Марк Романов - Суд Проклятых
— Прими меня, не отвергай, не оставляй. Ты ключ к последнему параду. Отдай мне всё, как мог бы отдавать всем тем, другим, которым то не надо…
— Иди в задницу, х*** носатый, — вяло огрызнулся Решка вслух. Он раздумывал о том, как выбираться с планеты, которую, судя по всему, пытались зачистить сами обитатели Марса. МАСК вышло на след разработки, когда Посланник начал охоту на единственный образец, подходящий ему по всем параметрам. Пытаясь изгнать остатки сознания, или души, Макса из клеток тела, этот чёртов стихоплюй напоролся на тот же изъян, что и гении науки с Эклектики — Макс отказывался отправляться в небытие.
А сам образец, тем временем, неуклонно разрушался. Теперь же, когда дитя учёных родителей вернулось в лоно науки, у МАСК не должно было остаться другого выбора, как вернуться и закончить начатое дело по зачистке планеты. Иначе… Иначе Посланникам станут просто не нужны никакие люди, планеты, МАСКи и прочее. Посланников уже не сможет остановить ничего, они спокойно наделают себе идеальных носителей, загрузятся в них и пошлют к космической бабушке всё человечество, начав диктовать уже свои условия.
Только вот Решка сомневался, что всю эту хрень на Эклектике устроил МАСК. Ошибиться они не могли, да и стоило ли наносить точечные удары, если у них наверняка были все подробные карты и схемы нужных строений, где сохранялись образцы эксперимента.
Остатки систем патрулирования с орбитальных баз планеты поставляли на экраны информацию о появлении близ Эклектики разнообразного флота из судов лёгкого и среднего класса, вывалившихся из точки перехода, и теперь судорожно пытавшихся построиться в подобие боевого порядка. Кажется, отдалённые патрули, наконец-то, возвращались домой, к погорелым остаткам этого самого дома.
— С одной стороны, — рассуждал Решка, постукивая пальцами по панели перед собой, — появился шанс не пойти на закуску этим жучкам в коридорах. С другой стороны, — он сощурился, всматриваясь в первичные характеристики классов судов на экране, — с другой стороны эта потрёпанная братия вряд ли мне чем-то поможет. Даже если я с присвистом улечу отсюда, куда мне деваться? Долго я не протяну.
— Ты можешь излечить свои недуги, — тут же встрял Посланник, — и плоть свою, и душу, и сознанье. Тебе лишь надо сделать шаг обратно в лоно, которое дало тебе тебя. И, растворившись в сотнях и десятках, мне подарить моих же братьев и сестёр…
— Ты хочешь, чтобы я добровольно свалился обратно в какой-нибудь бак с жидким химическим дерьмом? — хмыкнул Решка. — А ты бы наклепал себе тел, загрузил в них подобных тебе соплежуев, и радостно отвалил восвояси?
— Ты так спасёшь всех нас своим решеньем… — попытался снова затянуть своё Посланник.
— Иди ты нах***, двери все открыты, — в тон ему буркнул Решка. Он чувствовал, что не всё так просто. Как-то МАСК прознал про проект, следил и дождался стечения обстоятельств, попытался уничтожить всё следы, но не смог, да и сам Решка не верил в свои сверхспособности свободно путешествовать по Лабиринтам в поисках генитальных орлов.
— Ты прав, — скорбным тоном сказал Посланник. — Всё время, что дано тебе сегодня, тебя я лично вёл к Олимпу наших дел…
— Так это ты меня сюда затащил? и Лабиринт тут ни при чём? На Эклектике же нет никаких Лабиринтов…
— Ты умираешь, — с ноткой брезгливости в голосе обронил Посланник. — И нет тебе спасенья. Исход один, и он давно загадан. Решайся, юный друг, пока не поздно. Ты можешь здесь остаться чьим-то кормом, а может, превратиться в горку плоти. Но можешь мне помочь, основой став для тех, кто будет после, кто за мною.
— Иди ты нах*** дважды, друг, тропой лесною… — задумчиво обронил Решка. — Тьфу ты, как прилипчив этот слог! — разозлился он на себя. Не может быть, не может быть только один выход. Должен быть другой план, не может не быть другого, — бормотал он, просматривая архивы наугад, стараясь залезать в проекты, сходные по описанию и кодам секретности с его собственным. — Если есть такое чмо, как этот клювонос, должен же быть и его антагонист. Не верю, что умники с этой летучей крысятни не пытались создавать противников Посланникам…
— Я знал бы всё, что было здесь когда-то, — презрительно фыркнул внутри голос инопланетного оккупанта. — Я создал МАСК, и маску я надел, что значит силу и главенство над созданьем…
Решка, или Макс, или кто-то совершенно иной, сидящий в кресле за пультом, пропустил мимо ушей признание Посланника в том, что вся действующая система власти, обороны и исследований той же Эклектики была создана, сформирована и тщательно выпестована самим же Посланником.
