Дэвид Марусек - Счет по головам
Да, сэр! Найк дергает Троя за руку — что-то трещит — и роняет его на пол.
Найка обезоруживают и уводят. Расс снимает с нас оковы, медик осматривает руку Троя. Ну и нос у тебя, сынок, говорит расс. Потом видит мои цвета, нюхает меня, спрашивает: опять Кодьяк?
Четверг
3.10
В коттедже Полевой Шпат убавили освещение. Бесшумные ароматические часы отмечали ход времени: лаванда, грибной лес, море. Медики после полуночи больше не приходили, и ночных евангелии понемногу клонило в сон. Только череп смотрел широко открытыми глазами, мутными и невидящими.
— Схожу за кофе, — сказала, широко зевнув, Синди. — Хочешь? — Ронни покачала головой. Синди встала, потянулась, и вдруг заметила, что ноги муляжа на кушетке подрагивают. — Map Старк? — Она потянулась к лежащей, забыв, что это обыкновенная голограмма. — Дай вирт-перчатки, Ронни!
Ронни уже шарила впотьмах по столу, ища их. Коттедж внезапно осветился, дверь распахнулась, и вошел Консьерж во главе процессии врачей, дженни и медтехников с каталками. Обступив резервуар, они принялись за работу. Крошка Ханк в тигровом купальном халате тоже явился, но подошел не к баку, а к евангелинам.
— Привет, Эллен, — сказал он муляжу. — Это я, Крошка Ханк.
Муляж выгнулся дугой, и лицо его исказила гримаса невыносимой боли.
Шум и яркий свет разбудили Миви. Он не сразу вспомнил, где находится.
— Клиника, реальное время, — сообщил чей-то голос.
Миви сел, спустил ноги на холодный бетонный пол. Середину его спальни в бункере занимала диорама коттеджа. Крошка Ханк присутствовал как в ней, так и рядом. Медики окружили резервуар, муляж Эллен в судорожной позе застыл на кушетке.
— Что происходит?
— Точно врачи не могут сказать, но похоже, что нейродинамика в мозгу Эллен подверглась катастрофическим изменениям.
— Что это значит? — В бункере было холодно. Миви нашарил ногами шлепанцы, накинул одеяло на плечи.
— Сознание Эллен, видимо, снова и снова переживает момент бесконечного ужаса.
— Боже! Они что, не могут прекратить это?
— Как видишь, они стараются.
Консьерж в диораме присоединился к евангелинам и Крошке Ханку. Глядя на муляж, он покачал головой.
— Что он говорит?
Диорама приблизилась, включился звук.
— …в кафетерии. Я позову вас, когда можно будет вернуться.
Евангелины неуверенно переглянулись.
— Инструкции предписывают нам оставаться здесь, — сказала Ронни. Она обернулась за подтверждением к Крошке Ханку, но тот только наблюдал.
Консьерж тоже принял во внимание его безучастность.
— Возможно, мар Райдер, но в клинике окончательное решение остается за мной. Ступайте.
Евангелины нервничали.
— Ты не хочешь их поддержать? — спросил Миви.
— Я вмешаюсь, если придется, но сначала хочу посмотреть, что они будут делать. Откуда им, в конце концов, знать, что рядом с ними действительно я? Да они вообще без меня обойдутся, спорим?
— Идите же, — повторил Консьерж. Врачи выкрикивали распоряжения, в воздухе плавала большая модель пульсирующего мозга.
Евангелины дошли до двери и повернули назад.
— Обращаюсь к арбитру, — сказала Синди. — Ник? Николас, ментар «Полезных людей» принял облик шикарного молодого человека в смокинге.
— Боюсь, что Консьерж в своем праве, — сказал он, вытирая рот шелковой салфеткой. — Ваш клиент, конечно, приказал вам все время сидеть в коттедже, не снимая дурацких шапочек, но законной силы такой приказ не имеет. Здесь, как капитан на борту корабля, все решает Консьерж, поэтому я разрешаю вам нарушить волю клиента. Прошу меня извинить, я обедаю со Стромбли Махузой, — сказал Ник и исчез.
— Это правда? — спросил Миви. — Консьерж в самом деле имеет такие полномочия?
— Сложный вопрос. В законах нет ни одной статьи, говорящей определенно «да» или «нет». Но ведь это не Ник, а ловкая подделка под Ника. Не забывай, что они находятся в имитомире Консьержа.
Не Ник? Но он выглядел и вел в себя в точности как ментар Зоранны, которого Миви хорошо знал. Крошку Ханка, кстати, тоже не мешает проверить.
Евангелины посмотрели одна на другую, как в зеркало, и Синди сказала:
— Мы отказываемся уйти.
— Хорошо, оставайтесь, — сказал консьерж и вернулся к резервуару.
— Молодцы, компаньонки, — улыбнулся евангелинам Крошка Ханк в диораме.
