — наконец произносит она. — Давай попробуем. Хотя бы в память о нем.
Линдстрём достает из-под прилавка какой-то металлический инструмент и нерешительно подходит к стеклянной панели. С невероятной осторожностью она отрезает от края шоколадного платья крошечный кусочек и кладет его в рот. На мгновение она замирает, ее лицо остается непроницаемым.
— Это неправильно! — восклицает она, широко раскрыв глаза. — Совсем неправильно. Кристаллическая структура совсем не та. И вкус… Это не тот шоколад, какой мы изготавливаем. Похожий, но не совсем.
Еще один маленький кусочек она протягивает Исидору, и шоколад почти мгновенно тает у него на языке, оставляя горьковатый привкус со слабым ореховым оттенком.
Исидор улыбается. Ощущение триумфа почти снимает в его голове напряжение, оставшееся от кват-посланий Пиксил.
— Не могли бы вы пояснить, в чем заключается разница с технологической точки зрения?
Ее глаза сверкают. Линдстрём облизывает губы.
— Все дело в кристаллах. На последней стадии необходимо много раз разогревать и охлаждать шоколад, тогда получаемый продукт не тает при комнатной температуре. В шоколаде имеются кристаллы, и их симметрия, получаемая при чередовании тепла и холода, помогает им удерживаться вместе. Мы всегда стараемся делать шоколад пятого типа, а здесь слишком много четвертого, это можно определить по текстуре. — Вся ее нерешительность и сомнения неожиданно исчезают. — Как вы узнали? Что случилось с этим платьем?
— Это не важно. Важно то, что вы не должны его продавать. Позаботьтесь о его сохранности. Кстати, не могли бы вы дать мне кусочек с собой? Да, этого достаточно, и можно просто завернуть. Не теряйте надежды: он еще может к вам вернуться.
Ее смех мрачен и горек.
— Начнем с того, что он никогда не был моим. Хотя я очень старалась. Я хорошо относилась к его жене. Я подружилась с его дочерью. Но все напрасно. Знаешь, порой мне казалось, что так даже лучше. Только воспоминания и шоколад. — Она несколько раз сжимает и разжимает кулаки. Ее ногти выкрашены в белый цвет. — Отыщи его, пожалуйста, — негромко просит она.
— Я сделаю все, что смогу, — обещает Исидор.
Он сглатывает и неожиданно испытывает облегчение при мысли, что этот разговор запечатлен не в кристалле экзопамяти, а только в нейронах его смертного мозга.
— Между прочим, я вас не обманул. Я действительно ищу что-нибудь особенное.
— Вот как?
— Да. Мне придется опоздать на вечеринку.
Дверь магазина неожиданно открывается. Входит мальчик-подросток, светловолосый, очень красивый, с правильными славянскими чертами лица, примерно восьми марсианских лет.