Человек в кресле, отрешившись от тревожно мигающих датчиков систем жизнеобеспечения и безопасности, смотрел на материалы дела, в котором, среди прочих, мелькнуло и его изображение.
Проект «Астарта» был закодирован странным пирамидальным знаком, требующим исключительного доступа. Всё, что смог извлечь из доступных материалов по проекту Решка, изображения участников и основную задачу: найти пропавшего сотрудника.
Решка почувствовал во рту солёный привкус. Почти тут же он ощутил, как из глаз и ушёл течёт нечто тёплое и липкое. Изображение перед глазами Решки дёрнулось и сжалось в узкую светлую точку. Он почти оглох и ослеп, тело полностью расслабилось и мягко сползло с кресла вниз. Голос Посланника в голове утих, как утихли все звуки вокруг.
Стало не просто тихо, а невыносимо тихо. Мало по малу перед взглядом прояснилось, и Решка увидел сидящего на маленьком плотике Макса, или самого себя. Молодой человек был чем-то рассержен и прятал за злобой страх.
Вокруг, куда хватало взгляда, плыли кометы, галактики, звёзды и туманности. Тут и там скопления светлячков космическими китами ныряли в бесконечную тёмную синеву космоса.
— Теперь мне можно уйти? — спросил Макс с плотика, не глядя на Решку.
— Да, Олеш, — не своим голосом сказал Решка молодому человеку перед собой, — теперь можно. Теперь тебя зовут Олеш Граут, и тебе всё можно.
22.3. Сон Гая Травкина
— Сколько звёзд! — Гай привалился к тонким трубкам поручней, ограничивавших обзорную площадку «Яркой Иглы», высочайшего небоскрёба Планурум Дуо. — Только посмотри, как они сияют…
Его спутница тонко взвизгнула, прижимаясь к стенке гравилифта, и жалобно заявила:
— Блэки, милый, пойдём вниз… Мне здесь не нравится! Ветер…
— Да, и ветер! Пусть сильнее дует ветер! — Травкин поднял к небесам счастливое лицо, и раскинул руки, подставив ладони упругим струям воздушных течений. — А ещё можно дунуть моей новой смеси… И полетать.
Рыжеволосая наморщила носик, и брезгливо заявила:
— Ну, нет, дорогой, травиться какой-то там органикой я не собираюсь! — её рука скользнула по светящемуся синим сенсору лифта, и кабина распахнула створки. — Не вздумай меня искать.
— Не буду. Мне нужно небо. — Гай расцепил пальцы, стиснутые на ограждении, и раскурил длинную самокрутку. Проследив за разрываемыми ветром струями дыма, он мельком подумал: «Да и пропади они пропадом. Рыжие, лысые, блондинки и темноволосые…»
Небо над ним завилось спиралью, втягивая облака, куски строений, орбитальную станцию «Мэри Кей Симпсон 3», и гравилифт «Яркой Иглы», превратившийся в тонкую нитку серебряного цвета.
«Так, наверное, выглядит прохождение горизонта событий чёрной дыры — мелькнуло в сознании Гая, остававшегося неподвижным. Ветер не трепал волос, не касался разгорячённой кожи, утихнув. — Но откуда взялась чёртова дыра над Планурум?»
Насыщенный синий цвет небес, подкрашенных в нижних слоях серой дымкой смога промышленных районов, сменился глубокой чернотой космоса. Звёзды жалили глаза. Смотровая площадка медленно дрейфовала в вакууме, смыкаясь в кабину лёгкого истребителя. Встопорщившиеся плоскости с ракетными контейнерами и устаревшими лучевыми пушками, помаргивающие вспышками импульсов пакеты маневровых двигателей, запотевший бронеколпак и медленно дрейфующая на тонкой леске монетка с двуглавым орлом у самого «потолка». Ощущение невесомости и давящих на тело разнонаправленных векторов ускорения. Перегрузка. Руки сами ложатся на штурвал. В звуковой системе выросшего на голове шлема слышатся треск шифрогрупп и искажённые голоса, сыплющие командами, координатами и матерными конструкциями. Сетчатку обжигают импульсы плазмы, расцветающие рядом с кокпитом. Силовое поле звенит, отражая энергию, расплескивающуюся по невидимой сфере. Чуть сзади и ниже, над красной поверхностью планеты, разлетается во вспышке взрыва один из ведомых, и в эфире слышен короткий вопль ужаса и боли, обрывающийся вместе с жизнью неведомого пилота.
