Виктор Зацев - Drang nach Osten по-Русски. Книга вторая
Что касается браков между свободными магаданцами и русами, с одной стороны, и, русскими холопами и холопками с другой стороны, тоже становившимися свободными, тут сказалось либеральное воспитание молодого царя. Его отец, Иван Четвёртый, вопреки бытовавшему в советские времена мнению, всю свою жизнь боролся против нарастающего закабаления крестьянства. Трудно сказать, что тут сказалось больше, скорее всего, вредность царского характера и желание противиться давлению крупного боярства, погубившего мать молодого Иоанна Васильевича. Явно, не передовые экономические идеи, но, факт остаётся фактом, Иоанн Грозный был ярым противником закрепощения своих подданных. В таком русле он и воспитал своего сына. Потому идея освобождения всякого холопа или холопки, кто вступит в брак с православным магаданцем или русом, получила оригинальное продолжение. Уже сам Иоанн Иоаннович предложил (с подачи многочисленных агентов влияния, среди которых семья Кочневых была не первой), установить стандартную цену выкупа холопов.
То бишь, ограничил выкупную стоимость простого крестьянина десятью гривнами, даже не самого мужчины, а всей его семьи. При условии отсутствия долгов и редкой профессии, вроде кузнеца или сокольничего, любой боярин или помещик ОБЯЗАН был за такую плату отдать крепостного ПРАВОСЛАВНОМУ мужу или жене. И, купленный холоп с семьёй, как и крепостной крестьянин, при пересечении границы Руси автоматически становился свободным. Поскольку в Западном Магадане и Новороссии холопов и крепостных официально не было. Видимо, молодой царь что-то такое предчувствовал в своей душе, насчёт наступающего голода и трудных годов. Конечно, все процедуры были обставлены необходимостью согласования с попами, с общиной и так далее, но, были утверждены даже Земским Собором, призвавшим молодого Рюриковича на царство.
После окончания переговоров, возвращавшиеся домой Головлёв и Чистова были отдарены истинно по-царски. Пусть традиционными мехами, но, весьма щедро и с размахом. С тем же размахом в Москве приступили к строительству корпусов Университета, а в районе Донбасса новороссийские и магаданские инженеры занялись разметкой новых шахт. Молодой Иоанн Пятый получил отличное образование и неплохо усвоил отцовские уроки руководства страной. Он понимал, что построенные магаданцами и русами заводы, шахты, мастерские останутся на Руси в любом случае, что бы ни случилось. Значит, будут работать на благо страны, на благо русских людей. Потому по всем воеводствам полетели строгие царские указания, магаданцев не притеснять, их людям не мешать. А воеводы на местах, из-за магаданского изобретения — рации, давно потеряли возможность годами куролесить, ссылаясь на дальность от Москвы. Теперь, случись какая непонятка, сразу возникал вопрос «Почему в Москву не доложил? Знать, воруешь?» Как пошутил Петро, прощаясь с Еленой Александровной, — не прошло и двадцати пяти лет, как на Руси что-то изменилось!
Два десятилетия активного прогрессорства магаданцев не только перекроили политическую карту Европы. Три русских офицера — Головлёв, Седов и Кожин, отлично знали, как непрочны границы европейских государств. Потому и вырастили себе помощников и продолжателей дел своих не только из детей и соратников. В сотнях детских домов Новороссии из сирот воспитывались и вырастали тысячи русских «янычар», преданных новшествам более самих магаданцев. Ибо молодые, безродные, но, грамотные и активные сироты, отлично понимали, что смогут чего-либо добиться, только поддерживая и продолжая реформы. Только в несословном обществе у безродных детдомовцев были шансы добиться славы, богатства, уважения.
Не уступали детдомовцам и подрастающие простолюдины, их дети, хлебнувшие свободы и честного труда, выросшие уже в новом обществе. Грамотная активная агитация принесла свои плоды, молодое поколение жителей Новороссии не сомневалось, что они русы и славяне, четыреста лет жившие под игом нормандцев на Острове, или под гнётом германцев на континенте. За пятнадцать лет само понятие «англичанин» вымылось из сознания островитян, благо англы и раньше не составляли большинства населения бывшего королевства. Валлийцы, саксы, пруссы, корнуэльцы, пикты, славяне, кельты, и многие другие народы перековались под молотом русского языка и наковальней православия. А Пётр с Николаем не забывали подогревать эту горючую смесь огнём агитации, технологических новинок и мечтами о дальних странствиях.
Русский язык становился самым популярным языком в Европе, в первую очередь, среди торговцев и промышленников. Недорогие качественные и уникальные товары из Западного Магадана и Новороссии продолжали завоёвывать европейского потребителя. Особенно, с развитием промышленности на «освобождённых землях». Причём, мода на изучение русского языка и русской грамоты охватила все сословия, от простых крестьян и промышленников, обдумывавших возможность переселения в земли русов, до знатных дворян, мечтавших побывать в Петербурге и Королевце. К ним подтягивались военные и учёные, многие из которых прошли обучение в Магадане и Новороссии. И всё это происходило под мощнейшим идеологическим давлением русского православия, находившегося под неусыпным контролем наместников и губернаторов.
