Нил Стивенсон - Криптономикон, часть 1
Он через голову срывает спасательный жилет, тот стремительно вырывается вверх и вспыхивает, как комета. Пропитанная мазутом одежда неумолимо тянет вверх, Гото срывает гимнастерку и отпускает ее к поверхности. Ботинки тянут вниз, штаны вверх, чем достигается определенное равновесие.
Он вырос на рудниках.
Кулу стоит на северном побережье Хоккайдо, у пресноводного озера, там, где горные реки сливаются перед самым впадением в Охотское море. С одной стороны озера круто дыбятся горы, нависая над холодным серебристым ручьем, что бежит из леса, где живут только обезьяны и демоны. На этом краю озера есть островки. Если копать на островах или в горах, найдешь жилы медной руды, иногда — цинк, свинец, даже серебро. Этим кульчане и занимаются спокон веков. Памятник им — лабиринт выработок, уходящих под землю — не по прямой, а следуя простиранию самых богатых жил.
Иногда выработки ныряют глубоко под озеро. Пока рудники действовали, воду откачивали, а выбрав жилы, предоставили ей полную свободу. Есть пещеры и туннели в горах, куда забираются лишь те мальчишки, которым хватает духу нырнуть в холодную воду и проплыть десять, двадцать, тридцать метров.
В детстве Гото Денго исследовал их все, некоторые даже нашел сам. Рослый, упитанный, он прекрасно держался на воде и отлично плавал. Правда, не дольше всех мог пробыть под водой. Он даже не был самым отважным (самые отважные не надели спасательных жилетов и встретили смерть, как пристало воинам).
Он плавал туда, где не бывал никто, потому что единственный из всех мальчишек Кулу не страшился демонов. Отец, горный инженер, ходил с ним в горы, где эти демоны якобы обитали. Они с отцом спали под звездами. К утру одеяла покрывались инеем, порой их еду крали медведи. Но никогда — демоны.
Другие ребята считали, что демоны живут в некоторых затопленных выработках, вот почему те, кто туда заплывает, не возвращаются. Однако Гото не боялся демонов и плыл, страшась только холода, воды и темноты, которые сами по себе были достаточно опасны.
Сейчас ему надо только притвориться, что огонь — каменная кровля выработки. Гото плывет дальше. Однако он не вдохнул как следует перед нырком и теперь близок к панике. Поднимая глаза, видит, что вода горит лишь на отдельных участках.
Оказывается, он на большой глубине. В штанах и ботинках плыть трудно. Возится со шнурками, но они завязаны двойным узлом. Вытаскивает нож, чиркает по шнуркам, сбрасывает ботинки, потом штаны вместе с исподним. Убеждает себя не паниковать еще десять секунд. Сгибается, обхватывает руками колени. Естественная плавучесть постепенно берет верх. Он знает, что поднимается сейчас к поверхности, как пузырь. Свет ярче. Надо просто ждать. Он выпускает нож, который только мешает всплытию.
Спину холодит ветерок. Гото резко распрямляется из позы эмбриона, вскидывает голову, хватает ртом воздух. Пятна горящего мазута совсем близко и растекаются по воде, как по твердой поверхности. Снизу пламя голубое, почти невидимое, кверху желтеет и завивается черным дымом. Гото Денго на спине отплывает от горящего щупальца.
Сверху проносится серебристый призрак, так низко, что чувствуется тепло выхлопа и можно прочесть английские предупреждающие надписи на брюхе. Концы крыльевых пулеметов искрятся, выбрасывают алые черточки.
Американцы расстреливают уцелевших. Некоторые пытаются нырнуть, но пропитанная мазутом одежда выталкивает их на поверхность, ноги вхолостую молотят воздух. Гото прежде убеждается, что рядом нет горящего пятна, потом медленно поворачивается, как антенна радара, высматривая самолет. П-38 летит низко, целит в него. Гото Денго набирает в грудь воздуха и ныряет. Под водой хорошо и тихо, стук пуль по воде — словно стрекот исполинской швейной машинки. Несколько очередей зарываются в океан, оставляя хвосты пузырей, замедляются почти до полной остановки в метре-двух от поверхности, разворачиваются вертикально вниз и тонут, как бомбы. Гото Денго плывет за одной, ловит ее в кулак. Пуля все еще тепла Можно было бы сохранить на память, но карманы остались штанах, а руки нужны, чтобы плыть. Мгновение он смотрит на пулю, серебристо-зеленую в подводном свете, только что с американского завода.
Как эта пуля попала из Америки ко мне в руку?
Мы проиграли. Война кончена.
Надо вернуться домой и всем рассказать.
Я должен быть, как отец, рационалистом, объяснять жизнь односельчанам, согнутым под гнетом суеверий.
Он выпускает пулю и смотрит, как она идет ко дну вслед за всеми кораблями и молодыми людьми Кулу.
ФОТОРОБОТ
Эй, это незрелый рынок !