— Зачем Консьержу вздумалось их выгонять? — спросил Миви. — Он ведь знает, что ты за ним наблюдаешь. Да еще когда у Эллен кризис. Чудовищно!
— В тактическом смысле это идеальное время, чтобы выявить слабое место врага. Я сам, наверное, испробовал бы нечто подобное.
Это было уж слишком. Миви спросил ментара на старкесе:
— Ну, а другие новости? Есть у нас какой-нибудь план?
— Я еще не определился, — ответил (правильно) Крошка Ханк. — Ты ложись, досыпай. Не стоило, пожалуй, будить тебя ради этого.
— Ты правильно сделал, — зевнул Миви. — Буди, пожалуйста, снова, если что-то изменится,
— Ладно, спокойной ночи. — Крошка Ханк погасил скоп и пропал.
Миви лег, возвел глаза к потолку. Он больше не чувствовал себя похороненным заживо — теперь он как будто лежал на дне глубокого колодца.
— Десять люменов, — сказал он, и комната осветилась неярко, как снег под луной. Он повернулся на бок, попытался уснуть. Спустя долгие пять минутой повернулся на другой бок, не с лучшим успехом. Он встал, надел халат, сунул ноги в шлепанцы. — К лифту. — Тусклая оранжевая линия протянулась из комнаты. Миви дошел по ней до прессовой двери, где стоял Крошка Ханк.
— Куда это ты собрался?
— Воздухом подышать.
— Мы тебе его сюда накачаем, любого. Что предпочитаешь: луг, грозу, лес? — Миви молчал. — Как я, по-твоему, смогу тебя защитить, если ты выйдешь из бункера?
— Это мой риск.
— Хорошо, епископ. Я думал, ты поможешь мне спасти Эллен, но незаменимых нет. Хочешь приключений на свою голову — милости просим. — И он снова исчез.
Миви доехал по первого этажа, прошел по темным комнатам, вышел через стеклянные двери в патио. Воздух полнился жизнью — попробуй сымитируй такое. На лужайке, примыкающей к дворику, Миви скинул шлепанцы и пошел по росистой траве к воротам. Он не успел исследовать усадьбу и понятия не имел, что там дальше.
[Стрела, предупреждай меня о любой непосредственной опасности]. — Он старался выражаться на старкесе как можно четче. — [Об опасности для меня или для других лиц, имеющих ко мне отношение]. — Он не знал, достаточно ли этого ментару, который все понимает буквально.
[Принято].
Миви снова обулся, вышел за ворота. Сворачивая с одной призрачной тропки на другую, он шел через поля душистого форельника и подсолнечника. В каждой половинке луга, спланированного в форме песочных часов, помещался большой пруд. Миви подошел к берегу того, что поближе. Трещали цикады. Большая рыба выскочила из темной воды и точно застыла на миг в лунном свете, прежде чем плюхнуться назад, окатив человека. Самка, не иначе. Икру мечет. Когда Миви был ребенком, его семья тоже занималась рыбоводством. Снедаемый грустью и ностальгией, он почувствовал себя непригодным для задания, которое оставила ему Элинор.
— Прости, — сказал он в ночь. — Я стараюсь, да мозгов не хватает.
Богдан остановился у лестницы. Никогда еще за всю его жизнь чартерный дом не был таким безлюдным. Остальные еще не вернулись со съезда — хорошо хоть, что он убедил их не портить себе удовольствие из-за него. Маккормиковская медичка заклеила ему лицо молескином, поправила немного опухший нос. Серьезных повреждений ее автодок не нашел, а расс, отвечавший за безопасность, был, похоже, только рад избавиться от Богдана.
Он думал, не взять ли в «Микросекунде» гасилку, но действие последней бодрилки все равно подходило к концу, и он стал подниматься по сумрачной лестнице. Седьмой он проскочил по забывчивости и снова оказался у своей старой комнаты над девятым. Там поставили новую железную дверь со светящимся символом НЕ ВХОДИТЬ. Она была заперта, и Богдан вышел на крышу.
Огород явственно дышал под луной, внизу слышался рокот города. «Э-Плюрибус» в Элмхерсте свернула лагерь и переехала куда-то вместе с Аннет Бейджинг. Пираты распевали, добывая калюметскую глину из кирпичей, О-корабли покидали Солнечную систему без Богдана. Бидлы с Тобблерами влюбились друг в друга и поженились на верхушке отвала. Жаль, что он не успел двинуть Трою как следует.
Бодрилка выдохлась. Спускаться к Расти уже не было времени. Богдан дотащился до сарайчика, раскатал на полу рассадный мат, уснул мгновенно и проспал тридцать часов.
Фред пришел домой в три часа ночи, думая только об одном — выспаться. Войдя в квартиру, он сразу почувствовал неладное.