Русские школы, массово развёрнутые губернаторами на новых землях, завоевали популярность во всех соседних странах. Возможность бесплатного обучения с перспективой продолжить образование в университетах Петербурга и Королевца, тоже бесплатно, высоко оценили многие подданные европейских королей. Используя опыт будущего, магаданцы вели пропаганду своего образа жизни, агитировали толковую молодёжь, независимо от социального статуса, на выезд в Новороссию и Магадан. Система грантов, направленная на привлечение учёных и художников, применялась магаданцами полтора десятилетия, вымывая «мозги» из соседних стран.
И, как нетрудно догадаться, весьма скоро бо́льшую половину «вымытых мозгов» составили представители «вечно гонимого народа». Причём, в шестнадцатом веке, евреи действительно были гонимым народом, без кавычек. Только официально, с тысяча пятьсот десятого по тысяча пятьсот восемьдесят второй год, евреи в разные годы были изгнаны из Бранденбурга, Пруссии, Италии, Неаполя, Праги, Генуи, Баварии, снова из Праги, Ватикана, Венгрии. Это не считая почти двадцати изгнаний из различных стран Европы за предыдущий, пятнадцатый век. Причём, все изгнания сопровождались, как нетрудно догадаться, грабежами, убийствами, насилием и прочими специфическими чертами Средневековья.
После захвата русами почти всей Северной Европы, где они ввели небывалый для Средневековья режим равноправия, евреи остальных европейских стран стали массово перебираться в континентальную Новороссию. Изначально, конечно, были желающие перебраться на Остров, но, там принимались исключительно православные переселенцы. Упрямые евреи не желали расставаться с иудаизмом, сохранившим их нацию в течение тысяч лет. Потому предпочитали платить двойные налоги на континенте, но, оставаться в традиционной вере. Тем более, что традиционно еврейская диаспора Праги оставалась одной из крупнейших в Европе, несмотря на две попытки изгнания.
Еврейские менялы и ростовщики многие века оставались монополистами в своём ремесле на бо́льшей части Европы. Мало того, что классическое христианство не разрешало давать деньги в рост, так ещё и общественная мораль Средневековья резко протестовала против подобной наживы. Так было до появления протестантства, легко переступившего подобные ограничения, поскольку для истинного протестанта не существовало моральных запретов на способы наживы. Богатство, добытое любым путём, хоть ростовщичеством, хоть пиратством, хоть разбоем на дорогах, стало основным мерилом божественной любви и благосклонности для лютеран, протестантов, гугенотов и прочих гёзов. Именно в те времена возникла любимая поговорка англичан «Деньги не пахнут».
Действия магаданцев, в большей части уничтоживших протестантов идеологически и физически, разгромивших практически все протестантские страны, вставшие на путь беспринципной наживы, резко изменили финансовые потоки Европы. Англия, Пруссия, Север Священной римской империи германской нации, попавшие под власть русов, в считанные годы становились православными. Пусть не истинно верующими, но, соблюдающими традиционные ценности православия. Швеция тоже перешла в православие, Голландия лишилась всех гёзов, проданных испанцами Новороссии. На политической карте мира оставались лишь две протестантские страны — Дания и Швейцария, в силу своей бедности не способные повлиять на расклад сил в Европе.
Русы и магаданцы избавили еврейских банкиров от конкурентов-протестантов, но, не спешили возвращать им монополию ростовщичества. Они очень цинично трактовали православные традиции, критикуя ростовщическую наживу, но, поддерживая банки. Магаданцы развивали свои банки, выдавая кредиты под минимальные проценты всем желающим. Пусть большинство кредитов были связанными, но, их объёмы и количество били по еврейским ростовщикам самым жестоким образом. Полицейский сыск и жёсткие меры магаданцев и русов, принятые к преступности и бродягам, лишили скупщиков краденого доходов, притом три четверти этих мамок и папочек отправились осваивать джунгли центральной Африки. Оттуда, из южной и центральной Африки, русы наладили поставки в Европу золота, слоновой кости, драгоценных камней, которые не продавали оптом евреям-ювелирам на Амстердамской бирже, как полтора века делали прочие торговцы. Отнюдь, все добытые драгоценности русы и магаданцы выпускали в продажу исключительно в обработанном виде. Благо, за два десятилетия, в Королевце и Петербурге, Лариса Головлёва, бывшая сварщица-пайщица, создала достойную ювелирную школу, используя технические средства и неплохой вкус. Еврейские диаспоры теряли свои основные источники доходов, не приобретая новых.