Настоящее осмысление еще не началось — Рэнди по-прежнему сидит в конференц-зале, а мероприятие только набирает разгон.
Естественно, первые клиенты не станут постоянными .
Теперь выступает Том Говард, объясняет свою работу. Рэнди нечем заняться, и он воображает вечерний спор в «Ядре и картечи».
Это как Дикий Запад, сперва несколько необузданный, но потом все устаканится и будет как в Калифорнии .
Почти все делегации прихватили с собой крутых парней — инженеров и специалистов по безопасности. Им обещано вознаграждение, если они найдут изъяны у Тома в системе. Время от времени эти ребята встают и дают залп.
Через десять лет вдовы и мальчишки-газетчики будут иметь счет в киберпространстве .
«Великолепный» — не то слово, которое обычно применимо к Тому Говарду: он сильный, угрюмый, без всякого светского лоска и нимало этого не стыдится. По большей части он отмалчивается с видом скучающего сфинкса, и легко забываешь, какие у него золотые мозги.
Однако в эти конкретные полчаса жизни Тому Говарду важно быть великолепным. Он фехтует с Семью Самураями — самыми головастыми высокооктановыми учеными и самыми бдительными спецами по безопасности, каких только произвела Азия. Один за другим они бросаются в бой, а он срубает им головы и укладывает на стол, словно пушечные ядра. Несколько раз Том вынужден остановиться и задуматься секунд на шестьдесят, прежде чем нанести следующий удар. Раз просит Эберхарда Фёра что-то просчитать на компьютере. Иногда ему приходится прибегнуть к криптографической экспертизе Джона Кантрелла или взглянуть на Рэнди — кивнет тот или мотнет головой. Однако постепенно он вырубает их всех.
На протяжении схватки Берил вымученно улыбается. Ави просто держится за подлокотники; костяшки его пальцев сперва голубые, потом белые, потом розовые и приобретают здоровый оттенок в последние десять секунд, когда ясно, что самураи бегут без оглядки. Рэнди хочется выпустить обойму в потолок и что есть мочи заорать: «Йо-хо!»
Вместо этого он слушает — на тот случай, если Том забурится в дебри плезиохронного протокола, откуда только Рэнди сможет его вытащить. Заодно можно рассматривать остальных гостей. Однако мероприятие длится часа два, и все лица уже до боли знакомы.
Том вытирает саблю о штанину и гулко шлепается большим задом в кожаное кресло. Вбегают служители с чаем, кофе, пакетиками сахара/сливок. Доктор Прагасу встает и представляет Джона Кантрелла.
Батюшки-светы, что деется? Покуда вся повестка дня крутится вокруг корпорации «Эпифит».
Доктор Прагасу, закорешившись с калифорнийскими компьютерщиками, сватает их своим знакомым богатеям, вот что.
С деловой точки зрения, о большем и мечтать нечего. Однако Рэнди немного смущает одностороннее движение информации. К концу встречи шайка сомнительных личностей будет знать о корпорации «Эпифит» все, а эпифитовцы по-прежнему будут пребывать в неведении. Без сомнения, именно такова их цель.
Рэнди решает взглянуть на Дантиста. Доктор Хьюберт Кеплер сидит с той же стороны стола, прочесть выражение его лица невозможно. Ясно, что Кантрелла он не слушает. Дантист прикрыл рукой рот и уставился в одну точку. Его валькирии лихорадочно обмениваются записочками, словно двоечницы на контрольной.
Кеплер удивлен не меньше Рэнди, а он явно не из тех, кто любит сюрпризы.
Каким образом Рэнди может увеличить прибыль акционеров прямо сейчас? Интриги — не его специальность, этим пусть занимается Ави. Рэнди открывает ноутбук и начинает программировать.
Программировать — слишком громкое слово. У каждого эпифитовца в ноутбуке есть крохотная видеокамера для удаленных конференций. На этом настоял Ави. Камера практически невидима: просто отверстие миллиметра два в диаметре над дисплеем Линзы у нее нет. Это камера в самом древнем смысле слова камера обскура. В одной стенке — дырочка, в другой — кремниевая сетчатка.
У Рэнди есть исходники программ для телеконференций. Канал связи используется достаточно разумно. Программа смотрит на идущий через дырочку поток фреймов (отдельных кадриков) замечает, что, хотя общее количество информации в них достаточно велико, различие между соседними фреймами минимально. Иное дело, будь фрейм 1 — говорящая голова, фрейм 2, через долю секунды — открытка с Гавайев, фрейм 3 — схема электрической цепи, а фрейм 4 — увеличенный стрекозиный глаз. Однако на самом деле каждый фрейм — говорящая голова одного и того же человека. Меняется только ее поворот и выражение, и то самую малость. Программа, экономя бесценную полосу, вычитает каждый следующий фрейм из предыдущего (поскольку для компьютера изображение — просто большое число) и пересылает только остаток.
